— Всё хорошо, — шепчу я. — Идём спокойно, тихо. Здесь не очень гостеприимно, но не обращай внимания.
— Д-да…
Мама бледна, молчит. Встретив мой взгляд, прикрывает глаза в знак, что она в порядке.
Тропа стелется под ноги. Изнанка равнодушно пропускает нас, но некоторым бесплотным призракам всё же удаётся почуять наше присуствие, и до нас доносятся их стоны, вздохи. Юри заметно боится, я чувствую, как она дрожит и вздрагивает от далёкого воя. Мама тоже боится, но не так явно, ради нас, ради Юри мама старается держать себя в руках и не показывать страх.
Я прибавляю шагу. Потерпеть осталось совсем чуть-чуть, и забрезжит просвет, означающий, что мы дошли.
К вою прибавляется заунывные отзвуки потревоженных струн. Мелодия набирает силу, и на тропу выходит знакомый менестрель-нежить. Встреча не может быть случайной, он здесь из-за нас. Из-за меня.
Глава 33
Отпускать Юри нельзя, а маму нежелательно.
Прощай надежда объяснить переход магией, не упоминая тьмы.
Я крепче сжимаю Юри за руку и одновременно склоняю голову:
— Открытых дорог Певцу, — произношу я ритуальное приветствие.
— Счастливой дороги, прекрасная леди. Приветствую, леди Махаон, леди Юрита.
А меня не по имени, хм…
Юри полузадушенно всхлипывает, и, извинившись перед менестрелем, я поворачиваюсь к Юри:
— Что случилось?
Жутковато, согласна. Но ведь я спокойна. Она мне не доверяет, или я слишком много хочу от маленькой девочки? Я не боюсь, потому что пережила по-настоящему страшную трагедию. Скелет он и есть скелет.
— Ч-череп, — шепчет Юри, вжимаясь всем телом в мой бок.
Плащ скрывает тело менестреля, и только капюшон сдвинут назад и открывает взгядам лицо Певца.
— И что? — вздыхаю я. — Юри, у тебя под кожей тоже есть и череп, и другие кости, но это же не повод тебя бояться, верно?
Наверное, я сказала что-то не то? Почему Юри вдруг бледнеет?
— Юджи, — выдыхает мама интонацией, полной недоверия, словно не верит, что я действительно сказала то, что сказала.
Я их игнорирую:
— Господин Певец, — снова склоняю я голову.
Со скелетом, способным сокрушать чужие храмы простым перебором струн лучше быть вежливой. Впрочем, я к нему отношусь с искренней симпатией — тёмные показали, что умеют быть благодарными.
Тень, мирно сидевшая у меня на лифе в виде брошки-бантика вытягивается и чёрной лентой ускользает вперёд. Менестрель чуть поворачивает череп к ней, и тень самым буквальным образом ввинчивается ему в голову через височную кость, где по идее должен располагаться слуховой проход. И с противоположной стороны тень вытекает. Собравшись чёрно-серым облачком она встряхивается, напоминая выпрыгнувшего из речки мокрого пса. А затем тень возвращается ко мне и как ни в чём не бывало сворачивается бантиком.
Струны отзываются на касание нежным перезвоном, и я чувствую, как и мама, и Юри расслабляются, приваливаются ко мне, но уже без прежнего напряжения. А мелодия напоминает колыбельную…
— Так обеим леди будет спокойнее, — объясняет менестрель. — Леди, я даю слово чести, что до этого момента мне ничего не было известно о лежащем на роде Махаон проклятье. Признаться, сейчас, всматриваясь, я тоже ничего не могу определить, но я не специалист по проклятьям, я скромный слуга струн.
— Могу я попросить вас передать госпоже послание от светлой Кирин? — он и без моей просьбы отчитается обо всём, что показала ему тень, но проявить инициативу правильно.
— Леди, у вас будет возможность выполнить просьбу светлой Кирин, — отказывается он.
Уверена, он всё равно передаст.
— Да, — киваю я.
— Я здесь, чтобы от имени госпожи пригласить вас, прекрасная леди, на праздник в честь пробуждения Смерти.
Думаю, меня спрашивают не столько о празднике, сколько готовности и дальше поддерживать отношения с тёмными.
Прошлая жизнь научила меня, что использовать и предать может любой. Втором же уроком, который я усвоила, было осознание моей слабости. Пытаясь противостоять Гельдернам, я лишь ускорила бег событий. Но всё же жива я, а не они.
