«Какая же красота вокруг! Ну просто блаженство! Уж в чем мы с Танаром не ошиблись, так это в выборе места, – Риннан с удовольствием подставила лицо лучам, уже не слепящим, как днем, а ласкающим мягкой теплотой. – Когда-нибудь звезда Б-24, освещающая Землю, перестанет удивлять, а станет привычной, как день и ночь.
Интересно, а аборигены этой планеты обожествляли Солнце, как мы наш Ритан? Или они воспринимали свой мир без восторга и удивления? Ну есть оно, и есть? Греет и ладно? Светит и хорошо? Вполне возможно, их ведь не коснулась такая беда, как нас. Наташа никогда не рассказывала, что они молятся Солнцу. Земляне погибли, так и не узнав, как хороша их планета».
Риннан, не спеша направилась по утоптанной тропе к виднеющейся за пальмовой рощей деревне. Большая часть жилищ находилась еще на стадии строительства. Стены возводили из обожженного кирпича, но некоторые предпочли строить дома из пальмового дерева. Канализация была проведена почти у всех, кроме беднейших рыбацких семей, живущих в хижинах из тростника или бамбука.
Крышу маминого дома видно издалека. Ее недавно покрыли новенькой красной черепицей, и та отсвечивает в лучах заходящего солнца.
Чтобы свернуть на мамину улочку, надо было пройти мимо особняка Верховного шамана. Риннан удивилась, что у ворот собрались все старейшины поселка.
«Странно, что они все в парадном облачении. Сегодня вроде никаких религиозных обрядов не предвидится… Иначе мама сказала бы, ведь я предупреждала ее о визите. Ой, она тоже состоит в Совете старейшин.. Значит, мама должна быть с ними…»
Но единственной женщины-шамана среди собравшихся не было…
– Не хочешь поделиться радостным событием? – услышала принцесса за спиной.
Риннан обернулась. Под широкими и длинными листьями бананового дерева стоял шаман. На плечи его была накинута звериная шкура. Лица, прикрытого бахромой из кожаных полос, не было видно. Но Риннан узнала его по голосу. Это был Зухруул.
– Что ж молчишь ты, птичка из императорского гнезда? Совсем распустилась молодежь! Новые теранцы – уже не цветы Ритана, а отбросы Ритана… – не в силах усмирить свою злобу, продолжил он. – Старейшины уже знают, что вы зачали отродье в чреве леарки! Вы затеяли богопротивные действия! Боги покарают тебя, женщина, и заодно твоего брата-отступника! – он тыкал в нее длинным крючковатым пальцем, увенчанным острым черным когтем. В другой руке он держал череп животного с мощными, витиевато закрученными рогами.
Риннан надменно подняла лицо, ее веки сузились в щелки от ощущения его неприкрытой враждебности.
«Ишь ты, как уверенно рассуждает о каре… Не боится расплаты… Значит, чувствует силу за собой…» – со страхом подумала она. Но промолчать – это было не в ее характере. И она ответила спокойно и с достоинством, как подобает ее сану.
– Мы не первый десяток эоров проводим исследования, чтобы восстановить рождаемость. Вы всегда об этом знали, но молчали. Что ж теперь, когда мы добились цели, вы вдруг запаниковали? Богами прикрываетесь? А на деле просто боитесь потерять свою власть над родом.
– Моли богов о пощаде, женщина! Ибо скоро вас кара настигнет! – шаман потряс клюкой, на которой болтались кости и ожерелья из черепушек мелких грызунов. Он стал исторгать какие-то завывания и конвульсивно дергаться.
Не сказать, чтобы Риннан объял суеверный ужас, как это было в более молодые годы, но от угроз стало не по себе. Она шла и ругала себя за то, что стала похожа на мать, ведет себя дерзко, неосмотрительно и совсем не следит за языком.
Шаманку Ш’ауру Риннан нашла во внутреннем дворе ее дома. Та сидела на веранде и перетирала в ступе какие-то высушенные грибы. От пучков разнообразных трав, свисающих с балок недостроенного навеса, исходил душный аромат.
– Акелуа, мама! Как ты, родная? Шаманы не обижают? – обеспокоенно спросила дочь.
– Они меня боятся, детка! Они вечно бегают ко мне за помощью, чтобы я посоветовала как излечить больных. Но сами дико боятся, что я разоблачу их, – Шаура с улыбкой покачала головой.
