я и без неё справлюсь.
— И как справишься? Бегом побежишь?
Дед Ежа прыснул в кулак.
— Нет. Другую нашёл бы.
— Ну и найди.
— Не. Приз не тот. Ленточка на шею — не по мне…
— И какой же приз по тебе? — фыркнула Севара. — Куча самоцветов и золотых слитков, да полцарства? Чего ты хочешь?
«Вас», — почудился ответ. Неждан не сводил с неё хитрого взгляда из-под полуприкрытых век, на лице его расцвела улыбка мягкая, немного томная. Он негромко сказал:
— Обещание.
— Какое ещё обещание? — Севара подбоченилась, хмуря брови. Своеобразная броня против дружелюбия и флирта.
— Ваше.
Она поджала губы, чувствуя, как сердце в груди зачастило, мешая вдохнуть новую порцию воздуха. Нет уж, он не должен увидеть её смятения.
— Хочешь, чтобы я дала тебе какое-то обещание?
— Точно. Я выиграю скачки на нашей милой Корюшке, выиграю вам признание публики, как хозяйке победителя. А вы дайте одно обещание.
Дед Ежа недоумённо переводил взгляд со своего помощника на хозяйку. Он очевидно чувствовал странное напряжение, но не понимал, в чём дело.
— И что я должна пообещать тебе?
Неждан криво усмехнулся, словно не ожидал её заинтересованности. Он, кажется, готовился уговаривать её дольше.
— Пообещайте отрез от вашего дня. Один отрез, который вы отдадите только мне, госпожа. Отдайте мне себя на время.
Севара ощутила, как румянец смущения греет её щёки. Она не могла перестать смотреть на веснушки, рассыпанные по носу, на спутанные немного волосы, на сухие губы и на сапфиры потемневших глаз.
— Ты что это, охальник!? — дед Ежа наконец осознал происходящее и махнул рукой, собираясь влепить затрещину.
Ловко, одним движением, Неждан увернулся, оказываясь каким-то образом прямо перед Севарой. Его запах окутал её — свежая трава и мята, которая казалось всё ещё холодит ей рот, перебивая медовый вкус яблока.
— Пожалуйста, Сева.
Дыхание окончательно перехватило. Хотелось расшнуровать поскорее корсет, чтобы хоть как-то помочь… Нет, хотелось, чтобы его руки разорвали на ней этот дурацкий корсет, ткань платья. Хотелось чувствовать прикосновение его прохладных губ на разгорячённой коже, хотелось запустить пальцы в его мягкие волосы, хотелось…
Севара сделала шаг назад, позволяя деду Еже схватить своего сбрендившего помощника за воротник и оттащить подальше.
— Ты что тут устроил, охлёстышь? С сосны рухнул?
— Старик, ты о чём там думаешь? Дряхлый ты развратник, — развеселился Неждан, не пытаясь высвободиться. — Кто из нас ещё охлёстышь? Ты как грязь мог помыслить о нашей госпоже?
Растерявшийся дед Ежа что-то буркнул неразборчиво, но отпустил. Севара успела вернуть себе самообладание, но явно не разумность раз ответила:
— По рукам!
Неждан уставился на неё безумным радостным взглядом. Она отвернулась. Зачем она согласилась? Почему? В надежде, что он выиграет?
— Но я всё равно должна прибыть на скачки, так что…
— Лошадка на замену есть, — негромко ответил дед Ежа.
«Заранее нашли», — подметила Севара, но ничего не сказала. Она поднялась в кабинет, чтобы написать короткое послание для Вера Мориславовича с просьбой вписать Корюшку в список участников. Оное было передано деду Еже, который в свою очередь выдал его Неждану, выдвинувшемуся к ипподрому раньше.
На сегодня никаких дел с бумагами Севара не планировала, однако занять чем-то себя нужно было до отъезда, потому она бездумно щёлкала костяшками счётов.
