Для разнообразия он решил меня предупредить? Всплеск раумности, не иначе.
— Дружище, как, по-твоему, я могла открыть дверь, если бы во мне не было наследия, а?
— Я не понимаю о чём ты, но немедленно прекрати, потому что с родовой защитой шутки плохи. Она действительно может тебя покалечить или даже убить.
Он торопясь идёт ко мне.
И при виде содержимого ларца замирает как вкопанный. Я тоже… шокирована. Артефакт представляет из себя разлапистую семиконечную звезду с загнутыми вверх лучами, каждый из которых венчает крупный, размером с перепелиное яйцо, кристалл, цвета по радуге от красного до фиолетового. Артефакт позолочен и усыпан мелкими драгоценнцми камнями, тоже разноцветными — рубины, сапфры, бриллианты, изумруды.
И всё это великолепие опутано дурно пахнущими нитями грязной плесени.
— Ну что, наследничек? Почему у тебя родовой артефакт в таком состоянии?
— А-а-а… Не знаю. Но это, наверное, плохо?
— “Наверное”?! Что именно? Что он в таком состоянии или что ты не знаешь?
Парень тяжело вздыхает:
— И то, и то.
Кузен небезнадёжен?
Я осторожно, через подол, чтобы не прикасаться к плесени руками, вынимаю артефакт из ларца, и тот сразу же разваливается на части. Я с интересом осматриваю деревяшки. Похоже, ларец сам по себе был артефактом и прежде всего проклятье разъедало именно его, ничем иным чёрные пятна гнили не объяснить.
Восстановить ларчик едва ли удастся, но это не моя забота, а магов. Если они у нас остались.
Кстати! А куда уходили души предков? В Чертоги Белогорья или в Чертоги Смерти? Или ещё в какие-нибудь Чертоги? Надеюсь, госпожа не откажет одолжить мне души предков на некоторое время?
— Брат, что это за девица рядом с тобой в ритуальном зале? Только не говори, что ты внезапно решил жениться! Совсем с ума сошёл?
Цокая каблуками, к нам присоединяется кудрявая леди с бантом на голове, размером с саму голову. Кто бы говорил про сумасшествие… Хотя, если действие проклятия на эту леди проявляется только в одежде, то можно лишь порадоваться.
— Мей, ты знаешь, что случилось с артефактом?
— Светлые боги! — восклицает она, увидев в каком печальном состоянии звезда.
— Ага, Бездна, — соглашаюсь я с ней. — Я Юджин, боковая ветвь.
— Мейджин, — представляется она. — Полагаю, в такой момент мы можем быть не слишком формальными?
— Разумеется, — соглашаюсь я.
Артефакт надо очистить, и чем быстрее, тем лучше. Я боюсь, что проклятие может “полыхнуть”. Во-первых, его больше не сдерживает остаточная сила ларца, а, во-вторых, мы, трое, слишком близко, можем спровоцировать. Мне доводилось читать, как проклятие, точившее жертву больше десяти лет, “полыхнуло” и убило за день.
Словно подтверждая мои худшие опасения, одна из нитей лопается.
Зрители совершенно лишние, но я смиряюсь с чужим присутствием и вывожу мою коронную руну очищения. Сил у меня мало, и вывожу я руну на на плесени, а прямо на артефакте. Пользуясь родовой связью, практически вдавливаю руну в сердцевину артефакта. Я не уверена, что делаю правильно, но по-другому у меня точно не получится.
Не представляю, какой силы должен быть маг, чтобы избавиться от проклятия, почти уничтожившего древний род. Просить ни светлую Кирин, ни тёмную госпожу я не стану — я упаду в их глазах, если попрошу о том, с чем могу разобраться самостоятельно. Их одобрение слишком дорого стоит, чтобы его терять.
Я не столько очищаю артефакт, сколько пытаюсь заставить его очиститься самостоятельно. Или, как минимум, дать энергию для работы руны.
Звезда окутывается тусклым золотистым свечением, оно едва проступает среди плесневой грязи. Подсвеченная, плесень выглядит ещё отвратнее.
Я чувствую, как артефакт откликается. Сияние мерцает, со стороны кажется, что оно готово погаснуть. Неужели слишком поздно? Неужели, чтобы избавиться от проклятия, придётся избавиться от артефакта? Может, провести ритуальное “убийство” плесени?
— Леди, я чем-то могу помочь? — наследник приятно удивляет.
Свет гаснет резко, будто свечу задули. Мей за моим плечом вскрикивает. Звезда начинает чернеть.
