Практика в преисподней - Ольга Райская

— И почему жизнь так не справедлива? — закончила свой рассказ, сидя на уютной кухне и прижимаясь щекой к темной рубашке, под которой размеренно билось сердце Кремера.

— Ну, если для того, чтобы побыть с любимой, нужно всего лишь поговорить с давно почившей дамой, я готов. Ради тебя, Ксения, я поговорил бы с целым кладбищем, — улыбнулся он своей невозможной фирменной улыбкой, делающей его лицо по-настоящему прекрасным.

— Раз ты так рассматриваешь эту ситуацию… — я неопределенно пожала плечами, и Вест тут же поцеловал меня. Долго, сладко, тягуче нежно.

— Не дуйся, — прошептал мне прямо в губы. — Главное, что мы есть друг у друга, а все остальное — дело времени.

— Конечно,— недовольно пробурчала я. — Сам Фонтей не растерялся. Сразу из целительского крыла к Жавуриной под бочок подался. Ах, Юленька нам что-нибудь соберет… Ах, с радостью… Брррр!

Кремер расхохотался, услышав, как я копирую разговор деда и подруги.

— Ксения, ты чудо! — выдохнул он. — Не думаю, что магистру было легко сделать этот шаг. Несчастная любовь, к которой Фонтей оказался не готов, а потом столько лет одиночества… Мне кажется, он заслуживает немного счастья.

— А мы с тобой? Не заслуживаем? — где-то в глубине души я, конечно, была с ним согласна, но все же маленькая девочка, не получившая конфету, которую ей показали, все еще дулась.

— А мы с тобой наверстаем, — улыбнулся Вест и снова меня поцеловал.

По телу разлилась приятная истома. Было так нежно и невообразимо приятно. Хотелось, чтобы эти мгновения не заканчивались.

— Вижу — не готовы! — как страшный приговор, прозвучал голос Элазара совсем близко.

Магистр стоял рядом с нами и с самым непринужденным видом жевал одадью, рассматривая нашу слившуюся в поцелуе парочку.

— Знаю-знаю, сам вчера на вашей близости настаивал, но есть дела важнее. С инициацией подождем до вечера! — и вот сейчас захотелось дать деду в лоб. Сильно так. Даже руки зачесались.

Он, разумеется, все понял по моему зверскому виду, но Кремер вовремя накрыл мою сжавшуюся в кулак ладонь своей.

— Ксения… — мягко произнес Вест, и я расслабилась. Какая разница где, важно, что мы будем вместе.

Вот только Фонтей в свойственной ему убийственно язвительной манере ухмыльнулся и предложил:

— Хотите?

Я посмотрела на протянутый пакет, из которого умопомрачительно пахло Юлкиной выпечкой, и в голове созрело сразу несколько вариантов ответа. И все они, абсолютно все, говорили о крайней степени моей невоспитанности. Поэтому, чтобы не позорить своих родителей, я просто промолчала, а Кремер, протянул руку и сцапал горячий оладушек. Предатель!

Портал открыли через несколько минут. Кремер на ходу натягивал кожаную куртку и жевал. Встретив мой укоризненный взгляд, улыбнулся и, прежде, чем шагнуть в сияние, примирительно сказал:

— Ну, вкусно же, а я голодный.

И почему-то я тоже улыбнулась, и даже решила, что запишу у Юлки все рецепты и научусь всем хитростям кулинарии. Еще лучше научусь. Так, чтобы моя еда нравилась Весту еще больше. А сейчас так и быть, пусть лопает Жавуринское.

Моросил противный дождь, и я пожалела, что не одела куртку. Портал выкинул нас почти на ступеньках величественного старинного особняка с широкой террасой, пологой мраморной лестницей и балконом, который поддерживали белые колонны. Он стоял прямо на границе парка с величественными дубами, ухоженными аллеями и подстриженными в виде различных геометрических фигур кустами. Странно. В подобном месте хотелось бы видеть что-то более изящное. Например, силуэты людей или мифических животных, а тут — геометрия. В прочем, это определенным образом характеризовало хозяев.

— Склеп на выходе из парка. Нам сюда, — Кремер сориентировался первым и свернул на неприметную тропинку, ведущую в бок от особняка.

— Не часто по ней ходили, — недовольно проворчал Элазар, продираясь сквозь высокие стебли мокрой травы.

Приятного и правда было мало, учитывая не самые лучшие погодные условия. Фонтею такое путешествие быстро надоело, он щелкнул пальцами, и травинки отклонились в противоположную тропинке сторону.

— Другое дело, — удовлетворенно произнес он.

До склепа добрались быстро. У Кавецких явно был пунктик — маги тяготели к роскоши. Не зря из всего изобилия колец, в которых хранились души магов, для подделки Франа выбрала перстень с самым большим камнем. С генами не поспоришь, даже если они изрядно смешались с инопланетными.

Склеп, как и дом Кшиштофа, поражал своей монументальностью и роскошью. Издали его вполне можно было спутать с привычной моему взгляду часовней, вот только на крыше сидели не ангелы и херувимы, а эллины, турроны и даже морраны. Стены отделали розовым мрамором, а в детали чугунной ограды добавили позолоты. Возможно, для нее, судя по сохранности элементов, использовали настоящее сусальное золото.

Красиво. Высоко и как-то безлико, что ли. Словно, самому Кавецкому не было дела ни до своего поместья, ни до склепа, а геометрические фигуры выпиливали садовники по вскользь брошенному приказу, который не нес за собой истинного желания владельца. Все происходило лишь потому, что так положено, так правильно и такое окружение одобрят другие маги.

Я подняла голову, подставив лицо моросящему дождю, и внимательно посмотрела на скульптуры. Что-то в них цепляло взгляд и не давало покоя. Только вот что?

— Ксения! — строго окрикнул дед. — Не мокни понапрасну! Зайди под крышу!

Они с Кремером стояли на крыльце, и Вест колдовал с замком.

— Если все гефы не имеют половой принадлежности, то почему на скульптурах эллины и турроны с мужскими лицами, а морраны с женскими? — вдруг осенило меня. Я помнила жабоподобного моррана с тренировочного полигона, он совсем не напоминал этих изящных красоток с рыбьими хвостами, которых вполне можно было принять за мифических русалок.

— Ксения, зайди под крышу! — попросил Сильвестр, и я послушно шагнула к мужчинам, поймав недовольный взгляд Элазара. Но он сразу отвернулся, сделав вид, что наблюдает за вскрытием дверей.

— Так почему? — мне и правда хотелось это выяснить.

— Склеп древний. Прототипы иных — ангел, черт и русалка, вот и изображали их в соответствии с мифическими представлениями. Древние, хоть и были магами, но представление о мире имели тоже весьма древнее. Если размножаются, значит кем-то рождены и кто-то их зачал, а значит, в роду есть и женские, и мужские особи. Миф долго существовал после гибели магистра Элазара, но с развитием