— Все совершают глупости. А ещё людям свойственна подлость, склонность к предательству, лживость, желание во что бы то ни стало устроиться получше. Мне ли не знать? И не моя ли вина перед Риром сильнее?
Кот помотал головой, сделал несколько шагов по комнате и опустился на колени рядом с ногами Кэсси, затем обхватил ее ладони.
— Ты была почти ребенком, Кэсс. А такого давления не выдержал бы и взрослый. Аврорцы все равно бы нашли повод казнить Анрира. Мой отец с его тщеславием и необъяснимой верой в слова больного внука погубил сразу столько жизней. А так хвастался перед послами будущей независимостью.
Ксандр замолчал, но руки убирать не спешил. Кэсси пошевелилась первой. Освободила ладонь и очертила силуэт татуировки на лице. Кот дернулся и впервые посмотрел в глаза.
— Отмени, прошу. Мне нужно вернуться в отряд, так будет правильно.
— Но это не мое желание.
Кассандра выстроила мысли так, чтобы думать только о Анрире. Его приказах, его злобе, его угрозах. Сейчас кошачья интуиция ничего не подскажет Ксандру.
— Зато немного теплоты мне бы пригодилось, — она потянулась к губам мужчины и обозначила на них поцелуй.
Кот не ответил, он быстро отстранился и встал.
— Прости. Не могу так. Это нас погубит. Обоих.
Ни единой капли сожаления в голосе, во взгляде, даже, наверное, в мыслях. Он пришел проведать девчонку, которая росла на глазах и дружила с сыном, но никак не желанную женщину. И Кэсси поняла это слишком поздно.
— Я ведь и тогда тебе не нравилась, да?
— Нравилась. Ты очень красива, Кэсс. Вряд ли есть мужчина, которому ты не нравишься и который тебя не хочет. Но спасти Анрира я хотел сильнее. Он должен был разозлиться и уйти, сбежать в Кор-Атр, поступить в свою художественную академию и жить дальше спокойно и счастливо.
Кэсси тоже встала, поражаясь своему хладнокровию. Младший кот выпил из нее всю злость, вместе с прочими эмоциями.
— Понимаю. Но если хочешь убраться отсюда — приходи ко мне после заката. Представь, что это снова нужно для спасения Рира.
Кажется, она тоже серьезно пересмотрела свое мнение о возможности цивилизованных переговоров с котами.
* * *
803 и Айвен
Восемьсот Третий жил не так долго, потому не всегда понимал людей и не мог предугадать их поступки. С Бессмертными ему было в разы проще: совершенная логика и рациональность, возведённая в абсолют. Никакой суеты, связанной с эмоциями, привязанностями, эгоизмом. И ни один Бессмертный никогда не навредит другому.
— Все ещё не желаете сотрудничать? В Храме вас не тронут.
Леди Айвен застегнула пуговицы блузки и чуть повернулась, чтобы видеть себя в зеркале. Одежда спрятала рассеченную кожу и синяки на теле, но Восемьсот Третий до сих пор сокрушался, что столь совершенное и крепкое тело могли повредить из простой прихоти. Из памяти церебеллума, которая была у каждого Бессмертного с рождения, он знал, что люди иногда калечат друг друга ради удовольствия, но леди не выглядела довольной. Впрочем, помощи она не просила и сама не спешила нападать на Крея. Снова сложные человеческие отношения, не поддающиеся логическому объяснению.
— Заманчиво. Но я вынуждена отказаться. Не доверяю местным в последнее время.
— Возможно ли леди справиться со всем без союзников?
Она чуть изогнула бровь и собрала волосы в тугой узел. Ни одного лишнего движения, ни капли сомнений или робости. Леди сама была как Бессмертные и, пожалуй, нравилась Восемьсот Третьему больше прочих людей.
А ещё он чувствовал иррациональную потребность заботиться о ней. Это не походило на влечение в человеческом смысле, скорее на приказ от кого-то. Кого-то выше Верховного жреца. Тяга такая же иррациональная, как и потребность всюду носить топор.
— Мы сможем вернуть ваши способности, — он привел самый весомый из аргументов, но на положительный ответ особенно не рассчитывал.
— И не страшно?
