лучшей жизни.
Когда родовые муки отступили и повитуха положила мне на грудь кряхтящий комочек в белой пеленке, мир вокруг меня распустился, как цветок, всё заиграло яркими живыми красками, будто с глаз сорвали пыльную вуаль.
Звуки притихли. Люди у моей постели превратились в мешанину пятен, отошли в тень. Остались только мы — я и мой ребенок.
Почувствовав тепло материнских объятий, малыш успокоился, и от него ко мне ровным потоком устремилась сила, которой не было равных. Эта сила наполнила меня до краев, вышла из берегов, как буйная река во время разлива, и хлынула наружу вместе со сладкими слезами.
Я смотрела на свое спящее дитя, и магия закручивалась вихрем, а мы были в центре этой искрящейся воронки. Любовь звенела в воздухе, от нее спазмом сводило горло, волоски на руках становились дыбом. Несокрушимая мощь. Слепое обожание матери. Бесконечная привязанность ребенка, для которого женщина, подарившая ему жизнь, — целый мир. Идеальное уравнение любви.
* * *
Их первенец, голубоглазый, остроухий блондинчик, которому в этом году исполнилось десять лет, убедил Э’эрлинга, что отцовство — дело легкое и приятное. Их зеленоглазая дочурка, родившаяся пятью годами позже, быстро развеяла эту иллюзию. Родительство — дело, может, и приятное, но отнюдь не легкое.
— Папа, животик болит! Очень-очень болит, — малышка Асне размазывала по лицу слезы и внимательно следила из-под длинной челки за реакцией отца. — Очень болит. Сил нет. Не могу, не могу, не могу.
Э’эрлинг в панике метался по дому. Он уже отправил слугу за целительницей и теперь пытался вспомнить, в каком из сундуков Триса хранит лекарственное снадобье от болей в желудке. И надо ж ей было именно сегодня уехать в эту треклятую Цитадель по срочным делам!
С самого утра малышка Асне поставила папу на уши. Сперва нечаянно вывернула кашу на свое любимое платье, и целое утро Э’эрлинг пытался ее утешить. Даже лично принялся застирывать злополучное пятно, ибо Асне заявила, что не доверяет наемной прачке. После, в обед, дочурка случайно открутила голову новой фарфоровой кукле и закатила по этому поводу грандиозную истерику — Э’эрлинг прыгал вокруг рыдающей малютки угодливым козликом, обещая по самую макушку засыпать ее подарками, лишь бы только она перестала кричать, разрывая его барабанные перепонки в клочья. Кое-как, ценой убитых родительских нервов, им-таки удалось договориться. И вот очередная напасть!
— На, выпей, — Э’эрлинг наконец нашел спрятанный в темном кухонном шкафчике флакончик с зельем. Опустившись перед дочкой на колени, он дрожащей рукой протянул ей ложку с травяным снадобьем. Асне послушно выпила микстуру, но в ту же секунду выплюнула ее на свое свежевыстиранное платье.
— Фу! Горькая!
У Э’эрлинга дернулся глаз.
Малышка тем временем легла на пол, вытянулась во весь рост и, посматривая на отца, заголосила:
— Умирайу-у-у! Умирайу-у-у!
Э’эрлинг почувствовал, что седеет.
К счастью, раздался стук в дверь. С чувством облегчения несчастный папаша побежал встречать Канаэ Лиэ, свою спасительницу. Та вошла в парадную, придерживая рукой объемный живот и грузно переваливаясь с ноги на ногу, отчего ее походка напоминала гусиную. На миг Э’эрлинг устыдился того, что выдернул целительницу из дома. Их третий с А’алмаром ребенок был уже на подходе, и беременная едва двигалась.
— Что стряслось? — спросила Канаэ Лиэ, уперев руки в раздувшиеся бока.
Э’эрлинг открыл рот и понял, что от нервов лишился голоса. Он глубоко вздохнул, пытаясь побороть этот внезапный спазм в горле и трясущейся рукой указал в сторону кухни, где оставил дочь. Он рассчитывал найти ее там же, на полу, рыдающую от боли, но, к его удивлению, Асне сидела за столом, болтала ногой в воздухе и с аппетитом уминала пирожное.
— Но тебе же болит живот! — воскликнул издерганный отец.
На что недавняя страдалица пожала плечами и с невинным видом ответила:
— Прошло.
* * *
— Знаешь, — сказал Э’эрлинг уже ночью, лежа в кровати и держа в объятиях любимую жену, — мне кажется, наша дочь — ситхлифа.
В ответ в полумраке спальни раздался тихий смех.
— Не говори, что понял это только сейчас, — веселилась Триса у него под боком.
— Но ведь с тобой она самый настоящий подарок, — возразил Э’эрлинг, только сейчас начиная осознавать, какие коварные женщины его окружают.
О богиня, еще одна ситхлифа на его голову!
Триса продолжала хихикать ему в грудь.
— А я не кормлю ее своими эмоциями.
— Но разве она голодна? Разве ей мало моей любви?
— Даже после сытного завтрака редкая сладкоежка откажется от пирожного, — ответила Триса и вдруг оседлала его бедра. — Кстати, что насчет моего десерта?
____
Дорогие читатели!
Приглашаю в горячий рассказ
« Мужчина для удовольствий »
Никогда в жизни я не смогла бы подумать, что…
…моим супругом станет эльф.
…он будет из жрецов леса, поклявшихся всю жизнь хранить целибат.
…я куплю его на аукционе в мужском борделе.
Это история нашего горячего знакомства.
