дефекты фигуры покрой скрывал максимально.
Он усмехнулся:
— Многие отдали бы состояния, чтобы иметь возможность совершить подобные расходы… Сколько вы хотите?
Я подпёрла подбородок рукой:
— Если честно, я очень плохо ориентируюсь в деньгах. Давайте так: вы заплатите мне столько, сколько сочтёте справедливым. Можете отталкиваться от стоимости медицинских услуг, если вам удобно. Меня это нисколько не покоробит.
Ювелир поднял брови и задумчиво пожевал губами:
— Счёта в банке, я так понимаю, у вас нет?
— Не знаю. Предположительно, есть, но пользоваться каким-либо счётом для меня сейчас несколько затруднительно.
— В таком случае наличные?
— Это было бы идеально.
— Когда мы сможем начать?
— Мы уже начали. Подготовительная часть в вашем случае займёт около двадцати минут, а вот для основной вам придётся снять… как это называется? Пиджак?
— В таком случае, мы успеем побаловать себя десертом. Это ведь не повлияет на результат?
— Нисколько!
На десерт предлагался шикарный торт, который вызвал у меня исключительно положительные эмоции:
— Обалдеть! — честно сказала я. — Какое изысканное сочетание нежных медовых коржей и лёгкой клубничной кислинки в креме. Ставлю этому торту десять из десяти.
Да, медведи любят и мёд, и ягоды.
Хозяин довольно засмеялся:
— Рад, что мне удалось вам угодить.
— Что ж, давайте теперь переместим вас куда-нибудь на табуретку или даже лучше на стул, но сесть наоборот.
— Руками опереться на спинку?
— Да. И пиджак долой.
Я потёрла руки, настраиваясь. Единственное, что меня смущало: задуманная нами перестройка позвоночника несколько выходила за рамки медицинских операций. В редких подобных случаях (если уж до такого доходило), на Гертнии прибегали не только к магическим, но и к медикаментозным — очень сильным, между прочим — средствам, которых я была лишена. Фактически, к наркотикам.
— В чём дело? — сразу отметил заминку хозяин.
— Евстафий Ильич, обратная деформация такого рода, как мы затеяли — это даже чуть больше, чем исцеление. Это будет…
— Болезненно?
— Я постараюсь купировать, но боюсь, что полностью не получится.
Он слегка кивнул:
— За всё должна быть плата, и не только деньгами. Я надеюсь, мне удастся перенести её, сохранив лицо?
Я вздохнула:
— Тут, видите как. Можно ослабить до предела. Но тогда процесс растянется месяца на два. Я буду приходить ежедневно. Можно ускорить до предела. Но… это, по-моему, уж слишком.
— Если уж терпеть боль, то лучше недолго. Я бы предпочёл, чтобы вы постарались ускорить процесс.
— Давайте так. Я буду усиливать воздействие. Как только вы поймёте, что край — говорите мне, хорошо?
Он молча кивнул.
Ну, с Богом.
Позвоночник был самой сложной частью, и если мы сможем завершить сегодня, это будет прямо победа. Я подключила свой магический «наркоз» и начала наращивать воздействие — обезболивание сразу давало определённые допуски. В момент, когда боль пришла, он вздрогнул. Та-а-ак, теперь осторожнее…
Я не просила моего пациента снять рубашку. Постеснялась, если честно. Но в тонком плане мне было видно, как начали сдвигаться и менять форму внутренние телесные конфигурации. Честно говоря, я думала, что уже предел, но он молчал. Я добавляла воздействие по капельке.
Через несколько минут он прохрипел:
— М-м-м-х-хват-с-с-сит…
Нет, пожалуй даже чуть-чуть ослабим, иначе можно всё испортить…
Спустя долгих двадцать минут стало видно, что основная внутренняя структура и соответствующая ей энергоматрица восстановлены в первоначально предусмотренном природой виде. Теперь нужно дать процессу доработать. Плавный, плавный выход и перевод на остаточное воздействие…
Руки хозяина, вцепившиеся в спинку стула, тряслись. На указательном пальце правой руки сидел перстень с довольно крупным камнем. Блики от граней дрожали в солнечном луче. Вот этот камушек для моих целей очень даже подойдёт. Я накрыла его ладонью, ускоренно вкачивая ману — в риталиде было скоплено достаточное её количество — настраивая исходящий поток на обезболивание, исцеление и главное — на стабилизацию трансформации.
— У вас очень высокий болевой порог, Евстафий Ильич, получилось быстро. Теперь самое сложное позади. Сегодня я прописываю вам покой, тяжёлое не поднимать, побольше спать.
— И свежий воздух? — вымученно улыбнулся он.
— Свежий воздух — хорошо. Но лучше уж не гуляйте, пусть Валера комнату проветрит, и достаточно. А завтра я также к вам зайду, проверю, чтобы никаких неприятных сюрпризов…
— Обед?
— Обед у вас шикарен. Но не уверена, что на долгие посиделки будет время. А вот чаю с тортиком — вполне.
— Но я всё-таки распоряжусь. На всякий случай.
Хоть хозяин сейчас выглядел не лучше меня после ликвидации колдуна, он стойко держался, провожая меня, и снова целовал мне пальцы. Занятная эта традиция, честно скажем. Однако, приятно — сразу чувствуешь себя чуть ли не королевой.
— Переживаю я за тебя, — сказала вечером Маруся, доподлинно осведомлённая об истинной природе моих «приступов слабости». — Как запаникует наша докторша: «Ой, отчего снова ухудшения?» — она очень натурально изобразила интонации Елены Игоревны. — Начнёт настаивать, что углублённые обследования нужны, в Москву тебя отправлять, под предлогом того, что там клиники получше, всякие специальные аппараты. Или даже в императорский госпиталь, воспитанницы имеют право.
Идея госпиталя меня даже слегка зацепила, хотя здравомыслие кричало, что Дмитрия Александровича я там встретить точно не смогу — он сейчас должен быть приписан к госпиталю академии, да и вряд ли он вообще соберётся хворать…
— Меня больше слежка настораживает. Судя по тому, что они сидят спокойно, моих отлучек никто не обнаружил.
— Главное — не расслабляйся. Самомнение — наш худший враг, — сурово сдвинула брови Маруся. — Только начнёшь думать, что у тебя всё схвачено — ан, уже специалиста получше выписали.
— И такое тоже возможно. Да, надо постараться с ювелиром побыстрее закончить, чтоб не светиться лишний раз.
В пятницу, вернувшись с обеденной прогулки, я снова отправилась к Скворцовым.
Хозяин встретил меня приветливо, выглядел он сегодня куда как лучше! Мало того, что спина распрямилась, добавив чуть не двадцать сантиметров роста — глаза ясные, седины почти не осталось, походка пружинящая. Одним словом, жених.
Однако настроен он был хмуро.
— Ваш вчерашний визит не остался незамеченным. Ко мне опять приходили.
— Просили артефакт?
— Более чем настойчиво. Хуже того — пытались дознаться о вас: кто, откуда. Намекали на недовольство… — он кривовато усмехнулся, — сильных мира сего.
— Да отдайте вы им этот дурацкий камень! — всплеснула я руками. — Навлекать на себя гнев власть имеющих — вот ещё