— Риски просчитаны. Но вы предвзято относитесь к нашему обществу. Бессмертные существуют уже пять тысячелетий, в тысячах миров, а люди все еще не исчезли. Напротив, под нашей властью они счастливы. Едят вдоволь, пьют, не болеют и делят постель с такими красивыми имитаторами, каких только мы находим в этой местности.
Восемьсот Третий развернул записанную на кристалл иллюзию. Магия, как и техника, в руках Бессмертных работала плохо, но эту экскурсию по Храму и плантациям записывал Крей, тогда ещё не зная, для чего это понадобится. Вначале шли виды садов удовольствия — прибежища тех, кто добровольно продал свою жизнь Храму. Хорошая, зелёная платформа, уютные дома и личная комната для каждого. Вдоволь еды, специальной, готовящей тела к последующей службе. Красивые женщины и мужчины, как обслуга, из числа тех, кто не подошёл в качестве вместилища Бессмертного. Бездушые механизмы, только похожие на людей, не самого великого ума, но обитатели садов не предъявляли высоких требований. В других мирах, отдаленных от Авроры и Атрокса, к садам обычно примыкал питомник, где людей разводили и выращивали, специально под нужды местного Храма.
Далее показали хранилища тел, залы прихода и многое другое. Леди внимательно разглядывала иллюзию и один раз прикусила губу, когда показали передачу тел их полисов Авроры в Храм. Каждый мертвец упаковывался и после короткого прощания с родней погружался в океан. Но после тела вылавливали и переправляли в ближайшее хранилище. Тайком, конечно, чтобы не пугать альтеров.
— Видите, мы берём ненужное. Этот мир не страдает от нашего пребывания.
— Почему вы не печатаете тела? Наверняка заводы ещё остались.
— Баланс энергии. Рядом с нашими храмами всегда падает рождаемость. На Авроре и Атроксе и без них два ребенка в семье считаются везением, эти миры до сих пор расплачиваются за тот выброс силы Уводящего. Болванки перестали оживать уже очень давно, они даже в пищу нам не годятся. Тот, кто не жил, не может насытить умершего. Но тридцать с лишним лет назад, когда аватар Уводящего впервые воспользовался своей силой, Храм изменился. Теперь нам легче призывать души. И чем больше мы их призываем, тем сильнее становится он. Это обоюдный процесс. Только его сила стихийна, она не контролируется и может погубить все вернее, чем мы.
— Хм…
Айвен отвела взгляд и проследила за парящими снаружи птицами. Платформа с тюрьмой на короткие полчаса попала в зону отлива, и пернатые спешили подкрепиться обитателями водорослей и илистого дна. На неосмотрительного сома набросились сразу несколько хищников. Они драли его когтями, клевали и пытались утащить. Но рыбина весила слишком много для одной птицы. И имела слишком толстую шкуру, чтобы умереть быстро. В конце концов из сплетениях зелёных стеблей выглянула узкая зубастая пасть рептилии и схватила рыбу. Челюсти работали быстро, смалывая шкуру и кости, пока от сома не остались только голова и хвост, быстро подхваченные птицами.
И ее ждёт точно такая же участь. Если зазевается — растащат по кускам. Интересно, какую часть заберёт себе котенок? Он не пришел на помощь, но искал встречи и, насколько Айвен успела узнать, содействовал тому, чтобы ее пребывание в тюрьме было максимально комфортным. Что это? Странная забота любящего мужчины или хитрый гамбит противника?
Но в этой игре Айвен и сама могла стать рептилией, которая разорвет сома. Ее знаний при поддержке любого из союзников хватит, чтобы пленить котенка и отобрать его силу. А после придет время разобраться и с союзниками. Системе лучезарного не нужно столько правителей, хватит и одной прим-леди. Но стоит ли?
— А что бы ты стал делать, если бы оказался в безвыходной ситуации?
Восемьсот Третий забрал кристалл с иллюзией и равнодушно ответил:
— Обратился за помощью к собратьям. Я слишком ценен для них и могу принести много пользы. Вам тоже не стоит забывать о своей ценности.
* * *
Кассандра
Ночью Ксандр так и не пришел к ней, а на утро Кэсси узнала, что за драку с сослуживцем кота посадили в карцер. Точнее — в неотапливаемый склад на заводе, в Силве и тюрем никогда не было, тем более — карцера. Такая альтернатива ночи с княгиней задевала самолюбие, но приказывать привести его насильно Кэсси не стала. Слишком явный повод для сплетен местным.