У бабушки в своё время тоже были счёты. Такие большие. На них было интересно кататься… Интересно, как там родные? Уж явно лучше неё. Не мучаются из-за сказок или безответной любви…
— Какой ещё, — забурчала Севара под нос, — любви? Поцелуй и всё? Тебе разум с ветром вынесло?
Она нашла своё отражение в начищенном серебристом чайнике, оставленном утром на краю стола.
— Ты жалкая, Севара. Какая же ты жалкая.
Да. Жалкая. Нужно держать себя в руках. Справляться. Ей никто не нужен. И совершенно точно ей не нужен он!
Мысли крутились вокруг Неждана, потому пришлось найти Оленю, которая бы заняла голову пустыми разговорами, кои с удовольствием поддерживала Забава. Севара заставляла себя концентрироваться на них, а не на раздумьях.
Наконец пришло время ехать. Дед Ежа подготовил экипаж. Вместо Корюшки стояла старая пегая кобылка. Оленя скормила той прихваченную с кухни морковку и лишь после этого забралась внутрь.
— Почему ты молчишь? — Севара обратилась к своей непривычно тихой камеристке, спустя какое-то время, когда она так и не сказала ничего.
— Простите. Я решила, вам нужно о чём-то поразмышлять. Вы всё утро такая ходите… потерянная.
«Потерянная» пожала плечами, но отвечать не стала. Оленя сама продолжила:
— Хотите расскажу вам про Неждана?
— Что? — Спокойствие, едва обретённое после встречи с ним, снова упорхнуло прочь. — Почему про него?
— Он о вас каждый день справляется. У него любой разговор к вам сводится.
Севара прокатала во рту слюну, отдававшую мятой из-за недавней чистки зубов.
— Не хочу про него слышать, — солгала она. — Он мне не интересен.
«Почему вы врёте?» — будто спрашивал удивлённый взгляд Олени.
Остаток пути прошёл без беседы. Севара не стала настаивать на диалоге, а её камеристка, похоже, так и не нашла подходящей темы.
Ипподром был готов принять гостей. Трибуны украшены, в тени ждали прохладные напитки. Люди уже собирались. Севара обвела всё скучающим взглядом, не скрывая, насколько ей сейчас всё равно на общий праздник, но позволяя Олене восхищённые вздохи. Чтобы та успела полюбоваться обстановкой, обе шли медленно к своим местам. Почётным, разумеется.
Пользуясь своим положением помощницы в организации торжества, Севара выбрала себе уединённое местечко наверху. Рядом с ней должен сидеть Вер Мориславович и…
— Домн Радмил, — она чинно кивнула ему, легко улыбаясь.
Маг стоял рядом с молодой девушкой в узких штанах и рубашке. Волосы её были острижены до плеч, а одна прядь у лица выкрашена в красный.
— А, сударыня! Вы постарались! — Радмил обвёл рукой свисающие гирлянды из цветов. — Достойные проводы тепла.
— Благодарю.
— И правда здорово, я никогда не была на скачках, но эти многообещающие, а оформление просто потрясающее, — подала голос девушка. Её серо-зелёные глаза сощурились, на щеках показались ямочки.
— Весьма признательна за высокую оценку. Вы не представили мне свою спутницу, домн, — пожурила мага Севара.
— А вы — свою! — не остался в долгу Радмил.
— Что ж, признаю. Это моя верная помощница, Оленя.
Та неглубоко поклонилась.
— Вы, вероятно, видели её уже…
— Да, припоминаю. Но такой нарядной, разумеется, наблюдаю впервые.
Оленя зарделась.
— А это моя замечательная, восхитительная, — начал Радмил, — очень умная, красивая и…
— Пап! — девушка толкнула его в бок. — Меня зовут Слава.
— Домна, я полагаю? — Севара пожала протянутую ладонь.
— Вся в отца, — заметил Вер, плюхаясь на место и обмахиваясь сложенной программкой.
— Я рада, что в мой приезд сюда я застала
