— Смотри, — раздался в голове чужой женский голос, словно само озеро разговаривало со мной.
Я не знала, куда смотреть, и заозиралась по сторонам. Дыхание уже заканчивалось, когда в голову начали врываться картинки одна за другой. Их хоровод был бесконечным, они рассказывали мне что-то, погружая в тайны. В очень многие тайны, важные для меня и важные для всего Тонкого мира.
Теперь я узнала, кто призвал меня в этот мир. Я видела наше с Ривом знакомство — еще когда меня звали Миали. Наблюдала со стороны, как мы встречались во множестве моих жизней — каждый раз я сильно влюблялась, всем сердцем, сумасшедше. Все это проносилось в голове, застывая на образе души, которую выпивал демон.
Теперь я поняла. Только сейчас я поняла…
Чьи-то руки обхватили меня и дернули вверх. Вдохнуть, мне бы вдохнуть, но, кажется, я забыла, как это делается. Пещера после ледяной воды показалась раскаленной пустыней. Рив положил меня на скалы и, прикоснувшись ладонью к легким, заставил меня вздохнуть, откашляться. Я перевернулась, чувствуя, как адски горит горло.
— Женя, — облегченно выдохнул Повелитель и прижал меня к себе. — Я чуть с ума не сошел! Ты зачем пошла в озеро?! Это опасно! Только азеры могут выдержать его силу. Тебе просто надо было постоять на берегу.
— Не могла, — прошептала я. — Мне нужно было войти в него.
— Озеро показало свои тайны, — раздался голос первого азера. — Мы засвидетельствовали, кто внес имя души. Теперь она свободна.
— Кто это сделал? — строго спросил Рив.
Я положила руку поверх ладони Рива и внимательно посмотрела на азера, мысленно умоляя его молчать. Повелитель обернулся ко мне, прищурившись. Но уже все это оказалось неважно: я почувствовала, как истончаюсь. Рив попытался меня удержать, но тщетно — его руки проходили сквозь меня. Достав из кармана браслет, он попытался его надеть, но и это оказалось бесполезно — временной телесной оболочки больше не существовало.
— Прощай, — произнесла, но голоса не было, лишь движение губ.
Мгновение — и сознание замолкло.
— Она просыпается, — услышала до боли знакомый голос. — Просыпается! Родная моя, ты меня слышишь? Это мама.
Мама. Это мама! Я резко распахнула глаза и огляделась. Больничная палата, какой-то аппарат, к которому я была подключена, и родители, сидящие на стульях возле моей кровати. У мамы в глазах стояли слёзы.
— Женя, Женечка, — облегченно выдохнула родительница и пересела на кровать, прижав мою голову к своей груди. — Жива, моя родная. Жива…
Отец вытер скупую слезу. Я смотрела перед собой, пытаясь вспомнить что-то важное, что всё время ускользало от моего сознания.
— Позову доктора, — выдохнул отец.
— Мама, что случилось? — спросила я. В голове творился какой-то бардак. — Почему я здесь?
Мама, казалось, была крайне удивлена, что я не просто очнулась, а разговариваю. Справившись с оторопью, она ответила:
— Ты попала в аварию, но всё уже хорошо. Мы можем вернуться домой, когда позволят врачи. Сначала тебя нужно осмотреть, удостовериться, что всё хорошо. Мы так рады. Мы так переживали.
— Не помню, — пробормотала я. — А где Альфи?
— К сожалению, твоего пса не удалось спасти, — вздохнула мама. — Но это такие мелочи, правда?
Не мелочи! Корги я искренне полюбила, поэтому закусила губу, чтобы сдержать слезы. Неужели его больше нет? Моего Альфика! Было в нем что-то необычное. Умный пес. Я откинулась на спинку кровати. Мама моей грусти не разделяла, улыбалась и, взяв в руки телефон, начала писать сообщения родственникам. Я же где-то в уголке сознания силилась понять, что не так. Запястья безумно чесались, особенно правое, я опустила взгляд и увидела браслет — нефритовый, необычный. Не припомню, чтобы у меня такой был.
— Мам, это ты его надела? — спросила и скосила глаза на руку, так как поднять её не могла.
Спасибо, что еще язык ворочался, словно я и не была два месяца в коме. В принципе, это и удивляло. Я чувствовала себя действительно хорошо. Даже с трудом верилось, что мамины слова про аварию — правда. Но где-то на краю сознания жила мысль, что это меньшее, во что я должна поверить.
