Девушка поочередно прошлась по спутникам взглядом. Было видно, что кроме политика никто не в восторге от ее присутствия, но тут уже сработала извечная мудрость: «Нет радости больше, чем гадость ближнему». Хоть и охотиться Элис не умеет и не любит, но остаться дома было выше ее сил. Она не чувствовала себя затворницей, просто, когда из собеседников не сменяющиеся лица, это тяжело.
Шатёр из тяжёлой непромокаемой ткани. Походная мебель, грубо сколоченная и задрапированная подушками. Грегори опускает на один из диванчиков сумку. В ней пара книг, бумага, перья, чернила.
Мужчины проверяют оружие, снаряжение. А Элис топчется на входе, не зная чем заняться. Вдруг Хейнбергер отрывается от своего револьвера и протягивает ей связку из амулетов.
— Алисия, не могли бы подержать их у себя, боюсь потерять… — мужчина ловким движением вешает на шею девушки дюжину нитей. — Охота такое дело, там зацепился за сук, тут провалился в яму. А мои амулеты не из наших мест.
— И мои тогда постереги! — просиял Гранджер, кидая в руки чародейки горсть из цепочек и медальонов.
— Я тебе что, волкодав, охранять твои побрякушки? — прошипела Алисия, все же поймав обереги режиссёра.
— Но его же ты взяла! — хуже маленького ребёнка возмутился Ник и упёрся взглядом в Грегори, дескать, скажи этой своей, чего она, как эта?..
— Алисия, — Филип нарочито медленно произносит ее имя, чтобы привлечь внимание, а может переключить праведный гнев на себя. — Вы нас действительно сильно обяжете, если позволите повесить на себя амулеты.
Ведьма нахмурилась. Если они так переживают, она, конечно, приглядит за вещами, но зачем на себя-то навешивать? Не будет же она, как праздничное дерево сиять в блеске камней? На что получила пространную и длинную лекцию от безопасника о тонкой структуре артефактов и привязке к владельцу, о том, что оберег проще перевесить на другого носителя, чем после заново восстанавливать нити заклятий. Говорил Дювье настолько муторно и медленно, что через лучину Алисия согласилась бы и погребальный саван натянуть, лишь бы прекратилась эта пытка артефакторикой.
Грегори возился дольше всех. Словно выжидал пока в шатре они не останутся наедине. А когда полог ткани сомкнулся за режиссёром, Стенли встал с диванчика и протянул ведьме в ладони несколько переливающихся медальонов.
— Мои не снимай ни в коем случае… — он запнулся и отвёл глаза. — Они настроены на тебя.
Элис закусила губу. Ей многое надо спросить у нанимателя, много сказать. Местами, извиниться, но она стоит и молчит. Сжимает в ладони тёплые камни, что впиваются острыми краями в кожу.
— Грегори, — слова застревают в горле. — Нам надо поговорить.
Мужчина смотрит куда-то поверх ее плеча. Он специально прячет взгляд, словно в нем Элис увидит все ответы на вопросы, будто бы там скрыты его тайны.
— Прямо сейчас?
— Ты торопишься? — Алисия переступает с ноги на ногу и решается сесть на диванчик.
— Мы с тобой обязательно поговорим. Только сейчас нам надо успеть к началу охоты. Это дань уважения, не более, а потом мы поговорим.
Элис понимает, что ему трудно подбирать слова и он тоже хочет избежать разговора.
— Ты не могла бы пообещать мне… — мужчина осекается. — Не уходи далеко от шатра. Снаружи стоят твои соглядатаи. Я скоро освобожусь и мы поговорим.
— Почему мне нельзя с вами? — ведьма припускает в голос ноток капризности, чтобы прозвучало нарочито чванливо и легко.
— Это опасно.
— А не опасно мне сидеть здесь одной?
— Элис, — Грегори присаживается на корточки возле неё, чтобы их взгляды оказались на одном уровне. — Леди не охотятся, ведьмы презирают убийство животных, юные дочери дознавателей не умеют держать в руках револьвер.
Он встаёт и пытается улыбнуться. Получается плохо, нервно. Но Алисия лишь кивает головой, понимая, что тайн вокруг становиться все больше, а она, не иначе ополоумев от эмоций, понимает все меньше.
