взгляд к ней, — от брата. Старшего. — Уточнение выдалось особенно радостным. — Его зовут Годияр. Он жалуется тут на младшего, помнишь, я говорила?
— Яшар? Конечно! Он поступил в корпус?
— Верно. И шкодит теперь там на практике, негодник!
Оленя негромко хихикнула. Теперь ясна отрада Севары. Кому будет неприятно получить долгожданное письмо от близкого человека? Раньше он не писал. Оленя часто перебирала корреспонденцию и видела имена отправителей. Имена бабушки, сестры Севары и младшего брата успели запомниться. Старший же молчал, оттого и имя его звучало непривычно. Годияр. Что ж, теперь, кажется, весточки будут и от него.
— А что ты принесла?
— Лисьи розы. — Оленя сделала несколько шагов назад, чтобы показать вазу, наполненную оранжевыми цветами.
— Спасибо. Их послание очень кстати.
— Послание?
— Ага. Ты знаешь про язык цветов?
Оленя помотала головой.
— Что ж, у каждого цветка своё значение. В высшем свете такие дары имеют смысл больший, чем просто знак внимания. Так, рыжие розы — символ дружбы, проявление уважения и пожелания успехов в делах. — Севара поднялась, подошла к букету и бережно провела по мягким лепесткам тонкими пальчиками. — А, например, белая роза означает нежную любовь и истинность чувств, но если это бутон, то очарование юности, некоторую неопытность. Однако сушёная белая роза — обещание скорой смерти.
— А что значит синяя роза?
— Редкий цветок, — Севара обернулась к Олене, — значения разные. Он может указывать на принадлежность к знатной династии, величие и таинственность. Но так же такой цветок выражает восхищение и символизирует недосягаемость любви. А почему ты спросила?
— Мне подарили, — призналась Оленя, потупив взгляд.
— Неждан? — Севара скривилась.
— Нет. Последний раз он мне осу дохлую дарил, — не сдержала смеха Оленя.
Севара прыснула в кулак.
— Похоже на него. Так от кого же цветок? Я не буду ругать за проявленное к тебе внимания, честно.
— Что вы, я и не думала из-за такого молчать. Просто… Я не знаю его имени. Он только сказал, что не отсюда и хотел заглянуть к вам, но не решился.
— Как… как он выглядел?
— Я решила, что он Гость. У него волосы белые были и длинные.
— А уши?
— Волосы прикрывали… А что такое? Он и правда из знатного рода?
— Ты и не представляешь насколько… Оленя! — Севара вдруг схватила её за плечи, встряхивая. — Прошу опасайся его! Избегай, если встретится вновь!
Напуганные тёмные глаза глядели решительно, нежные руки дрожали. Аромат свежих роз смешался с запахом морозного страха. Оленя остро ощущала, как тело её наполняется ужасом, который до сих пор хранился в Севаре.
— Слышишь? Не подпускай его близко! Он может причинить вред!
Было что-то безумное в такой просьбе, граничащей с приказом. Что-то жуткое и холодное. Оленя сглотнула и вынудила себя кивнуть, чтобы успокоить чужие чувства, ворвавшиеся в неё. Иногда было интересно, как другие справляются с подобным. Когда-то она спросила у тётки, но та только оходила любопытную малявку мокрым полотенцем, потому Оленя решила, что это что-то слишком личное, что нельзя обсуждать. А иногда так хотелось! Хотелось узнать, как другие так умело игнорируют шёпот ветра, мелких духов под ногами и болтливый огонь.
Когда Севара наконец отпустила и отошла к столу, прикрыв лоб ладонью, Оленя выскочила вон. Дышать удавалось с трудом. Она неспешно спустилась вниз, мимо Забавы, расплёскивавшей тихую песню и нарезавшую петрушку, мимо деда Ежи и Нежда, вносящих новый низкий столик и небольшой диван.
Оленя вышла к лавочке на заднем дворе, которую соорудили совсем недавно, и опустилась на неё, устало прикрывая глаза. Что же происходит? Почему Севара так боится? И кто тот беловалсый незнакомец? Он сделал что-то плохое?
Мятный аромат обволок Оленю, и она почувствовала, как рядом сели.
— А ты чего угрюмая вдруг? Град прибил?
Ответа не последовало, и Нежд флегматично вытер влажные руки о чужое плечо. Оленя подскочила, возмущённо пнув того по голени. Он мерзко захихикал.
— Я не полотенце!
— Зато глянь, какая бодрая сразу. И разговорчивая.
— Ты-то мне много сказал, чтоб я тебе объяснялась, — едко отозвалась она, плюхаясь обратно.
— Ну извини, тайна не мне принадлежит, чтобы раздавать всем, — Нежд упёр взгляд в свои колени и закусил губу.
Что он чувствовал? Оленя не знала. Он был первым, кто проводил с ней так много времени и ни разу не наполнил её эмоциями.
Нежд вдруг поднял голову, посмотрел с надеждой и едва слышно спросил:
— Она… Как она?
— Севара? Немного напугала меня, если честно, — призналась Оленя. — Я встретила какого-то её знакомого… Странный тип. Волосы длинные, белые…
— Не подходи к нему больше, — прервал её Нежд. Он выглядел так, как не выглядел никогда до. Лицо его стало непроницаемой маской, брови нахмурились, губы плотно сжались, скривились, видны стали желваки на напряжённой челюсти, а руки превратились в кулаки. Всё его тело напряглось от… гнева?
— Ты тоже его знаешь? — удивилась Оленя.
— Вроде того…
Она фыркнула. Ну почему не сказать прямо? К чему недомолвки?
— Будешь так странно говорить, я с тобой ничем больше не поделюсь. И о Севаре не расскажу!
Нежд вздрогнул, глаза его расширились то ли в удивлении, то ли в страхе, но он быстро вернул себе спокойный и расслабленный вид.
— Я бы сказал больше, да не могу. Просто поверь, ничего хорошего из знакомства с такими… личностями не выйдет.
— Вот и хозяйка так же сказала почти, — вздохнула Оленя.
— Верно сказала… Так… А про меня она что-то сказала?
— Я упомянула, что ты мне недавно осу мёртвую дарил. Она посмеялась. Сказала, на тебя похоже.
На лице Нежда засияла улыбка. Слишком яркая. Оленя нахмурилась. Всё это время она думала, что друг её чем-то провинился, потому выпытывает у неё, говорит ли что Севара, но теперь закрались смутные подозрения. Ну не мог простой слуга так радоваться факту веселья своей госпожи. Разве что… Нет! Нельзя таких вещей предполагать!
— Чего расселись, чирикаете, воробьи? — крикнул дед Ежа, высовываясь за дверь. — Обед стынет. Давай, ребятня, резвыми кабанчиками. Ну!
Нежд и Оленя, не сговариваясь, подскочили и наперегонки метнулись к дому, чтобы успеть урвать кусок повкуснее, а то не миновать им сражения на ложках!
Дни походили друг на друга, очень редко находилось что-то, что радовало Севару. Письмо от старшего брата, который наконец отправил весточку — один из поводов для улыбки. Наверняка перед тем, как написать чистовик послания Годияр испортил кучу черновиков, чтобы хотя бы попытаться избежать неловкости. Он не извинялся, не обсуждал ничего из того, что поссорило их, просто делал вид, что ничего не случилось. Севара была счастлива
