— На самом деле он меня не тронул, но он стал… физически другим, — говорит она. — Он был сам не свой. Я смотрела в его глаза, и мне показалось, что они стали такими черными, будто принадлежали кому-то другому, — она замолкает, ее взгляд опускается в землю. — Он намекнул, что я шлюха, потому что спала с тобой.
Я стискиваю зубы, поскольку ярость продолжает разгораться во мне.
— И не важно, что мы на даже не трахались.
Ее подбородок вздергивается от моего выбора слов.
— Извини, — быстро говорю я. — Это было не очень по-джентльменски с моей стороны, — я делаю паузу. — Ты можешь сказать Брому, что проблем не будет, раз уж вы помолвлены.
Она странно смотрит на меня.
— Только не говори, что ты ревнуешь?
— Ревную? — издаю смешок. — Конечно, я ревную. Влюбился в одну из своих студенток вопреки всем доводам разума и логики, а она помолвлена с другим.
— Влюбился? — тихо повторяет она, в ее взгляде теплая нежность.
Я вызывающе вздергиваю подбородок.
— Да, ты меня нервируешь, сладкая ведьмочка. Я не буду скрывать этого. Ты распутываешь все нити, которые держали меня вместе.
Она моргает.
— Ого, — говорит она, слегка улыбаясь.
Было бы приятно услышать что-то подобное в ответ, но не уверен, что мне так повезет.
— Я не помолвлена с Бромом, — продолжает она. — У меня все еще есть свобода воли. И он не чужой тебе. Ты был с ним. Он был твоим Эйбом.
Я беспокойно сглатываю.
— Это, конечно, все усложняет, да? Как будто нам сложностей не хватало.
— Есть еще кое-что, — говорит она.
— О боже, что теперь? — говорю я со вздохом, проводя рукой по подбородку.
— Прошлой ночью убили парня, — говорит она, и мои глаза расширяются. — Не просто какого-то парня и не просто убили. Это был Джошуа Микс, фермер, с которым у меня были… отношения в прошлом году.
— Как он умер? — осторожно спрашиваю я.
Она морщится и проводит пальцем по горлу.
Отрубили голову.
— На кукурузном поле его убил всадник, — говорит она. — И хуже всего то, что прошлой ночью я рассказала Брому о наших отношениях с Джошуа. Сразу после того, как рассказала ему о нас с тобой.
Ну просто замечательно.
Глава 24
Кэт
Крейн проводит рукой по своим растрепанным черным волосам и начинает расхаживать взад-вперед по стойлу, как беспокойная лошадь. Я знаю, что такая информация перегружает его организм, шестеренки в его мозгу работают в полную силу, пытаясь сложить все кусочки воедино.
— Итак, ты рассказала Брому, что встречалась с этим Джошуа Миксом, а на следующее утро Микс мертв. Очевидно, стал жертвой всадника без головы. Верно?
Я киваю, теребя концы своей блузки.
— Да.
— И ты была с Бромом, когда подошел констебль?
— Да. Я посмотрела на Брома, и, казалось, он был удивлен, но все же знал, о чем я подумала. А когда мы ехали сюда…
Он останавливается, его взгляд становится свирепым.
— Минуточку. Ты приехала в школу с Бромом?
— Конечно. Он был у моего дома, чтобы поехать со мной.
— И? — спрашивает он, подходя ближе. Его волосы растрепались из-за того, что он постоянно теребил их руками. — О чем вы говорили? И как ты могла поехать с ним после всего, что произошло прошлой ночью?
Я пожимаю плечами.
— Я не хотела.
— Ты не испугалась?
С одной стороны, как я вообще могла бояться Брома? Я знала его и доверяла ему всегда. Но не знаю, что с ним было за последние четыре года.
— Узнав об убийстве, я насторожилась, — признаю. — Но я не знала, что сказать или сделать. И в любом случае, Бром понял, о чем я думала. После того, как мы отправились в путь, он сказал, что не имеет к этому никакого отношения.
— И ты ему веришь?
— Я должна. Это же Бром.
— Люди меняются, Кэт. Именно тогда они наиболее опасны, потому что легко могут одурачить.
Я вскидываю руки, разочарование прокатывается по мне подобно грому.
