такое количество неприятностей вляпываюсь на ровном месте. Сабрина кивнула и метнулась в сторону кладовок, где я завернула эти бинты в бумагу и убрала подальше.
Хильда освободила два стола, и Марко уложил на них мужчин. Оцениваю повреждения. Мужчина в черном покусан и порван. Но все повреждения не критичные. А вот у его хозяина имеется глубокий укус на шее. И нужно начать с него.
— Раздевай их, — командую Хильде и Марко. Мужчины что-то там слабо сопротивляются, но сдаются. Еще бы! С Марко спорить бесполезно. Разрешаю оставить мужчин в кальсонах, так как те части тела, что прикрывает эта часть гардероба, у них не повреждены.
В ведро воды, что я принесла из колодца, бросила кусок мыла, что сама же и сварила пару дней назад. Просто мыться непонятными настоями или бурдой, что здесь назвали мылом, я не хотела. И вспомнила школьные уроки по домоводству. К слову, я много чего использовала на практике того, что узнала в школе. Школьные учителя словно готовили попаданок в средневековье. Особенно отличились в этом учителя по домоводству, трудовики и ОБЖшники. Они прям знали толк в магическом средневековье. А еще я много использовала того, что видела по телевизору по утрам, пока собиралась на работу. Я попадала на две передачи, где врачи рассказывали про болячки и как из лечить и на кулинарное шоу. Из-за кулинарного шоу, кстати, были даже случаи, когда я на работу опаздывала, засмотревшись, как мастерски орудуют ножами телевизионные шефы и их помощники.
Сабрина прибежала со свертком, в котором были бинты, и я начала обрабатывать раны мыльной водой. Насколько я помню, нам говорили: нужно обработать проточной водой, но у меня ее сейчас не было. Да и мыло у меня не хозяйственное, а обычное. Но все равно я старалась смыть грязь, кровь и бактерии, что могли попасть в раны.
На мужчине, которого я окрестила слугой, было много мелких укусов, и я показала Хильде, как делать повязку, чтобы их перевязать. На стерильные бинты я намазала небольшое количество меда. При этом я молилась, чтобы все помнила правильно и мед действительно был антисептиком. Просто информация, что от бешенства умирает каждый заболевший, плотно въелась в мою память. И я очень боялась, что это как раз таки наш случай. Здесь им никто уколы от столбняка делать не будет. Здесь вот перелом ноги считается смертельной травмой, а что уж говорить об укусе непривитого животного. Просто если вся стая еще могла сойти за нормальных собак, просто влезли, как говорится, в потасовку, то вот по поводу адекватности вожака были вопросики. И если я правильно поняла, то второго мужчину, которого я окрестила господином, покусал именно он. И что делать?
Признаться, я запаниковала. Раны обработаны, перевязаны. И что дальше? Тот, что “господин”, настолько слаб, что постоянно отключается. Тот, что “слуга”, все рвется отправиться куда-то, обосновывая все тем, что если с ними что-то случится, то у меня будут очень большие неприятности. А то можно подумать, без него не догадываюсь об этом, и что мне эта помощь еще может вылезти боком. Но и выпроводить мужчин в одних нижних портках я тоже не могу. А вся их верхняя одежда в таком состоянии, что ее можно только сжечь.
— Хильда, возьми Марко и сбегайте, пожалуйста, к инквизитору, — я бы и сама побежала, но побоялась этих двоих оставлять одних. Нет, я не думаю, что они обчистят мне тут пекарню и вынесут дневную выручку кафе, но вот, что Богу душу могут отдать — опасалась. Как я им помешаю это сделать, я не знала. Но так почему-то было мне спокойнее, когда они были у меня на глазах. Отправлять Брунхильду одну было бы верхом безрассудства с моей стороны, эти собаки где-то бродят по улицам. Хотя мы живем на краю улицы, а резиденция инквизитора практически в центре города, все равно лучше быть начеку. У меня были секундные сомнения: обращаться ли за помощью к Винченцо, но они были скорее обусловлены девичьей гордостью, а не здравым рассудком. Голос разума кричал мне, что я должна была в первую очередь послать за ним. Ох уж эти голоса.
— У этого сеньора очень плохая рана, — Сабрина, ни капли не испугавшись вида крови или ран, смотрела за моими манипуляциями.
— Знаю, но что я могу сделать? — я смотрела на потерявшего сознание мужчину. Я, в конце концов, не медик, не лекарь и вообще никакого отношения не имею к медицине.
— Но я могу, — девочка взяла меня за руку и заглянула в глаза с просьбой. Я поняла, о чем она говорит. О своем даре. Но могу ли я ее просить об этом? Безопасно ли это для ребенка? Я и так раскрыла свой дар перед Марко и этими мужчинами, и еще не понятно, чем это может для меня обернуться, а тут подставлять малышку. Я с сомнением смотрела на ребенка и отрицательно покачала головой. Нет, я не могу. Пусть меня казнят, сожгут, повесят, но подставлять ребенка я не буду.
— О чем говорит девочка? — это наш разговор услышал “слуга”. — Как она может помочь?
— Мы уже сделали для вас все, что могли, — я задвинула ребенка себе за спину.
— Благодарю, вы спасли нам жизнь. Но этот пес, он был болен. И теперь жизни моего друга угрожает опасность, — мужчина с мольбой смотрел на нас. — Я видел, как вы нас спасли, и можете рассчитывать на наше молчание.
Мужчина говорил красиво и просил тоже. Но вот что я услышала, если перевести на язык циника: “я видел, что ты ведьма. Я могу выдать тебя, если ты нам не поможешь. Ты покупаешь наше молчание своей помощью”. И я понимала, что мы полностью в его руках. Он слышал слова Сабрины и если захочет нас выдать, то и про нее упомянет. А если меня пытать начнут или сестру, я не выдержу. Я все скажу. Даже то, о чем и в жизни не знала.
— Давай я помогу сеньору, — снова подает голос Сабрина. Она-то слышит просьбы и мольбы и воспринимает все это за чистую монету. Без подвоха и намека на шантаж.
— Хорошо, — сдаюсь я.
