что? За сломанный нос, челюсть и порванную мочку уха? — усмехается Финн. — Окей, извиняю. Всё?
Тина должна ответить «Да», потому что говорить больше не о чем. Дубль два: отвлечься до сих пор не получается, потому что думая о Уиттморе, Тина автоматически возвращается к воспоминаниям о Ноа, методично избивающего ни в чем не повинного парня. Провал.
— Мне правда жаль, я не думала, что так выйдет и… — Тина мешкает, пытаясь скинуть с плеч тяжелый груз вины. — Я вернула себе воспоминания, и знаешь, мне не противен тот поцелуй.
Зачем?
Зачем она говорит эту глупость? Думает, что подобные слова помогут с поставленной задачей? Нет. Не помогают, а лишь усиливают вину, но теперь перед Ноа. Смешно. Просто смешно перед собой за идиотизм.
— Тина, я не буду больше встревать между тобой и Ноа. Полагаю, что на этом стоит прекратить. Достаточно, — Уиттмор как-то слишком громко вздыхает в трубку, оставляя на сердце Тины ощутимую рану.
— Понимаю, я всего лишь хотела…
— Прощай, — короткие гудки отзываются в груди жгучей болью.
Тина убирает трубку от уха, смотря на экран мобильного телефона и находясь в бешенстве от одной лишь фразы: «Прощай». Почему с ней все прощаются? Почему только Тина обязана всех понимать? Почему никто не понимает её? Не входит в её положение. Не жалеет. Не принимает во внимание всё произошедшее с ней за последний месяц. Они могут только прощаться и причинять боль — больше ничего.
Звонок в дверь разносится трелью по дому, и Тина резко приходит в себя. Она быстро направляется в прихожую, шаркая домашними тапочками по полу и поправляя чуть задравшуюся футболку. Не спрашивая открывает дверь и пытается удивиться незваным гостям, но лишь приподнимает брови, осматривая с головы до ног по очереди каждого из них. Мэттью и Кара синхронно поджимают губы, словно тренировались этому ни один раз, а потом переглядываются, не зная, как реагировать на молчаливое приветствие.
— Впустишь? — не выдерживает Мэттью, переминаясь с ноги на ногу.
— Вас отец прислал? — спрашивает Тина, отходя в сторону и позволяя войти. — Потому что, если это так, то могу сказать с полной уверенностью: мне не нужны няньки. Серьезно. Я не настолько дура, чтобы совершать глупости.
— Он просто сказал нам, что тебя выписали, а мы решили проведать, — Кара пожимает плечами, снимая туфли на высокой шпильке и надевая тапочки с ушками зайца. — Ты злишься на нас?
— Кара! — выкрикивает Мэттью, пока тоже избавляется от кед. — Мы не за этим пришли.
— А для чего же тогда? — Тина не оглядывается, проходя на кухню и включая чайник. — Разве вы не хотите узнать, ненавижу ли я вас за вынужденное вранье?
Тина открывает верхний шкафчик, достает три стакана с изображениями супергероев, пока Мэттью и Кара присаживаются за обеденный стол. Чайник практически закипел, а Тина практически довела своих друзей до холодной дрожи в онемевших пальцах. Она не делает это нарочно, ведь поведение продиктовали им обстоятельства, ну и Джон приложил свою отцовскую руку. Просто Тина немного устала, у неё кружится голова, а еще нужно принять душ и выпить гору таблеток. Тина не злится на них, она злится на себя.
— А ты ненавидишь? — осторожно спрашивает Мэттью, нервно постукивая пальцами по деревянному столу. — Слушай, мы были вынуждены…
— Мэттью, — она слишком резко поворачивается к другу, снося со столешницы свой любимый стакан с Капитаном Америка. — Блядь, — выругивается громко и четко, — я ждала его доставку два гребаных месяца!
Кара чуть привстает со стула, разглядывая осколки на кафельном полу и досадно поджимая губы. Кажется, её вообще не тревожит этот разговор, просто она уверена, что его необходимо начать и как можно быстрее закончить, чтобы расставить всё по своим местам.
— Знаешь, за что я буду действительно ненавидеть тебя, Мэттью? — Тина скрещивает руки на груди. — За то, что ты посмел допустить мысль о подобной реакции на ложь, к которой я же вас и подтолкнула. Неужели ты мог так подумать?
— Вовсе нет, — оправдывается Мэттью, поднимая вверх ладони.
— Вовсе да, — Кара усмехается, закидывая ногу на ногу. — Он думал, что ты перестанешь с нами общаться.
— Это глупо. Я уже сказала, что ваше вранье про Ноа — полностью моя вина. Закрыли на этом тему.
Тина опускается на корточки, упираясь рукою в пол и пережидая небольшое головокружение, а Мэттью моментально подрывается с места, чтобы помочь.
— Ты в порядке? Где болит? — он кладет ладонь на плечо Тины, пытаясь найти физическую боль, которой по сути нет.
— Это просто головокружение, — качает головой Тина, улыбаясь вполне бодро. — Если хочешь помочь, то достань совок и щетку в крайнем левом ящике у холодильника.
Мэттью выполняет просьбу, собирая осколки самостоятельно, не давая Тине даже прикоснуться к острым краям разбитого стакана. Тина хочет рассмеяться от такой чрезмерной заботы, но понимает, что как раз этой самой заботы сейчас очень не хватает. И друзей. Тине просто жизненно необходимы друзья.
А еще необходим Ноа, который не спешит покидать мысли, но это уже совсем другая история.
— Мне нужно в душ, — Тина поднимается, помогает Мэттью выбросить мусор и забирает из его рук совок и щетку, убирая их на положенное место. — Дождетесь?
Вопрос, похожий на мольбу.
— Мы будем здесь столько, сколько пожелаешь, — Кара улыбается, показывая ослепительные ямочки на румяных щеках. От этого вида у Тины теплеет в груди, словно кто-то нежно накрывает замерзшее тело мягким пуховым одеялом. — Иди, а я пока налью нам чай.
Тина кивает несколько раз, словно соглашаясь и с ней, и с собственными мыслями. Выходит из кухни, оставляя Мэттью и Кару за хозяев, а сама поднимается на второй этаж, в свою комнату, чтобы захватить чистую одежду и полотенце. Она чувствует себя как никогда грязной. Тине хочется шоркать свою кожу до красных разводов, потому что всё случившееся с ней за последний месяц осело на поверхности как металлическая свинцовая пыль. Отравляющая, жгучая, до жути неприятная.
Два дня. Нужно вытерпеть всего два дня, а потом решится вопрос жизни и смерти. Осталось дождаться судебного процесса, чтобы просто поддержать решение отца, хоть Тина и сама виновата в таком повороте событий, и потом всё закончится.
Тина уедет. Далеко. За несколько штатов от Калифорнии, чтобы попробовать всё сначала, и Джон должен согласиться, ведь сам подкинул ей эту правильную мысль. Только добавил в конце мучительную фразу: «Тебе будет очень сложно принять решение после суда». И была бы её воля, Тина вообще не пошла бы туда, в надежде уберечь себя от очередного удара, о котором не имеет ни малейшего понятия. Просто
