оплавились, и вся конструкция походила на жуткого монстра, вылезающего из черной земли.
Карета остановилась, и Надим вылез из теплого нутра, прикрывая нос. Тут до сих пор воняло гарью хотя, судя по зелени, которая споро погребала под собой пепелище, прошел уже не один месяц.
— Господин! — рядом раздался слезливый женский голосок. Надим вздрогнул и повернулся, чтобы с удивлением увидеть то, чего он не заметил сразу. Небольшой домишко, который раньше скорей всего был хозяйственной постройкой, а теперь превратился в дом для погорельцев. — Господин! — девушку, на которой собирался жениться Надим, он даже имя ее забыл было не узнать. Она тянула к нему грязные руки и роняла крупные слезы. Красота ее словно увяла за эти месяцы подернулась серостью, выцвела, дракон брезгливо поджал губы и отодвинулся от загребущих рук, — Вы вернулись, счастье мое, заберите меня, прошу!
— Азалия! — послышалось со стороны домика, и оттуда высыпала вонючая толпа приживальцев во главе с исхудавшей маменькой девушки, — Господин, радость-то какая, — женщина споро подскочила к Надиму и упала в ноги рядом с дочерью. — Помогите господин, чем можете, помогите.
— Как пожар случился, — сквозь платок спросил Надим, благодаря провидение, что ему не пришлось жениться на вот этом.
— Так почти сразу как вы уехали и дрянь эту Нэньку увезли, так и полыхнуло. Сколько лет жили, ни одна лучина упавшая не зажглась, а как поганку эту увезли, так все сгорело! — запричитала мамаша. Надим поморщился.
— Значит, Анэнья сюда не приезжала?
— А что ей тут делать? — мамаша удивилась, а потом на ее лице появилось понимание, — Сбежала? Зря вы, господин, на ней женились, дурное семя! Говорила я вам, берите мою доченьку, вам всю жизнь горя не знать, и в любви и нежности, — мамаша ткнула свою дочь, и та слезно протянула руки к дракону:
— Мой господин, — она хотела, видимо, сказать это с придыханием, показать, как горяча ее любовь, но лишь вызвала оторопь у дракона, который, больше не говоря ни слова быстро залез в карету и отдал приказ кучеру:
— Домой.
— Господин! — кричали женщины и бежали вслед за каретой.
— Хотя бы подайте на еду, господин! Единственный кормилец угорел, умрём же с голоду! — не отчаивалась мамаша, но карета резко набрала скорость, и женщины отстали, осыпая дракона проклятиями.
Надим понимал, что произошло, как аристократу ему было известно больше о древлянах, которых в «кругах» все называли дикими, да и повоевать ему пришлось с этими жителями леса. И про хранительниц он был наслышан, странно, что опять забыл, из какого рода Анэнья, все ж сильный был этот род. Анэнья, как хозяйка дома подпитывала все амулеты от возгорания, просто самим своим присутствием, а как ушла так амулеты и выдохлись. Все сгорело. Надиму не было жаль ее родственников, ему было на них плевать. Дракон думал, где искать жену, а память о роде хранительниц, к которому принадлежала Анэнья, постепенно уходил из его разума. Лес умел хранить свои тайны даже там, где, по сути, его власти быть не должно.
Анэнья (Наташа)
Странно, но Райян в таверне Ниссы был спокоен и даже по-своему вежлив. Равнодушно воспринял, что с нами за столом сидит Артай и Ранима, и даже не возмущался, когда я заказала еду на немалую сумму и ему пришлось за нее платить. Пока мы ели, вкусную похлебку из молотых злаков с заправкой из жареного мяса с луком, просто молчали, иногда переглядываясь. Когда наелись, Артай осоловело, продолжил пить из большого стакана сок, а Ранима, прижавшись к стене, смотрела в окно, на проходящих мимо поселковых. Уличные фонари еще не зажглись, поэтому на улице было серо от сумерек.
— Что ты хотела мне предложить? — видимо, терпение медведя закончилось, и он вперил в меня холодный взгляд.
— Лесопилка нужна поселку и двум от вас зависящих деревенек, если лесопилка не заработает, деревеньки уйдут в подчинение в другие поселки, я, правильно говорю?
— Ну, допустим, — Райян скрежетнул зубами и посмотрел на стоящий недалеко сундук, неужели опасается…
— Вам нужна лесопилка, и мне нужно, чтобы лесопилка работала, лес вокруг требует очистки.
— Тебе лес это сказал?
— Да, лес, и дар, который от твоего деда достался, — медведь яростно выдохнул, но все же продолжил слушать.
— Так вот, я предлагаю вам сделку, делим прибыль от лесопилки на три части, одна мне как хозяйке и работнице ведь я буду показывать, какой лес валить. Вторая часть тебе как охраннику лесопилки, и третья часть пойдет на нужды посёлка, что с ней делать, пусть народ решает. Так раньше лесопилка работала, пока Орсо себе всю выгоду не забрал.
— Ты говоришь, что мой предок был вором? — Райян опять стал заводится.
— Не вором, а скорее тем, кому плевать было на ваше право. Думаю, ваш предок Райян считал вас всех недостойными его дара и лесопилки вообще.
Видимо, я угадала, потому что Райян немного успокоился и кивнул:
— В этом ты права, деду плевать было на проблемы поселка, если бы он отдал мне дар, не было бы проблем.
— Он не мог отдать дар и лесопилку, нельзя распоряжаться тем, что ему не принадлежит и тебе тоже не принадлежит. Лесопилка и дом — это угодья леса.
— Я не согласен, моя лесопилка, зачем мне отказываться от своего?!
— А ты чего за всех решаешь? — рядом возник староста и недовольно посмотрел на медведя, — ты, Райян, забываешь, что я здесь в посёлке главный. Скажи еще раз хранительница, что ты предлагаешь? — и староста, не спрашивая разрешения, уселся с нами за стол.
— Не туда ты лезешь Нарон, — тяжело сказал старейшине медведь, — мы договорились, что лесопилка моя.
— Договор тот был устный, лесом не подтверждённый, и как делить то, что тебе не принадлежит, хранительница права, — я выдохнула ну хоть один нормальный человек, то есть древлянин.
— Райян, я понимаю ваше негодование, и даже