— Я? Нет, — нахмурилась родительница. — Действительно, откуда он?.. Быть может, отец?..
Мама еще что-то говорила, но я была мысленно далеко от неё, пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания. Что я забыла? Что?..
— Попробуйте встать, Евгения, — внезапно раздался голос врача, судя по белому халату, но я даже не подняла на него взгляд.
— Разве она сможет встать после двух месяцев комы? — изумилась мама. — Я читала, что бывает с теми, кто оживает после подобного. Атрофия мышц — меньшее, что будет. Возможны провалы в памяти, дезориентация в пространстве. Я вообще удивлена, что она разговаривает и весьма связно!..
— Евгения, посмотрите на меня, — перебил врач маму, и я послушалась.
И утонула. Утонула в зеленых омутах, которые были одновременно такими родными и чужими. Какая-то часть меня обрадовалась, словно сумасшедшая, а вот вторая — насторожилась. Откуда я его знаю?
Запястье жгло. Что-то пробивалось сквозь толщу памяти, что-то, что я должна была помнить, но забыла.
— А вы вообще кто такой? — неожиданно агрессивно спросила мама, обойдя койку и встав рядом с врачом.
Безумно красивым врачом, к слову. Брюнетом с правильными чертами лица, немного властным выражением, словно этот мужчина привык повелевать, и искушающей улыбкой на губах. Я неотрывно смотрела на него, пока мама хмурилась.
— Не помню вас среди лечащих врачей!
— Рив, — выдохнула я, вспомнив только имя, и улыбка мужчины стала шире.
— Так вы подниметесь на ноги?
Я поняла, что действительно могу двигаться, более того — у меня стопроцентное зрение! Я видела всё четко, будто никогда и не было близорукости. Это тоже результат комы или…
Я зацепилась за образ мужчины краем сознания, его имя всплыло неожиданно, но было таким родным, близким… любимым? И с каждым мгновением его образ складывался из кусочков разговоров, улыбок, встреч. Я вспоминала его, вспоминала всё, что было с ним связано, пока шумно не выдохнула, осознав, что я не забыла!
Вернувшись в свой мир, в своё тело — я не забыла. Ничего не забыла.
— Рив! — воскликнула уже радостней и, подскочив с кровати (никак магия!), бросилась к нему на шею.
Мама от такого обалдела и отшатнулась в сторону. В палату вбежали врачи, наперебой спрашивая, что здесь происходит и кто это такой. Я же не могла налюбоваться на Повелителя Тонкого мира, не веря в своё счастье.
— Это мой…
— ...муж, — закончил за меня Ривадавир и, приобняв меня за талию, развернул к моим родителям. — Простите, что не представился, как следует. Не познакомился. Просто Женя такая застенчивая, не хотела рассказывать обо мне. Все-таки ранний брак — это так несовременно, она боялась вашего неодобрения.
— Да? — переспросила я, с изумлением взглянув на Рива.
— Да, — кивнул демон. — Неужели забыла, как мы поставили в ЗАГСе штампы в паспорта?
— В паспорта? — вновь переспросила я, удивляясь лжи этого демона. Или полулжи? Неужели он успел действительно поженить нас? Хотя чему я удивляюсь — он ведь первоклассный вор! Оглядев компанию врачей во главе с отцом, готовым сорваться в бой, я легонько стукнула себя по лбу. — А, точно, в паспорта! Память после комы еще не совсем вернулась. Мама, папа, это мой муж. Да.
Мама чуть не упала в обморок, но её подхватил папа. Врачи загомонили, мол, как такое возможно, после двух месяцев — встала и пошла, а я даже не пыталась скрыть счастливую улыбку.
— Не припомню, чтобы ты хотя бы просил моей руки, не то что женился.
— Ты абсолютно точно ответила мне согласием, — солгал мужчина и прикусил мочку моего уха. Кажется, я даже почувствовала, как наглый хвост обхватил мою лодыжку, но как ни старалась — не видела его. — Ты просто забыла. Память после комы не окончательно вернулась.
И в глазах — демонята. Хотя откуда у демона в глазах демонята? Он сам сплошной демоненок! Мой любимый, ненаглядный демон.