— Быть приглашённой госпожой честь для меня.
Увижу ли я на празднике Диана?
Менестрель вежливо кланяется и протягивает мне обычный белый конверт из плотной, явно очень ценной бумаги. Чтобы забрать, надо отпустит либо Юри, либо маму. Обе они сонно затихли, вроде бы не опасно. Да и менестрель, надеюсь, не позволит им пострадать.
Я отпускаю маму и забираю конверт.
— С нетерпением жду, когда наши дороги сойдутся вновь, прекрасная госпожа.
— Благодарю. Я также жду.
Менестрель отступает на шаг, он словно тонет густой туманной стене. Долю мгновения в серой мути ещё угадывается его силуэт, но вскоре всё исчезает, стихает перезвон струн.
Я прячу конверт в сумку и хватаю маму за руку.
— А? Что? — она будто просыпается.
— Идём, — мягко улыбаюсь я.
Юри тоже просыпается, недоумённо оглядывается. Я их отвлекаю, тяну вперёд, и вскоре наконец в тумане появляется просвет. Я замечаю, что призраки больше не воют и не вздыхают. Менестрель прогнал их музыкой? Или, скорее, тоже успопокоил.
— Юджи, что это за магия такая? — растерянно спрашивает мама.
— Ты о тропе? Магия перехода.
Я не лгу, просто снова не уточняю, что это магия, замешанная на тьме.
До просвета всего ничего, каких-то десяток шагов. В спину долетает пробирающий до костей вой, которого мне ещё на Изнанке слышать не доводилось. Кто-то… жуткий. Кто-то, как мне кажется, почуявший тропу.
Я считала, что тропа безопасна. Но, может быть, правда в том, что о тех, кто на ней сгинул, просто ничего не известно?
Лучше о таком не думать и шагать быстрее.
Пространство расходится, и мы оказываемся на улице, где располагается столичный особняк рода Махаон, благо адрес я подсмотрела в документах, которые разбирала в кабинете. Я вывожу руны очищения одну за другой — на место разрыва пространства, оно уже схлопнулось и видимых следов тёмоного присутствия нет, на маму, на сестру, на себя.
— Юджи, ты уверена в том, что делаешь? Это выглядит очень нехорошо.
— Уверена. Мам, лучше скажи мне. Ты что-нибудь слышала о родовом артефакте Махаон?
Нам нужно постоять, дождаться, когда руны подействуют.
— Что ты имеешь в виду, Юджин?
— Я помню, что однажды по какому-то поводу, когда мы ещё жили в столице, артефакт выносили в большой зал. Почему он хранится здесь, в обычном доме, а не в наших родовых землях?
Они у нас вообще есть?
Хороший вопрос, ага.
— Мы неподалёку от родовой резиденции, — объясняет мама, оглядевшись и указав на какой-то шпиль. Мне ориентир не знаком, поэтому я доверяюсь её словам.
— Я не о том, мам. У Гельдернов в столице тоже есть родовая резиденция, но их земли, их настоящее логово располагалось где-то… в лесу, в диких местах, вдали не то что от городов, от деревень.
— Не знаю, Юджи…
Род Махаон древний, пожалуй, один из древнейших. Особняк, которому не больше трёх-четырёх столетий может считаться родовой резиденцией, но никак не родовым гнездом. Глава рода ухитрился потерять земли? Но такое не могло произойти без шума…
Неужели я выжила только для того, чтобы сдохнуть под горой документов, которые мне придётся разбирать?
Ещё ведь не поздно повернуть обратно и пройти ритуал отречения крови, разорвать связь с артефактом. Брат, узнав что мама в столице, будет вынужден навестить нас, и руна сна уго уложит, я проведу ритуал и для него, а, когда брат протрезвеет от проклятия, объяснить, что и почему я сделала.
Бросить дальних родственников из-за нежелания проходить через бумажные скучные трудности? Когда-то никто из них не пришёл на помощь ко мне, но у них уважительная причина — вызванная магией слабость ума. А я… А мне нравится моя фамилия, вот! Чтобы сохранить её, стоит немножко постараться.
Я дожидаюсь, когда руны очищения выдохнутся и погаснут, прислушиваюсь к ощущениям. Вроде бы следов не чувствуется, но не с моими зачаточными способностями судить. Я закидываю обе сумки на плечо.