— Обугливается? — хрипло спрашивает наследник.
— Не похоже… Это плесень потемнела.
И начинает разбухать, расползаться, опутывая звезду чернотой.
Мей протягивает руку с зажатым в пальцах платком. Наследник несильно шлёпает её по руке:
— Кто из нас с ума сошёл?!
А ведь Мей ужасно глупо, но всё же пыталась сделать что-то хорошее…
— Прости, — выдыхает она и тотчас набрасывается на меня. — Что вы сделали с артефактом?! Извольте объясниться!
Её выкрик тонет во вспышке ослепительного сияния и сливается с моим криком, потому что магии слишком много. Я теряю ощущение опоры под ногами. Сияние вопреки ожиданию боли, не причиняет мне вреда. Я чувствую, как незримыми крыльями раскрывается родовое наследие, как сила артефакта восходящим потоком наполняет крылья, и я парю в сияющем нигде.
Я всё-таки не бабочка.
Я феникс!
Я… лежу на полу рядом с алтарём. Нога прижата чем-то тёплым, и я пытаюсь освободиться. Наследник сдавленно охает, и я понимаю, что это он на меня свалился, а я прошлась каблуком ему по рёбрам. Я приподнимаюсь на локте и оглядываюсь на Мей. Она лежит на спине, глаза закрыты, дыхание слышится. Ресницы дрогнули — приходит в себя.
— Что случилось? — первым, держась обеими руками за затылок, садится наследник.
— Магия, — уверенно отвечаю я.
Мей, тихо застонав, открывает глаза.
— Как ты? — он тотчас переключается на сестру.
Голова тяжёлая, как будто к затылку подвесили гирю. Слабость какая-то, лёгкая тошнота, и невыносимо чешутся лопатки. Я пытаюсь изогнуться и поскрести ногтями спину.
Наследник помогает подняться Мей, а затем как само собой разумеющиеся очень естественным жестом подаёт руку мне. Я опираюсь на его ладонь, и он буквально вздёргивает меня с пола, на долю мгновения даже иллюзия полёта чудится.
— Леди, вы в порядке? — спрашивает Мей. — Светлые боги, что…
Звезда исчезла. Вместо артефакта на алтаре лужа расплавленного золота.
— Это…, — наследник тоже не может подобрать слов.
Он протягивает руку и тотчас отдёргивает. Золото прожигает алтарь и стекает на пол. Наследник реагирует первым и оттягивает меня в сторону. Чуть не обожглась… Золото вроде бы остывает, темнеет. Я замечаю блеснувший и тотчас утонувший изумрудно-зелёный кристалл.
Мы всё-таки потеряли родовой артефакт? Связь пока сохраняется, я чувствую исходящую от получившегося “блина” магию.
— Подождите, — внезапно подаёт голос Мей. — Наш родовой артефакт был проклят и… никто из нас не заметил?!
— Угу.
— А вас, Мейджин, не смущает, что наш род почти выродился и почему-то тоже никто не замечает? Но мы обязательно возродимся.
Артефакт словно слышит меня и отвечает. У “блина” вытягиваются семь отростков, лучи звезды вылепляются прямо на глазах и знакомо выгибаются, имитируя зубцы короны. Только надеть артефакт как диадему едва ли получится — дно цельное и плоское. По всей поверхности хаотично всплывают драгоценные камни. Рисунок новый, но узнаваемый. Только кристаллов, венчавших лучи пока нет, но и они возвращаются. Вершины лучей раскрываются подобно бутонам цветков, открывают кристаллы, вновь выстроившиеся по цветам радуги.
Я наклоняюсь, осторожно поднимаю артефакт с пола. Он всё ещё горячий, но не обжигает. Хотя нет, пальцам становится больно, и я торопливо опускаю артефакт на алтарь, дую на подушечки указательного и большого пальцев. Кожа покраснела.
— Проклятие снято? — Мейджин пытается по моему примеру коснуться артефакта, но у неё не получается, как не получается и у наследника.
— Снято, — киваю я.
Без сомнения.
Мей трёт виски.
Наследник снова пытается коснуться артефакта, снова отдёргивает руку, хмурится.
— Леди, вы сделали то, что может сделать только один человек в роду, а именно… глава.
— Да, — смысл лгать? — Насколько я поняла, проклятие сильнее всего било по основной ветви и по магам. Я не маг, силы у меня крохи. И родовое наследие перешло ко мне.