— Не уходи далеко, не покидай лагерь, не снимай амулеты. На поляне через пару часов начнётся обед, пообщайся с горожанами…
И снова ведьма кивает головой. Ушли бы вы господин маг. А то все никак не соберётесь.
И он ушёл. Оставил после себя горечь недосказанности и аромат ветивера. Элис взбила одну из мелких подушек и легла, свесив ноги со слишком короткого дивана.
Горн ознаменовал открытие охоты. Чародейка растерла лицо руками. Коварная мысль, что отоспаться не помешало бы, стала навязчивой. Но таернахат Грегори, утренний пассаж Гранджера, вечерний тёплый разговор с Полом, не давали покоя. Да она толком в библиотеке и подслушать ничего не успела, хотя сомневалась, что сказанное могло бы пролить свет на тайны.
Тканевый полог взметнутся и в шатёр быстрым шагом вошёл Филип. Он замер, завидев чародейку на границе сна, а когда понял, что девушка не спит, уточнил:
— Простите, Алисия, я забыл перчатки.
Элис села. Проследила, как мужчина начал шуршать в сумках. Движения нервные, дёрганные. Наигранные.
— Что происходит, господин Дювье?
Мужчина вздрагивает и разворачивается к девушке лицом. Недоуменно вскидывает бровь.
— Ничего… — тянет он, словно подозревая собеседницу в чём-то, а не она его.
— Утренний разговор, — намекнула на выходку режиссёра Алисия и понаблюдала за метаморфозами безопасника. Она прекрасно видела, что это разыгрывается для одного зрителя. Не может так представитель ведомства забавно краснеть.
— Не берите в голову слова Николаса, он слишком эксцентричен и несдержан, — маленькая ложь, как одно действие комедии. — Грегори, как бы правильно выразиться… Он слишком чистоплюй. Никого и никогда не неволил и уж тем более насильно не тащил в постель. Не беспокойтесь, с ним ваша честь останется незапятнанной…
Как интересно получается, что ведьма намекнула не на разговор в библиотеке, где по факту она слышала только фразу про транспарант и «трахнуть». Она интересовалась другим. Значит Филип не в курсе, что до него уже двое имели задушевные беседы с чародейкой.
— Филип, чего вы хотите?
— Найти свои перчатки, — так беззаботно ушёл от разговора мужчина, а Алисия лишь поразилась наглости.
— Вчера вечером мы с Полом задушевно поболтали, — Элис прошлась от дивана к столику и налила воды из графина. — Сегодня с утра Николас просил меня не помереть на руках Грегори. Вот мне и интересно, с чем вы ко мне пожаловали?
— Ни с чем… — кристально честно признался маг. — Мне просто нужны мои перчатки.
— Они торчат у вас из голенища левого сапога.
Глава 35
Молчание тянется патокой. Как хороший густой кофе разливается по шатру. С запахом жженых семян и шариком сливочного мороженого. Алисия сглатывает вязкую слюну, что наполняет рот. Разговоры, тем более откровенные, без флёра игры в шахматы, с этим собеседником даются хуже всего. Это не означает, что она прекратит искать правду. Это лишь подчёркивает правильность направления в поисках оной.
Маг проходит к столику и откупоривает графин с водой. Звуки стеклянного перезвона и плеск жидкости. Элис морщит нос, разворачивается вслед за мужчиной, что вальяжно, как хозяин ситуации, наслаждается игрой. Девушка сминает в потных ладонях край лоскутного пледа, заодно вытирая руки от лишней влаги. Голос тётушки в голове нашёптывает, чтобы прекратила психовать и стала интриговать. Пока что выходит унять учащенное сердцебиение и стянуть расплывшиеся зрачки.
— Мне не показалось, обед вчера был больше похож на… — ведьма осеклась на полуслове и облизнула пересохшие губы.
— …смотрины? — подобрал синоним безопасник, и Элис благодарно кивнула. — Не показалось…
Младшую Гордон всегда раздражала в людях вот эта привычка умолкать на полуслове. Потом, правда, она вспоминала, что стоит задавать правильные вопросы, открытые, чтобы у собеседника не было шансов улизнуть с ответом.
— И вы разошлись во мнениях, — констатировала факт Алисия, понимая, что Пол вполне ей благоволит, Ник- однозначно нет, а вот Филип воздержался, — поэтому каждый счёл важным донести своим мысли до виновницы?
