размышляла просто. Надо же как-то подстраиваться под ограниченное пространство, использовать, так сказать, особенности ландшафта.
– Премудрая Греттушка, красавица наша... Тяжко тебе, девонька, ой тяжко.
– С чего бы это, дедушка?
– Дык ты ж все на себе, почитай, одна тащишь. О нас заботишься, деньги, вон, зарабатываешь, а на себя и не тратишь. Хоть бы платьице себе новехонькое прикупила, а?
– Бросьте, ничего я не тащу. Если уж по правде смотреть, все мы эту лямку тащим. И тащить будем неизвестно сколько.
– А ты молись, дочка, молись Единому Миру. Он ить не оставит ни тебя, ни отца твоего в беде не бросит, – внезапно утëр скупую слезу старик, на минуту отвернувшись к стене.
– Дедушка, – лопатка полетела на стол, – он меня уже не оставил. Он мне вас подарил, верность вашу и стойкость! Я ж без вас пропала бы, ни единой минуточки не продержалась, – сухие объятия старика стиснули мою руку и я наклонилась, чтобы приобнять его в порыве щемящей нежности.
– Славная наша, ты ж... – не договорив, Яким закрыл глаза и тюкнулся носом в тарелку.
– Дедушка?!
– Так, а ну-ка отпустила его, отошла и больше ни к кому не прикасаешься! – крикнул Ясень, бросая ковшик со сливками. – Это что такое, а? Одну только что в чувство привели, а ты опять!
– Я не специально! – теперь понимаю, что чувствовала Эля. – Честное слово, я ничего не делала!
– Не делай, пожалуйста, лучше, а то у тебя не получается.
Похлопав по щекам дедушку, личный слуга пришел к неутешительному выводу:
– Спит.
– Просто спит? Ты уверен?
– Абсолютно, – подтверждая правоту Ясеня, старик слегка всхрапнул и попытался перевернуться набок, едва не падая со стула.
Оттащив крепко спящего Якима в сторонку, мы вернулись к кофе.
– Знаешь, больше всего это походит на то, что твоя магия вырывается из-под контроля. Так, ну-ка создай искры.
Под пристальным наблюдением я рассыпала сноп холодных и горячих искорок, нагрела нож до черноты, расплавила серебряную чайную ложечку и зажгла свечу. Все как всегда, без малейших признаков потери контроля. Ну так какого черта?
– Значит, только магия эмоций шалит.
– Обычно я сознательно ее использую, воспроизвожу тепло, которое значительно отличается от попытки повысить температуру объекта. Его ни с чем не перепутаешь, оно как воздушная пена на руках ощущается. Но тут я ничего не чувствую.
Разговор пришлось отложить из-за вернувшихся на кухню Берты и Миры, во всю обсуждающих способы приготовления песочного печенья. Магическая печь загудела, разогревая сливки вновь, а меня невесомо тронули за плечо.
– Госпожа, взгляните.
Маленький оловянный, но начищенный до блеска поднос на руках камеристки хранил на себе настоящее сокровище.
– Мы оставили для вас, – тихонько шепнула Мира, по своему обыкновению улыбаясь моей любви к сладкому. Пышное пирожное, чуть ли не в два раза больше уже виденных, было украшено не только вишней, но и листиками мяты, а также полито тоненькой ниточкой растопленного шоколада.
– Я… Спасибо… Но только если разделишь его со мной, – в горле запершило от невыраженной благодарности и умиления.
– Нет нужды. К вечеру еще настряпаю, – улыбка Берты согрела сердце солнечными лучами. – Пейте ваш кофе не на пустой желудок, хоть вкусным заедайте.
В этот раз получилось даже лучше, чем в предыдущий. Для себя мы приготовили по чашечке кофе с нежирными сливками безо всяких изысков, потому что залитый в маленькие формочки оставшийся растопленный шоколад, дополненный орешками и ягодами – это лучшая приправа к любому кофе.
А вот над напитком для господина городового пришлось немножко поспорить.
– Ты с ума сошла? Нет, скажи честно, ты совсем рехнулась?
– Во-первых, не ори на меня.
– А я не ору! Я не ору, а окончательно и бесповоротно утверждаю – ты напрочь чокнулась. Мозг обмелел, крабики за прибоем не успели, теперь бегают по берегу рассудка и пугают нас.
– Но ты даже не выслушал!
– А чего там слушать? Ты решила, что если ты у нас вся такая особенная, то и я тоже полубог, не иначе. Вот только жизнь – это не книжка на полке библиотеки, а я – не ярморочный фокусник!
– Ясень, ну что тебе стоит попробовать? Просто попробовать. Ну, пожалуйста! – взмолилась я, глядя на разъяренного помощника.
– Ты-ы-ы, – зажмурился он, зло стискивая зубы. – Не смеешь меня так просить! Прекрати делать такие глаза, Гретта!
– Пожалуйста, – прошептала я еще раз, сложив руки в молитвенном жесте.
Чертыхнувшись и помянув мою родню до седьмого колена, подросток зло громыхнул ковшиком со сливками, набрал в стакан обычной колодезной воды и уселся над ними медитировать.
Расчет был до смешного прост – в молоке содержится вода. Не смотря на то, что у коровьего молока очень сложная химическая формула, к тому же, не имеющая единого варианта, от восьмидесяти до девяноста процентов все равно занимает всем известная «аш-два-о» или как говорил мой одноклассник в пору далекой юности: «Аж два «о». Не одна, представляете? Две!».
Именно этой водой я и предложила поуправлять своему слегка нервничающему другу. В целом, понимаю причину его нервозности – это беспрецедентный акт издевательства над водной магией. Кому вообще придет в голову, что одна из могущественнейших стихий, буквально основа этого мира, может иметь связь с молоком? Одинаково жидкое не значит одинаковое во всем. Но это если не знать базового курса школьной химии. А если знать, то одним ловким предложением можно открыть аттракцион «Управляй всем, что течет или капает».
И здесь нам как нельзя кстати пригождается изобретенная микро-магия Ясеня. Предложить такой эксперимент магу, который одним движением руки поднимает вверх тонну речной воды – это самоубийство, он меня скорее головой в раковине утопит, чтобы больше никто не слышал этого оскорбления. Но предложить это тому, кто сумел за пару мгновений сконцентрировать молекулы воды из воздуха на поверхности одной части тела, после чего её… гхм, отморозить – это получить маленький вердикт «Сумасшедшая» и соглашение на участие в эксперименте.
И сейчас в его напряженной позе, зло раздувшимся крыльям носа, нахмуренным бровям и пульсирующим венкам я вижу только одно. Страх, что не получится. Что бы он не говорил, но чувствовать себя всемогущим героем – приятно, а потому неудача может больно задеть мальчишеское самолюбие. Но с этим я уже как-нибудь справлюсь.
– Ох и умаялся, старый пройдоха, прямо в кухне