— Я больше не знаю, чему верить! Что все это значит? Связан ли он с тем солдатом? Это совпадение? Почему Микса убили? Неужели Бром… — в моей голове всплывает утренний урок. — Могут ли Бром и Гессенец связаны так, как ты говорил? Может, какой-то кровавый ритуал связал их вместе?
Конечно, это приводит только к вопросам о том, кто и почему.
— Может быть, — говорит Крейн, постукивая пальцами по подбородку. — Вполне. Или все гораздо проще, — он делает паузу, его глаза загораются. — Может, он одержим.
Я чуть не смеюсь.
— Ты думаешь, в Брома вселился призрак всадника без головы?
— У тебя есть идея получше? — говорит он, прищуривая глаза.
— Нет, — признаю я. — И нет, я не думаю, что он одержим. Утром, когда мы ехали, это был Бром, — сбитый с толку Бром, который был непреклонен в том, что он не имеет никакого отношения к убийству Микса. Было невозможно не поверить ему. Я знала, что он говорит правду, и просто должна верить в это, иначе сойду с ума.
— Ты сама сказала, что он был другим. Злым, — мускул на его челюсти дергается. — Жестоким.
— Ненадолго. Но это не значит, что он одержим. Я думаю, он просто обижен, зол и…
— Это не совпадение, Кэт. Эти двое связаны. Бром, возможно, даже не осознает этого, а возможно догадывается. Но если он правда ничего не помнит, то я предложил наиболее вероятный вариант, — он отводит взгляд, погруженный в свои мысли. — Нам нужен способ связаться с ним. Проникнуть в его сознание, — он бросает взгляд на меня. — Он все еще в кампусе? Не знаю, будет ли он сегодня на моих занятиях, но, возможно…
— Теперь, узнав о нас, сомневаюсь, что Бром захочет с тобой разговаривать, — говорю я ему.
Он сухо улыбается мне.
— Значит, я не единственный, у кого проблемы с ревностью, так?
— Нет, — говорю я, и ненавижу этот легкий трепет, который пробегает по мне и скручивает желудок. Тот факт, что Крейн ревнует к Брому, а Бром ревнует к Крейну, одновременно ошеломляет и опьяняет. Оба мужчины мне глубоко небезразличны, оба мужчины несут в себе тьму. Самая большая разница в том, что с одним я чувствую себя в безопасности, а другой меня пугает. И все же я хочу их обоих одинаково.
И это желание опасно.
Глаза Крейна на секунду теплеют, когда он смотрит на меня.
— О чем ты думаешь? — спрашивает он, его голос становится тихим.
Я не должна ему говорить. Должна оставаться сосредоточенной на Броме и на том, что нам нужно с ним делать. Но сейчас по моим венам течет столько энергии и беспокойства, что ей некуда деваться.
Я выдерживаю его взгляд и огонь между нами разгорается.
Решаюсь.
— О тебе, — осторожно говорю я ему. — С тобой чувствую себя защищенной. Я лишь этого и хотела: ощущать себя в безопасности, и чтобы кто-то был на моей стороне и присматривал за мной, и… — замолкаю, чувствуя себя все более и более уязвимой, как будто мои ребра раскрываются, чтобы он заглянул в мое сердце. — Желание сбылось. У меня есть ты… да?
Он смотрит на меня с недоверием в глазах, и на мгновение я боюсь, что он скажет что-нибудь такое, от чего исчезнет всякое чувство безопасности.
Затем он делает два больших шага и обхватывает мое лицо своими большими теплыми ладонями, и вместо того, чтобы держать их там, как он делал утром, он наклоняется и целует меня. Это жесткий поцелуй, неожиданный, который почти сбивает меня с ног, а его руки очень сильные, кончики пальцев прижимаются к моим скулам. Его язык требователен, проскальзывает в мой рот, я открываюсь ему, и он берет все, что может. Он стонет от моего вкуса, и я задыхаюсь, когда его язык проникает глубже, бархатисто-мягкий и твердый, и мне кажется, что он им очень умело орудует, прямо как своим членом, и меня накрывает волна желания.
Пальцы ног поджимаются, и жар разливается между бедер, одежда душит, высокий вырез блузки слишком обтягивает горло, юбка слишком длинная и объемная, не дает почувствовать твердость его тела, когда он толкается, пока я не прижимаюсь к стене.
Он откидывает голову назад, тяжело дыша, и прижимается своим лбом к моему, кончик его носа задевает кончик моего.