– Ты хранишь их тайны. Тем хуже для тебя. Чтобы удержать свою власть, они могут пойти на что угодно. Из опасения, что ты выдашь их, могут сильно навредить нам. Тебе, мне и Танаару.
– Не только нас, но и человеческую девушку они сильно недолюбливают, – серьезно добавила мать. – Она подрывает их авторитет своими знаниями. – Но жить в постоянном страхе перед ними – это не лучший способ добиться изменений в жизни.
– Мама!!! Опять ты за свое, – Риннан закатила глаза.
– Их молитвы – пустые молитвы… Кровавые жертвы – но боги их лживы… Страх народа – крепче их сила… – проговорила она вещающим голосом, но увидев умоляющий взгляд дочери, быстро сменила тему. – Смотри, я изучаю травы Земли. Человеки собрали энциклопедические знания о траволечении! А этот аппарат передает их прямо в мой мозг через нейросеть! – шаманка показала на ретранслятор, с которым она не расставалась с тех пор, как они приземлились. – Ну как можно отказаться от знаний? Невежество – это путь, ведущий народ обратно в пещеру или в животное состояние. Вот эту траву человеки называют Брахми, – радостно, как любознательный ребенок, она указала на кучу стебельков с мелкими светлыми цветками, разложенных на соломенной подстилке у ее ног. – Она помогает от головной боли и делает сознание светлым. А вот эта – Шатавари. Она влияет на здоровье женщины, повышает способность к зачатию и вынашиванию ребенка.
– Мама, я боюсь за тебя! – перебила Риннан шаманку. – Ты должна быть осторожнее. Наши жизни – в опасности из-за того, что они против науки и против наших методов.
– Я не боюсь смерти. Дух – бессмертен, – отмахнулась Шаура.
– Мертвой ты не поможешь своему народу.
– Мы должны быть храбрыми. Нельзя быть по обе стороны баррикады одновременно. Будь или там или здесь! Время пришло. Скоро настанет тот самый Час, который изменит все! Я ждала его. Ты и Танаар – мои дорогие дети должны положить конец этому безумию.
– Мама, да тише ты! Услышат!
– Пусть знают. Лживым богам осталось властвовать недол… – договорить шаманка не успела.
Неслышно подкравшись, два воина внезапно выросли перед ними на ступенях веранды. Один из них направлял на женщин оружие, другой подскочив, сразу же сорвал с их висков ретеллеры, раздавил их каблуками и только потом сковал их запястья наручниками.
Почти одновременно с их арестом деревянные ворота дома Шауры с треском распахнулись. Несколько рослых воинов в боевом этническом раскрасе уже бежали к ним. Лица у всех членов группы захвата были скрыты под масками из черепов животных, в волосах торчали разноцветные перья птиц, но в руках они держали современное оружие наперевес.
– Не имеете права! Вы за это ответите! – протестующее закричала Риннан, но ей тут же залепили рот скотчем.
– Вы арестованы по обвинению в клевете на богов и в крамольных подстрекательствах к бунту, – сообщил старший по званию офицер, судя по его эполетам на плечах. – Следуйте за нами!
«Аудиослежка!!! Там, в доме у мамы, везде были понатыканы аудиосенсоры и микрофоны! Как же я не догадалась,– сокрушалась Риннан. – А я ведь предупреждала ее… Какая же мать наивная… В таких преклонных годах, нельзя быть доверчивой! Это глупость! Такое простительно только ребенку. «Они прибегают ко мне за помощью…» – передразнила она шаманку Шауру, досадуя, что и сама напрочь забыла об осторожности. – А теперь вот задним умом понимаешь, как легко было предугадать логику действий Зухруула».
При воспоминании, как солдат растоптал аппараты для связи, принцесса ощутила острое сожаление и неприязнь к дремучей тупости фанатиков Зухруула.
«Дикари и консерваторы!!! Ишь ты! Ретеллеры они топчут! А ведь пришли сюда не с дубинками и камнями, а с новейшими бластерами в руках!
Ретеллеров совсем мало у нас осталось.... Это все, что мы получили от леаров.
А своих разработчиков у нас нет, благодаря политике Зухруула. С такими темпами отступления в пещерный век, мы и вовсе останемся без интеллектуальных систем.
