маньяк — любитель рыженьких, и что я должна была стать его жертвой. Они уставились на Хоула как на ненормального, стоило ему заикнуться о лекарстве, что он дал мне… Видимо им всем есть, что обсудить и все тщательно уходят от темы моего происхождения…
— Мне кажется, или они тебя боятся? — Василиса сидела рядом с Валерой, который безошибочно определил место нашей локации. Он выглядел скучающим, вечно зевал и спокойно доложил всем о том, что Леона готовится к войне. Она пока правда не знает с кем именно, но что готовится — это точно.
— Боятся, — ответил вместо меня Валера, — мне интересно, почему. Охотница как охотница — сплошные кости и бесконечные истерики. Оправданные, правда…
— А ты бы не истерил, если бы узнал, что на самом деле не человек и родители твои тоже не совсем люди? — Василиса поправила несуществующие очки на своей переносице, сделав это явно по привычке.
— Я истерил, еще как, — так же спокойно ответил Валера, зевая у всех на глазах, — я же вампиром не родился, знаешь ли. Меня кровососом мамочка сделала сразу после того, как съела родного отца. Он, кстати, всю эту эпопею и начал, но я не шибко рад таким воспоминаниям, знаешь ли…
Меня как-то резко затошнило после слов Валеры. Все тут же замолчали, уставившись на вампира.
— А вы думали все было чинно и благородно? — искренне недоумевал мужчина, застрявший в теле мальчика, — и что я хотел на всю жизнь остаться недомужиком? Вы хоть представляете, чего мне стоит найти женщину, согласную на совокупление!
— А давай без этих вот подробностей, а? — взмолилась Василиса вместе с моей мамой, но не тут-то было.
— Ага, бегу и падаю, — все тем же ровным голосом сообщил Валера, глядя на нас с родителями, — вы тут вечно жалуетесь, а мне надоело молчать. Ну скрыли они от тебя, что ты зело злобная тварь для всего магического мира, наверняка защитить пытались — родители же, они у тебя еще не рехнулись на старости лет. Ну общаешься ты с вампирами — злейшими врагами охотников… хотя у них вся нечисть злейшая, кровожадная и вообще не достойная существовать…Подумаешь, клыкастого за руку держишь, подумаешь, чувства к нему испытываешь…
— Валера! — шикнули мы вместе с Хоулом, сами того не ожидая, но вампира было не остановить:
— Ну что опять? Валера то, Валера сё, Валера здесь… — вампир как всегда забрался на жердочку, точнее на спинку стула, и стал балансировать на ней словно попугайчик, — давайте только без истории о Ромео и Джульетте, а? Надоело близких хоронить, сколько можно уже?
— Слушай, — мой брат наконец подал голос, — а ты случайно не Валерьонн де Луи ван де Штрулле?
— Не Штрулле, а Сартье, — все так же спокойно ответил Валера, — и прошу заметить, что моя мамочка чистокровная славянка, и у моего рода есть русские корни! Так что идите вы со своим де Штрулле куда шли, ладно?
— Так ты же половину Европы выкосил… лет двести назад, — все так же ошарашено прошептал брат, уже совсем по-другому смотря на Валеру. Вот вам и Валерик… В его шкафу точно скелеты есть. Там, судя по всему, целая футбольная команда!
— Конечно, выкосил! — подтвердил вампир, — меня кровососом против воли сделали, пить кровь заставляли, пытались подчинить… ну, я и разозлился. Между прочим, я вам заметно жизнь облегчил, охотнички…
Я видела, как у моего отца дернулся глаз, как брат замер с открытым ртом, и только мама смотрела на всех нас как на истинных идиотов.
— А говорящий кот тоже с особой родословной будет? — тихо спросила она, вспоминая бедного Васю.
— Ой, нет, — махнул рукой Валера, — он обычный, дворовый. То есть жил при дворе английских королей, служил на службе у ведьм много лет — травил неугодных. Все равно никто не заподозрит в смерти короля и его семейства пушистого гада, так ведь?
У мамы нервно дернулся глаз, у Димы отвисла челюсть, Хоул закатил глаза, тяжело вздыхая, и все разом хотели было что-то спросить, как у кого-то резко зазвонил телефон…
“Ко-ко, мой пупсик, ко-ко!” — громко кукарекала трубка смартфона, — “ко-ко”, а затем резко “Р-Р-РОТА ПОДЪЕ-ЕМ!”
— Прошу прощение, — Валера с серьезным видом посмотрел на экран своего смартфона, затем поднял трубку, — Боул, хватит названивать. Мы в его квартире. Все живы, с Соней все в порядке… Нет… Нет… Не скажу… Она жива… Нет… Хоул ее в обиду не даст… Да у нее родители чертова нечисть похлеще меня будет… Нет, они рядом… Да отстань от меня! Васе привет. Отбой, красавчик.
И, отключив телефон, Валера спокойно убрал трубку и с совершенно серьезным видом принялся слушать нас дальше.
— Валера, — меня откровенно трясло и от нервного хохота и от нервного тика, — Валера, что с тобой?
— Все хорошо, — спокойно ответил вампир, — а что-то не так?
— А на меня у тебя какой звонок стоит? — тихонько спросил Хоул, глядя на собрата как на умалишенного.
— Хард-рок, — Валера пожал плечами, — я выбрал что потяжелее. Тебе соответствует прекрасно. На Соне у меня смех сбежавшего из психушки, а на Леоне обычная мелодия, какая-то стандартная, грустная и заунывная, как и сама вампирша. Ну так что, убивать друг друга не будем? А то там Боул за Соню переживает, он же не знает о квартире Хоула, все пятки себе небось отбил, а все равно ищет.
— А давайте вы на вопрос Валерия потом ответите? — я не выдержала, от неимоверного количества вопросов меня начинало трясти и к горлу подступала тошнота, — и вместо обсуждения вампиров и прочих гадов вернемся к нечисти поближе. Так что я такое?
Родители переглянулись, стали тяжело дышать и было видно, что подробностей при чужих они раскрывать не станут, но хоть какие-то моменты рассказать могут:
— Клан охотников существует уже много веков, — первым начал рассказ мой отец. Сергей Дмитриевич теперь казался мне дико суровым, бородатым мужиком, косящим головы направо и налево, — мы обладаем необычной силой, Соня, но она просыпается не в каждом из нас. Я прошу прощение, но при вампирах раскрывать тайну крови никто из нас не станет. Это приведет лишь к тому, что в конечном итоге нам придется всех убить, а ты, видимо, этого не хочешь.
— Да я как-то тоже не пылаю особо от этой светлой мысли! — Василиса нервничала, ее трясло от эмоций и девушка вечно косилась на моего брата, будто бы ожидая получить нож в спину, — так что давайте по делу, ладно?
— Какая жалость, — прошептала мама, — а так хотелось кому-нибудь отсечь голову…
В наступившей тишине я ощутила стыд… Мама мило
