— Ты точно решила?
Он спокоен. Он принял мой выбор, он не сопротивляется. От этого я испытываю одновременно и досаду, и облегчение.
— Ну да. Это ведь не будет больно? — Я попыталась, чтобы мой голос прозвучал беззаботно, что довольно сложно, когда он звучит как прокуренный.
— Почему ты так счастлива?
— А почему нет? Скоро это все закончится — наши с тобой страдания. То, что кажется, длилось слишком много, закончится. Я уйду вслед за ними. За мамой и папой… они просто… я не знаю… я больше не знаю…
Рэн хмурился. Его идеальное лицо было испещрено тенями, и болезненно кривилось. Он заправил мне за уши волосы, затем, медленно произнес:
— Представь, что ты в той картине в нашем домике, что так понравилась тебе. Представь, что ты на этом поле, что благоухает ароматами. Представь, что ты дышишь цветами, и смотришь на бескрайнее, чистое небо. Попытайся мысленно перенестись туда, чтобы не было так больно. Почувствуй ветерок на лице, свежесть воздуха. Услышь звук ручейка, и пение птиц. Потом, я заберу тебя, Аура.
«Я бы хотела остаться в этой картине навечно».
Сейчас, после того, как Рэн убьет меня, я попаду в Рай или в Ад?
Мне стало страшно.
Вот и все? Это конец? Это мой конец? Я никогда не буду… жить, мечтать, строить планы, и ждать утренние вафли мамы? Потому что нет больше мамы. И меня тоже нет.
Рэн взял меня за плечи, опуская на тротуар. Моя голова коснулась скользкого асфальта. Я до боли зажмурилась, но тут же распахнула глаза, как раз тогда, когда Рэн с осторожностью, наклонился ко мне. Я зажмурилась, пытаясь не заплакать в голос, но слезы жалости давили горло. Мама и папа… они просто… это сделала я, и теперь я должна уйти.
Его губы на моих губах, и все — я заплакала.
Больше не будет поцелуев, больше не будет бесполезных мыслей, не будет ничего.
Как и в прошлый раз, в церковном бассейне, я ощутила сначала слабую, отдаленную боль, в области живота. Затем она поднялась вверх, к желудку, к горлу, распространяясь по телу, по венам. Боль обжигающая. Свет оставляет раны на душе, выжигает из меня черноту.
Я сильнее прижала Рэна к себе, с силой удерживая его за шею. Боль, как раскаленная лава текла по венам.
Еще несколько секунд.
Еще несколько секунд, и, кажется, мое тело превратится в факел. Я просто сгорю.
Один… два… три…
Наш последний поцелуй, и мы делаем это, чтобы не сойти с ума от боли.
… Взрыв.
Наши дни
Ангелы беспокоились.
Аура не приходила в себя вот уже три дня. Эти три дня превратились в сущий ад для троих братьев. Они не спали, и не ели, и никуда особенно не отлучались — боялись пропустить момент пробуждения девушки. Боялись, что она будет в ужасе, после возвращения воспоминаний, и потому может попытаться причинить себе вред.
Рэн сидел возле постели золотоволосой красавицы, глядя на ее призрачное тело, с маниакальной внимательностью. Лиам и Кэмерон расположились по разным углам комнаты, стараясь особенно не привлекать к себе внимания. Они оба мучились от чувства вины сейчас; их противоречивые чувства подвели Рэна к тому выбору, который он так боялся сделать.
— Рэн, три дня прошло, — зачем-то напомнил Лиам. Кэмерон бросил на него предупреждающий взгляд:
— Лиам, прекрати. С ней все хорошо. — Помедлив несколько секунд, он добавил: — Пока. Я чувствую в ней потоки живой энергии. И они пополняются. Она восстанавливается.
— Это ведь… хорошо?
— Нет, это не хорошо, — произнес Рэн впервые за очень долгое время. Братья почти забыли, как звучит его голос, и сейчас, Рэн констатировал состояние Ауры с мрачной точностью, словно не сомневался. — Ничего хорошего.
— Ты боишься, что она может не справиться со всем этим? — осторожно спросил Лиам, обращаясь к Рэну. Лица он не видел, но все равно испытывал некоторое неудобство, словно брат прожигал на нем дыру.
— Она не справится.
Кэмерон и Лиам переглянулись, потому что знали — уверенность в голосе брата не была ошибочной.
— Тогда ты… ты… зачем ты это сделал? — Лиам встал на ноги, заламывая в беспокойстве руки. — Мы ведь… просто убьем ее.
— Разве не этого ты хотел? — ледяным тоном осведомился Рэн, оборачиваясь. Лиам молча сжал губы. Несколько секунд в комнате продолжалось противостояние взглядов, затем, Лиам развернулся, и ушел. Едва дверь квартиры за ним закрылась, Кэмерон тихо спросил:
— Зачем ты делаешь это с ним? Ты ведь решил вернуть Ауре душу не потому, что этого захотел Лиам.
— Верно. — Рэн наклонился к Ауре, и пригладил волосы насыщенного цвета меда, рассыпавшиеся по ее худым плечам.
— Я не понимаю тебя Рэн.
— Не нужно понимать меня, — произнес тот в ответ, но отрывая пристального взгляда от девушки. — Никто не должен понимать меня. Главное результат. А какими способами я достигну его — это мое дело.
— Нельзя идти по головам! — воскликнул Кэмерон, властным тоном старшего брата. Рэн поднял на него тяжелый взгляд:
— Ты пришел ко мне. Ты сказал вернуть ей душу. Я не обвиняю тебя, в том, что я вернул душу Ауре, но следуя твоей логике сейчас, ты не слишком заботился о ней, когда просил сделать это. Ты был там? Ты видел, что с ней случилось в ту ночь? Она кричала так, что я думал, она лишится рассудка. Я думал, что сам сойду с ума… — Рэн закрыл на мгновение глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Он перевел взгляд на Ауру, и закончил: — Я не смог ее лишить жизни, хоть она и просила. И смотри, к чему это привело.
— Ты не виноват Рэн. Никто не виноват. — С присущим ему сочувствием сказал Кэмерон. Рэн фыркнул, впрочем, в его глазах не отобразилось ни капли смеха.
— Никто не виноват… — эхом повторил он, касаясь пальцами лица девушки. — Ты знаешь, я сказал это Ауре в ту ночь. Но тогда я лгал. Я был виновен в том, что случилось. Я сделал все это с ней.
— Рэн… — Кэмерон встал с кресла. — Никто не знает о том, что произойдет. Так решил Господь. И позволь мне высказать свою точку зрения, но я предполагал, что Аура может понравиться тебе, ведь она не похожа на других людей, которыми, ты без труда повелевал. Я думал, возможно Бог решил проучить тебя, и таким образом, показать, что люди не так бесхребетны и безвольны, как ты думал.
Рэн ничего не ответил по этому поводу. Был ли он согласен с братом, или нет, он предпочел промолчать, как обычно, что немного раздражало Кэмерона: он досадовал, что ангел Судьбы не способен выражать свои чувства и эмоции. Разумеется, и Кэмерон, не специалист в этом, но все же, было бы куда проще, умей Рэн показать, что у него на сердце, и что в голове.
