случившееся и пала духом настолько, что не хотела жить.
А потом герцог привёз израненную госпожу Нииллу, которую Янра знала с детства, которая была всегда добра и участлива к слугам и их проблемам, а теперь стала сама нуждаться.
Забота Янры о госпоже Ниилле была искренней и самоотверженной. Эта женщина, ставшая внезапно по злой воле супруга девочкой в теле женщины, была для неё важна, и горничная старалась изо всех сил, чтобы хозяйке было хорошо.
Она заботилась о ней — кормила, мыла, следила за своевременным принятием лекарств, гуляла, развлекала. Берегла, насколько могла. И развлекала — вдовствующей графине нравились её истории, те самые, сказочные и полные волшебства, приключений, истории о воплощении которых в жизнь сама Янра так мечтала в детстве.
А потом молодая женщина заметила, что за ней стал ухаживать Сэмэл. Знаки внимания были робкие и ужасно милые, и может эй хотелось бы какой-то бури чувств, но оказалось, что скромный букетик полевых цветов, подаренный от всей души может заставить сердце стучать, как ненормальное.
Чувства конюха откликались в Янре, она была счастлива всего лишь, когда он ловил её руку, проходя мимо, когда смотрел полным восхищения взгляда, когда думал, что она не замечает. Она любила его сына, очаровательного сорванца, тоже любившего слушать истории Янры, всегда веселящий госпожу Нииллу, а ещё реакция на рассказы у этих двоих была одинаковой. И это тоже было невероятно забавно.
А потом случилась хнийская лихорадка. Было чувство, что с тяжёлой, яростной осенью, набежали тучи не только на небо, но и на жизнь.
— Янра? — Эйва подошла к ней и заглянула в глаза. — Что такое милая?
— Просто, просто, — она не хотела говорить при Юллин, которая, спросив про отношения, всколыхнула тревоги и печали горничной.
Эйва понимающе кивнула.
— Так, Юллин, на тебе дом, давай-ка всё в порядок с девочками, а мы с Янрой на кухню, — проговорила служанка Шелранов строго.
Девушка что-то хотела возразить.
— Хочешь сама готовить на всех? — поинтересовалась Эйва, приподняв вопросительно бровь.
— Нет, — пискнула Юллин и в мгновение скрылась, убежав из комнаты.
— Спасибо, — благодарно повела головой Янра. — Тяжело сейчас об этом. Вроде есть что-то, а на деле… я же не вижу его.
— Сэмэл вчера спрашивал о тебе, — улыбнулась женщина.
— Брось, наверное про всех спросил.
— Да что ему все? Я просто не знала, а сейчас — про тебя просто постеснялся.
— Ты такая хорошая, Эйва — спасибо тебе!
Янра поднялась на хозяйский этаж. Было тихо, поразительно даже, хотя от Эйвы горничная узнала, что вчера вечером вдовствующая графиня не давала спать ни герцогу, ни госпоже Шэйли. Что ж — надо дать им отдохнуть.
Она зашла в комнату к госпоже Ниилле.
— Доброе утро, ваша милость, — улыбнулась Янра, открывая шторы.
— Доброе утро, — ответила женщина.
— Как вы спали?
— Хорошо, — потом Ниилла нахмурилась и прислушалась. — Дождь не перестал?
— Нет, ваша милость, — ответила Янра.
— Бэлт не вернулся? — и такая печаль коснулась её милого личика, что горничной стало её искренне жаль.
— Нет, ваша милость, но думаю, что с ним всё хорошо, он в городе заночевал, как только дождь перестанет идти, вернётся, — улыбнулась ей Янра. — Одеваемся?
Вдовствующая графиня рассеянно закивала.
Когда Рэнд и Бэлт пришли в поместье, Янра безумно испугалась. Ей пришлось взять всю свою волю в кулак, чтобы справиться с ситуацией. Показалось, что если она прогонит их, то скорее спровоцирует на что-то плохое, чем если разрешит остаться.
Да, она не спала, нервничала, места себе не находила, понятия не имела, что делать, если они шальные люди, если пришли грабить, насиловать и убивать. Но ночь прошла спокойно и совесть и вера не позволили ей отпустить их голодными, хотя, конечно, это было очень опрометчивым решением.
Янра радовалась, что не ошиблась. Несмотря на неразговорчивость и хмурость Рэндана, Бэлт был приятен и обходителен. Он говорил за двоих, был привлекательным и мягким нравом мужчиной.
Хотя вернувшийся Киннан кричал, что они дезертиры и беглые преступники, но за конец осени, зиму и начало весны двое мужчин не сделали ничего плохого никому из домашних, они наоборот поначалу держались даже как-то поодаль, чтобы не смущать девушек, ели отдельно, специально не шли спать ближе к дому. Даже если и были беглецами, то явно не хотели причинять неудобств и беспокойства. А работали не жалуясь и казалось умели вообще всё, по крайней мере неразговорчивый Рэнд.
А потом случилось так, что к Бэлту потянулась госпожа Ниилла. И ведь не объяснишь ей, бедняжке, что это опасно. Что ж с ней делать?
Вдовствующая графиня радовалась ему, словно празднику — такое счастье было обычно от приезда кого-то из братьев, а тут… и Янра безумно переживала, но потом убедилась, что Бэлт очень трепетно общается с молодой госпожой, с робостью принимает её внимание, стараясь помочь Янре.
И эти ночные сидения — за них конечно горничная переживала больше всего, но потом увидела, как мужчина спит на кресле возле постели госпожи Нииллы, сжимая её пальцы в руке и отчего-то защемило сердце, стало грустно до слёз, больно, потому что было в этом столько нежной привязанности, может даже любви, но было понятно, что он не будет использовать её состояние, что испытывает уважение, относиться к женщине с деликатностью и содроганием.
И может Янра была не права, но она оставила их в покое.
— А хотите позавтракаем внизу? — спросила горничная, одев хозяйку.
— С вами? — воодушевилась Ниилла.
— Да.
— А будет хорошо? А брат? А Шэйли?
— Они спят пока, пусть отдыхают, — ответила Янра.
— Я вчера им мешала, — с грустью произнесла госпожа. — Гроза меня напугала.
— Всё хорошо, не переживайте. И завтрак готовила я.
— Почему? А Яци?
— Она тоже в городе.
— Ох, тогда хорошо, — улыбнулась Ниилла, но потом надулась как ребёнок. — Только можно я сяду между тобой и Эйвой, или Рэндом, или кем-то ещё… не сажайте меня рядом с Юллин, пожалуйста.
— Хорошо, ваша милость, конечно!
Когда вдовствующая графиня была одна, без гостей, они часто, несмотря на протесты Киннана, ели все вместе на кухне, потому что ей было грустно трапезничать в одиночестве. Правда иногда компанию ей, по её просьбе, составлял Бэлт, но страшно смущался из-за этого, и скорее это был такой неформальный приём пищи, потому что мужчине не нравилось, что за ним ухаживают за столом.
— Доброе всем утро, — пропела вдовствующая графиня, с улыбкой заходя на кухню
— Доброе утро, ваша милость, — ответили все присутствующие слуги хором.
— Разрешите, я поем с вами? — спросила госпожа Ниилла, но она делала так всегда, не хотела смущать слуг своим присутствием.
— Да,
