я буду делать, если ты умрёшь? Ещё и от моей руки!
Нагиль хмыкнул.
– Мы вроде только мою руку хоронили. Целиком я умирать не собираюсь.
– Спасибо хотя бы за это!
Они посмотрели друг на друга и одинаково заулыбались. Рэвон ткнул Нагиля в бок и отвернулся, наблюдая, как заходит в долине солнце. Небо окрашивалось в нежно-розовый, точно лепестки цветущей вишни по весне, и некоторое время они молчали. Умиротворение, царившее здесь, не хотелось нарушать, и Нагиль подумал, что бои на мечах, даже такие неумелые, не стоит приносить в горы.
Те не были созданы, чтобы наблюдать, как люди учатся убивать друг друга.
– Надо возвращаться в храм, – объявил Рэвон, как только край солнца скрылся за горизонтом. – Мастеру Вонгсуну нужно дать время придумать мне наказание. Мы же не сможем скрыть твою руку, – добавил он, бросив на Нагиля короткий взгляд.
– Я могу сказать, что сам поранился, – предложил Нагиль.
– Не смеши меня. Невозможно так пораниться самостоятельно, только если ты дурак, который хватает меч поперёк лезвия вместо рукояти. К тому же Дракону врать не положено, как и его Хранителю.
Порыв ветра подхватил его слова и унёс ввысь, к вершинам Алмазных гор.
Скрывать правду было несложно: Йонг не верила, что может стать драконом, а Лан обещала, что поможет отыскать Глаз Бездны в самое ближайшее время. Йонг могла вернуться домой до того, как не-Чосон сделает её зверем.
На этой вере она держалась неделю.
Драконье войско остановилось в деревне духов. Никакие призраки и души усопших здесь не обитали, хотя Вонбин, не отходящий от Йонг ни на шаг, порой осматривал окружающий деревню бамбуковый лес так, словно искал в нём вонгви. Колодец, где набирала воду шаманка, тоже вызывал у него подозрения. Он считал, там живёт рассерженный дух, и, несмотря на это, всё равно бегал заглядывать в колодец. Йонг шутила, что у духа должны быть роскошные голубые волосы и премилое личико, как у того парня из дорамы про призрачный отель.
Жители покинули деревню ещё во времена первой войны с Японией.
– Пять лет назад, – рассказывал Вонбин, – японцы предлагали нам освободить для них проход до Минской империи. Тогда мы с трудом выстояли, наш король собрал войско и дал отпор Японии, но погибли тысячи. Даже воды Накто стали красными, а после мы почти год не видели дождя. Люди поверили, что Великие Звери прокляли нас за насилие.
– Почему же теперь ваш король скрывается на севере, когда его люди снова гибнут? – хмурилась Йонг.
– Потому что нас стало слишком мало, та Сон Йонг, – отвечал Вонбин. – Кто не погиб в бою с врагом, позже умер от голода. Эта деревня опустела во времена засухи, бамбуковый лес до сих пор хранит души тех, кто остался в его землях.
Йонг наблюдала за войском дракона и начинала понимать их.
Первая война с Японией научила жителей Чосона хорошо прятаться. Первая война с Японией сделала их подозрительными.
Она спускалась к домам остальных на исходе дня, когда Лапа Дракона уже разбредалась по своим делам, и сталкивалась с Чунсоком только за общей трапезой ближе к вечеру. Гаин сказала, что она может спать в казарме с её Дочерьми, но Йонг боялась их осуждения, даже если не заслуживала его. Дочери шептались за её спиной, смотрели ей вслед, когда Йонг ходила по деревне вместе с Вонбином, и, хотя Гаин приказала не распространять сплетни, неодобрительно шипели всякий раз, когда Йонг обращалась к их командиру по имени.
Они не пересекались с Нагилем днём, но Йонг хватало и его незримого присутствия среди воинов. Она слышала, как Чунсок отзывается о своём капитане, как благоговеет перед ним Вонбин. Слово, сказанное Мун Нагилем, имело для его войска бо́льший смысл, чем Йонг могла бы себе представить, и порой это пугало.
Сколько силы кроется в его теле, раз один только голос склоняет к нему людей?…
В войске Нагиля была почти сотня воинов и двенадцать Дочерей. Через несколько дней пребывания в деревне духов Йонг заметила среди лучниц Ильсу.
– Вам здесь не место, юджон-ёнг, – сказала Юна, когда Йонг пришла к ним на поле. Йонг закатила глаза.
– Знаю я, – огрызнулась она, и Юна вскинула брови.
– Нет, юджон-ёнг, – сказала она и осторожно улыбнулась, – я имела в виду, что вам не стоит находиться на стрельбище.
Дочери тренировались под строгим надзором Гаин, вся земля была усеяна жёсткими волосками из оперения, и в мишенях из соломенных корзин торчали целые пучки стрел. Ильсу, одетая в зелёный ханбок с тёмно-зелёными паджи, стояла с большим луком; её стрелы впивались в землю совсем рядом с ней и не попали в цель ни разу.
Она увидела Йонг, на мгновение замерла. А потом отвернулась и выстрелила. Тетива в луке со звоном выпрямилась, стрела пролетела до мишени и воткнулась в самый её низ.
– Ильсу… хорошо справляется, – заметила Йонг. С тех пор как Ильсу узнала о юджон-ёнг, она не заговорила с Йонг ни разу и все дни старательно избегала её, как бы Йонг ни пыталась ей улыбаться. В конечном итоге она забросила попытки помириться.
– Вы тоже хотите попробовать? – спросила Юна. Йонг вновь обратила на неё внимание, и тут же её окатила волна смущения.
– Нет-нет, у меня не получится! Я не держала в руках лук ни разу в жизни!
Юна улыбнулась, поклонилась ей и ушла обратно к остальным Дочерям. Йонг наблюдала за ней и Ильсу с нарастающей тоской. Не все относились к ней так, будто в любой момент она может обернуться чудовищем. Но неприязнь Ильсу особенно остро вонзалась в сердце, точно её стрела.
– Если хотите, – заговорил Вонбин, когда они покинули поле, – тырсэгарра может научить вас обращаться с мечом.
– Сомневаюсь, что тырсэгарра пойдёт на такое, – скривила губы Йонг. – Он же не хочет заслужить наказание от правой руки капитана.
Вонбин остановился неподалёку от колодца.
– Вовсе нет, – сказал он, хмурясь. – Дэкван не подчиняется пуримгарра, он же Четвёртый Коготь.
– Значит, у вас равноправие?
– Кэму?
Йонг рассмеялась, и Вонбин смущённо опустил голову. Они обогнули бамбуковый лес и свернули к дому Йонг, когда тот заговорил снова:
– Дэкван научил меня сражаться. И всех нас. Даже Гаин.
– И Чунсока? – спросила Йонг.
– Нет, госпожа. Чунсок учился у капитана.
Они вернулись к покосившейся хижине, где Йонг восстанавливала силы в стороне от драконьего войска. Близился вечер, и к ней должен был прийти Чжихо с новой порцией лекарственного отвара. Он был молчалив и нечасто разговаривал с Йонг, предпочитал отдаваться делу больше, чем
