последние пару недель, погружаясь в видения, я постоянно боюсь, что пропущу начало схваток и вернусь в рожающее тело.
– Извини, что порчу тебе столь важную минуту, но мне пора возвращаться. Я слишком много сил сегодня потратила.
И я осторожно шагаю назад.
− Ты сможешь ещё раз прийти сюда позже, когда восстановишь силы? – не глядя на меня, спрашивает Морад. Будто не может оторвать взгляд от нашей находки. Мне остаётся только гадать, что для него может значить эта душа, которую он так настойчиво искал, не стесняясь ни в способах, ни в средствах.
− Думаю, да, − выдаю подумав.
− Хорошо. Уходим, − кивает он неохотно. И тоже ступает за мной следом.
Но даже уходя, бросает ещё один взгляд назад. Почти тоскливый.
Мир, который мы так долго искали, растворяется в слепящем свете, и я молнией устремляюсь назад, в своё личное уютное гнёздышко.
За последние месяцы для меня стало настолько привычным посылать своё ментальное тело в путешествия через вселенные, что это уже давно не воспринимается, как что-то необычное и сложное. А возвращение с каждым разом происходит всё легче и легче. Покинув вместе с Морадом Аша-Ирон, я по-новому стала видеть саму суть своего дара. Раздвинула свои границы дальше любых возможных пределов.
Миг нескончаемой вечности, и меня буквально вырывает из видения собственным хриплым вздохом. Резко распахнув глаза, я пару минут слепо таращусь в одну точку, приходя в себя. А потом мой глубоко беременный организм напоминает о своих потребностях.
− Ох, − вздыхаю, хватаясь за живот. – Сейчас приду.
Неуклюже поднявшись с кресла, пузатым пингвинчиком устремляюсь в ванную комнату, не обращая никакого внимания на своего гостя. Свой долг перед ним я на сегодня выполнила. Впрочем, Морад уже привык ко всем моим беременным причудам, вольно или невольно став тем, кто всё это наблюдал и порой даже терпел.
Поэтому когда я возвращаюсь, то вижу его точно там же, где он находился до моего ухода. Сидит себе в своём кресле, задумчиво уставившись в окно. Будто и не шевелился вовсе. Опираясь одной рукой на подлокотник, а второй придерживая свой огромный живот, я медленно и аккуратно усаживаюсь обратно в кресло напротив него. И лишь после этого удостаиваюсь внимательного взгляда.
− Хочу высказать тебе свою благодарность, − произносит он мягким бархатным тоном. – То, что ты сегодня сделала, для меня поистине бесценно.
Мне по-прежнему жутко не хватает возможности видеть его лицо. Эта маска меня поначалу пугала, потом раздражала, потом бесила, а потом… пришлось смириться. Ориентироваться по глазам и интонациям голоса. А это, скажу я вам, бывает чрезвычайно непросто. Потому, что мне крайне сложно представить более закрытого в плане личной информации собеседника.
Я до сих пор практически ничего о нём не знаю, кроме того, что ему пришлось озвучить и показать мне для эффективного поиска этой девочки. Ну ещё знаю, что он богар… но не совсем обычный, можно даже сказать неправильный, по неведомым причинам. Но обладающий при этом просто колоссальной силой и уймой непостижимых способностей.
У меня, конечно, есть кое-какие догадки о личности моего таинственного друга, но они настолько немыслимые, что я предпочитаю их не озвучивать. По крайней мере, пока что.
− Ну я же обещала, − пожимаю небрежно плечами. – Что ты будешь дальше делать?
− Наблюдать, − с усмешкой в голосе тянет Морад.
Ну да, конечно. Могла бы и сама догадаться.
− Как твоё самочувствие? − меняет он тему.
− Кажется, что вот-вот лопну, − улыбаюсь, поглаживая живот. – Особенно когда мальчишки начинают внутри пинаться и выяснять отношения. Правда, последние дни они ведут себя подозрительно тихо, − с тревогой поджимаю губы.
− Значит, почти готовы появиться на свет, − неожиданно изрекает мой собеседник. – Не отпускай от себя лекаря. Выдели ему где-то комнату и пусть ночует в твоём доме.
− Я и сама об этом думала. Спасибо за совет. Так и поступлю, − киваю согласно и между нами на некоторое время воцаряется непринуждённое молчание.
Морад снова смотрит в окно, где над живописными холмами играет буйством красок закатное небо. И я тоже начинаю наблюдать, как клонится к горизонту местное светило.
− Ты не передумала? – спустя несколько минут неожиданно спрашивает Морад.
− Насчёт чего?
− Рвать связь с мужьями.
− Почему ты спрашиваешь? – хмурюсь невольно. Может он передумал? А как же клятва?
− Я начал чувствовать за тебя ответственность и пришёл к выводу, что не хочу причинять тебе боль. А это будет очень болезненно. Поэтому даю тебе возможность отказаться.
Хм. То есть, когда он мне это предлагал, ему было всё равно? Занятно. Но хотя бы честно.
− Я выживу? – заинтересованно смотрю на него.
− Да. Без сомнения.
− Тогда не передумала. Только сначала восстановлюсь после родов.
В ответ слышу задумчивое хмыканье.
− Мне доводилось слышать, что чем ближе роды, тем сильнее женщине хочется видеть рядом отца своего ребёнка.
− Спорное утверждение, − морщусь я. – Мало ли, какой этот отец.
− Значит, тебе не хочется? – обжигает меня проницательным взглядом.
Вздохнув, я отворачиваюсь. Снова смотрю на небо.
− Это сложный вопрос. И на него нет однозначного ответа. К сожалению, я не могу сказать, что полностью освободилась от чувств к своим мужьям. Они слишком много значили для меня и именно поэтому смогли причинить столько боли. Мне бы хотелось, чтобы у нас всё сложилось по-другому. Но сложилось так, как сложилось. Ничего не вернуть назад. Я больше не смогу им поверить, не смогу подпустить к себе, а они вряд ли простят мне мой поступок. И уж тем более никогда не изменят своё отношение ко мне. Я на это больше не согласна. Поэтому − нет, я не хочу видеть их рядом.
− Я тебя услышал, − кивает Морад и, взявшись за подлокотники, поднимается с кресла. – Что ж, благодарю за гостеприимство и помощь. До скорой встречи, Лина. Если буду нужен – зови.
И он удаляется из моей гостиной, снова оставляя меня один на один с моими мыслями, которые далеко не всегда так однозначны, как я ему сказала.
Прошло уже четыре месяца с того безумного дня, когда я при всём Высшем Совете империи Аша-Ирон бросила своих мужей. Я помню, как сейчас, как больно мне было и страшно. Как пугала сделка с Морадом, несмотря на все энергетически запечатлённые клятвы, которые он мне дал. Как горько было отказываться
