их над собой, под собой, перед собой.
— Эй? — крикнула я, не желая никого напугать.
Шарканье резиновых подошв заставило меня резко повернуться в сторону заднего офиса. Эмми, одна из женщин, работавших здесь до того, как гостиницу захватили, замерла на пороге.
— Ты всё ещё здесь?
Я думала, что она подала заявление об увольнении после той ночи, когда прибыли ручейные.
Она скрестила руки на своей красивой и крепкой груди.
— Тебя ждут? — её тон был таким резким, что обе мои брови поползли вверх.
— Ты злишься на меня?
— В данный момент я злюсь на многих людей и из-за многих вещей.
Мы долго молча смотрели друг на друга. А затем она сказала:
— Ты одна из них?
Желание покачать головой почти победило моё желание признать правду.
— Да.
Она вздрогнула, и крошечные серебряные кольца, украшавшие раковину одного из её ушей, сверкнули.
Я двинулась к ней, и её тело сжалось. Она даже сделала шаг назад. Она боялась меня?
— Почему ты всё ещё работаешь здесь?
— Потому что я подписала контракт.
Её взгляд метнулся в сторону входа в гостиную.
Мы всё ещё были одни.
— Эмми, тебя ведь не держат тут силой?
В её глазах заблестели непролитые слёзы.
— Нет? — повторила я чуть более настойчиво.
— Майклз предложил мне вдвое больше, чем платили твои дядя и тётя, поэтому я поставила свою подпись на пунктирной линии. Скайла сказала, что от нового руководства у неё мурашки по коже, поэтому она не стала продлевать свой контракт. После того, как я узнала… — её голос надломился, а затем стих. — После того, как я узнала, кто вы все такие, я сказала мистеру Майклзу, что мне больше не нравится здесь работать. Я сказала ему, что не буду болтать, но он сказал, что уже слишком поздно. Он сказал, что мне следовало лучше читать мелкий шрифт.
Она фыркнула.
— Ты знаешь, что было написано мелким шрифтом? Там говорилось, что если я оставлю своё рабочее место или расскажу о своих новых работодателях, меня заберут в лес. И это будет не просто выход на природу.
Даже не осознавая этого, я придвинулась ещё ближе к стойке регистрации, ещё ближе к ней.
— Они угрожали тебе?
Она кивнула.
— А также всем, кто мне дорог.
Она фыркнула.
— Так мне и надо за то, что я не послушала свою жену.
— Они не делали тебе больно?
— Нет. Пока я прибираю их комнаты, стираю их одежду и убираю грязную посуду, меня никто не беспокоит.
Я обогнула стойку регистрации.
Она расплела руки и выставила вперёд ладонь.
— Не подходи ближе.
— Эмми! Я не такая, как они. Тебе не нужно меня бояться.
— Ты только что сказала, что ты одна из них.
— То, что я могу перевоплощаться, не значит, что я такая же, как они.
— Это именно это и значит.
Я чувствовала, что с ней бесполезно спорить.
— Сколько людей здесь работает?
— Четыре. Но остальные трое в восторге. Я не думаю, что они хоть раз уезжали домой с тех пор, как прибыла стая. Ты бы слышала, что они говорят. Они все точно завороженные. Даже твоя тётя. Я клянусь. Она так отвратительно внимательна к этому новому работодателю.
— Эмми!
Звук знакомого гнусавого голоса заставил меня резко обернуться.
— Если ты закончила сплетничать, Линде не помешала бы помощь в приготовлении завтрака.
Эмми пронеслась мимо моей тёти, даже не оглянувшись на меня.
Люси значительно похудела, или, возможно, это была иллюзия, связанная с её выбором одежды — на ней было простое чёрное платье-футляр, с поясом на талии. Продолжая смотреть на неё, я поняла, что это не было иллюзией. Её молочно-бледные щёки утратили округлость, а веснушчатые руки казались слишком узкими для её набора браслетов. Даже её глаза претерпели трансформацию. В них залегли тени, как будто горе впиталось в тонкую кожу её век и раздуло их.
— Что ты здесь делаешь, Несс? — спросила она.
— Я пришла встретиться с миссис Морган.
— Миссис Морган не любит посетителей. Особенно боулдеровцев.
Она произнесла это слово так, словно мы были чем-то, что прилипло к подошве её ботинка. Конечно, она не была оборотнем, но то, что она была женой волка и матерью другого волка, делало её таким же боулдеровцем, как и я.
— Она сказала, чтобы я зашла.
— Я очень в этом сомневаюсь.
Я начала продвигаться вперёд, но она загородила вход в гостиную.
— Тебе здесь больше не рады. Уходи.
Я обуздала своё раздражение, крепче ухватившись за ремень своей сумки через плечо.
— Люси, я должна поговорить с ней.
— Я скажу ей, что ты заходила. А теперь иди.
— Люси? — раздался другой голос, от которого у меня каждый раз вставали дыбом волосы.
Её карие глаза расширились, и она одними губами произнесла «Уходи», но я не обратила внимания на её команду.
Конечно же, Эйдан позволил бы мне встретиться с его кузиной. Он появился позади моей тёти, а затем медленно прошёл мимо неё.
— Мисс Кларк, чем мы обязаны удовольствию лицезреть вас?
— Я пришла увидеться с Сандрой.
— Хм.
Его губы дёрнулись, а затем он поднял пальцы к мочке уха и потёр её — это было одно из его странных навязчивых движений. Он делал это, когда нервничал, а также когда был заинтригован. По-видимому, сейчас дело было в последнем.
— Пошли.
Моя тётя — бывшая тётя — застыла, точно мраморная статуя.
— Эйдан, я… я не думаю, что это хорошая идея. Мы не знаем, каковы её намерения.
— Намерения? — спросила я. — Ты думаешь, я пришла поджечь гостиницу?
Её ноздри раздулись.
— Моя роза, — Эйдан провёл костяшками пальцев по шее Люси, — не бойся за нашу безопасность. Ты же знаешь, что мы сломаем её, как веточку, раньше, чем она успеет зажечь спичку.
Я издала низкое шипение.
Злобно глядя на меня, Эйдан направился в гостиную, но остановился и похлопал себя по бедру.
— За мной.
— Я не собака, — огрызнулась я.
— О, я знаю. Я люблю собак; а вот ты мне не особенно нравишься.
Это чувство было взаимным.
Люси даже не моргнула, когда я проходила мимо неё, даже не дёрнулась, но я уловила, как участился её пульс, и среди исходивших от неё тяжёлых ароматов розы и табака я почувствовала какой-то холодный металлический запах: страх. Неужели Люси действительно боялась, что я подожгу гостиницу? Моя тётя никогда не была особенно заботливым человеком — по крайней мере, по отношению ко мне, — но её вера в то, что я была способна на поджог, была чем-то совершенно новым.
Кожаные диваны в гостиной были расставлены полукругом вокруг
