не знала. У нее все было расставлено по полочкам, разъяснено и разложено. Она тоже казалась бездушной, но многое делала ради племянницы.
Наверное, и я сама не очень-то и была похожа на сказочную Анастасию — у той хватило духу бросить вызов навязанной судьбе, а я только и делала, что, как мышка, старалась не навредить сюжету.
— Влияние написанной истории ослабло достаточно, чтобы вы могли осознать свою ошибку, но вы ведь этого не сделали, — я вздохнула. — А ведь ваша дочь даже не…
«Принц нашелся! Принц! Жив!»
Я развернулась к двери, за которой раздавались радостные крики, и, позабыв о Роксане, бросилась прочь из комнаты.
Даже не осознавала, в насколько же сильном напряжении была все это время. А сейчас словно неподъемный груз исчез, и я почувствовала себя легкой, как перышко, и счастливой.
Я слетела со ступеней и вбежала в главный зал в одной сорочке. Ворота были настежь открыты, и оттуда веяло холодным дыханием бури, которая закончилась не столь давно. Здесь уже толпились перепуганные слуги и сам король, потерявший где-то корону. Он плакал и обнимал сына.
Эрик стоял, опираясь на солдат, бледный, босой, в рваной рубашке. Только сейчас я поняла, как же сильно переживала, и даже не потому, что от его свадьбы с Эллой зависела моя судьба. Я искренне боялась за него.
В столпотворении людей он отыскал меня взглядом и устало улыбнулся. Я нерешительно протиснулась к нему, а потом крепко обняла, отодвинув в сторону даже короля. Эрик прижался ко мне, немного навалившись, и заставил покачнуться от тяжести. От принца пахло морем и ночью.
— Ты нас так напугал, — прошептала я, — где ты был?
— Шторм, — выдохнул он, — корабль разбился, меня выбросило на пляж. Я долго шел до ближайшего поселения.
— Сын мой, тебе срочно нужен лекарь, — беспокоился король, — и покой. А ну нечего здесь толпиться! Счастье какое, что ты вернулся. Завтра устроим бал! Нет, послезавтра, чтобы ты успел прийти в себя.
— Да, мне нужен покой. Анастасия меня проводит, — сказал Эрик, подталкивая меня к дверям.
— Конечно, зачем тебе с отцом время проводить? Сразу… — он махнул рукой и схватился за голову, — а корона моя, корона моя где?
Сначала мы шли в молчании, преследуемые парочкой слуг, но едва остались одни, Эрик оперся руками о стену и всхлипнул. Я положила ладонь на его дрожащую спину.
Таким разбитым я не видела его даже тогда, когда его мучило проклятие.
— Ты в порядке?
— Нет. Вся команда погибла, и это моя вина, — он вздрогнул, и его боль волной передалась мне, перехватывая дыхание. — Но никто о них не говорит, радуясь моему возвращению, будто они ничего не значили. И если бы я только послушал Эллу и никуда не отправлялся. Если бы…
— Это не твоя вина.
На самом деле я не знала, чья это была вина. Сюжета? Вряд ли, это ведь история Золушки. Может, конечно, в кораблекрушении был замешан Румпельштильцхен, и так он мстил и мне, и Эрику, но я сомневалась, что он способен на подобное.
— Самое отвратительное, что я сам почти не думаю о команде, хотя каждую секунду должен оплакивать и просить прощения. Вместо этого я вспоминаю о ней, — он затих.
Взглянув на его лицо, я увидела слабую улыбку, которая появилась без его ведома.
— Я почти утонул, чувствовал уже ледяную воду в легких, а потом девушка…
— Девушка?
— Да, девушка, она спасла меня. Я помню только, как она пела… И этот голос, он не выходит у меня из головы, — он опять улыбнулся. Так могли улыбаться влюбленные безумцы, но никак не люди, которые пережили кораблекрушение.
— Ты влюбился в девушку, которая якобы вытащила тебя из воды?
— Я знаю, что это звучит глупо, что я не должен сейчас даже думать о другой девушке, но…
Эрик как будто сопротивлялся сказочным сюжетам, пытался вырваться из роли «прекрасного принца», чувствуя неизвестно кем возложенные обязанности, только вот сказка была сильнее него.
У Эрика не оставалось никакого другого выбора, кроме как влюбиться в русалочку, которая его спасла. Я с ужасом узнала эту историю, которая взялась непонятно откуда и не вписывалась ни в сказку о Золушке, ни в мой план.
Или же для Эрика это было уже не сказкой, написанной Феей-крестной, а судьбой — оригинальной историей.
Но я знала одно: отношения Эллы и Эрика и так трещали по швам, и появление морской жительницы с хвостом могло все совершенно испортить.
Ну почему все должно быть так сложно?
— Я постоянно вспоминаю… Не могу не вспоминать.
— Ты вспоминаешь о девушке?
— О ее голосе, — он кивнул, — мне кажется, я по-настоящему влюбился в нее.
— Ты даже не помнишь, как она выглядит.
— Но голос…
— Ты влюбился в голос?
Эрик мученически застонал и, схватившись за голову, опустился на пол. Мне стало его жаль. Принцы явно не были приспособлены, чтобы терпеть столько неприятностей.
— Ты презираешь меня? — спросил он шепотом, когда я села рядом с ним, плечом к плечу.
— А должна?
— Недавно я признавался в любви тебе, а теперь говорю о любви к другой. Мне самому от себя тошно, но я не могу объяснить, почему так…
— Я тебя не презираю, Эрик, — я погладила его по волосам, как маленького. — Думаю, принцы просто обязаны быть в кого-то влюблены. Без любви они не могут существовать. Но если бы ты взглянул на Эллу…
— А вдруг я наконец нашел свою единственную? Девушка, что спасла меня, и есть моя долгожданная судьба.
— Но ты ведь уже нашел Эллу, — возразила я, — помнишь хрустальную туфельку?
Эрик снова поник, и я поняла, что теряю своего принца. Его чувства к Элле теперь не были даже тлеющими углями, которые оставалась надежда разжечь. Прошедший шторм навсегда потушил их.
— Эрик, — попросила я, не узнавая собственный голос, — женись на Элле. Ты должен, и ты сам это понимаешь. Твоя влюбленность в голос — это выдумка, вызванная страхом перед женитьбой.
Он долго молчал, смотря куда-то перед собой. Мы сидели в сумраке коридора, по которому гулял сквозняк, от которого не спасала тонкая сорочка, но холод едва ощущался. Возможно, потому, что внутри все уже давно замерзло, а эгоистичные слова лишь добавили иней.
— Тебе так важно, чтобы я женился на Элле?
— Да, очень важно.
— Хорошо. — он поднялся и помог подняться мне, предложив руку. — Я женюсь. Это будет платой тебе за то, что освободила меня от проклятия.
— Мне не нужна твоя плата, и жертвы от тебя тоже не нужны.
— Нет, позволь мне отплатить. Так я хоть буду верить, что
