нас ждут, поскольку уже успела немного изучить градоправителя, и он был тем человеком, который всё любит планировать и не совершать импульсивных необдуманных поступков.
Череда улочек с домиками простых горожан постепенно перешла в верхний город, тут и здания стали богаче и территории вокруг них обширнее и стражей порядка, патрулирующих вечернюю столицу, увеличилось в несколько раз.
В итоге мы подъехали к кованым высоким воротам, за которыми я смогла рассмотреть особняк Гроунов. Их жилище меня весьма впечатлило! Большое трёхэтажное, сложённое из светло-серого камня, строение с просторными крыльями составляли красивую композицию.
До входной группы, состоявшей из широкой лестницы и пары белоснежных колонн, добрались очень быстро — колея была накатанной, и сани скользили как по маслу.
Нас действительно встречали: серьёзный седовласый мужчина в плотном кафтане, и с непокрытой головой — лёгкий ветерок шевелил тонкие пряди дворецкого. А это точно был он — столько книг было мной прочитано, что перепутать просто невозможно.
— Лестер Холстен! Как я рад снова вас видеть! — неожиданно на суровом, изборождённом глубокими морщинами лице, появилась искренняя улыбка, мигом преобразившая сухопарого слугу.
— Пэрри! — Джером снова меня удивил: вместо того, чтобы, как это здесь принято, высокомерно принять поклон нижестоящего по статусу человека, быстро подошёл к дворецкому и крепко его обнял, похлопав по хрупкой спине. — Ты чего на холод вышел, да ещё и без головного убора?
— Лично захотелось вас встретить. Так давно вас не видел, а ведь когда-то вы были во-от таким мальчонкой и бегали здесь, вместе с господином Джошем!
— Позволь тебе представить мою спутницу, — улыбаясь, градоправитель оглянулся на меня и добавил: — лесса Мия Лис.
— Рад знакомству, госпожа, — вежливый поклон и снова всё своё внимание Пэрри перевёл на Джерома. — Пройдёмте внутрь, хозяева заждались вас, ужин стынет!
Холстен подал мне руку, и мы принялись подниматься по лестнице в сторону двустворчатых красивых дверей.
Что же, барон Гроун был богат. Весьма и весьма состоятельный человек. Впрочем, такие выводы можно было бы сделать по внешнему виду его жилища, но внутреннее убранство лишь подтвердило мои догадки.
Широкий белоснежный холл с шикарнейшей люстрой над головой, витая лестница с ажурными перилами, расходящаяся в две стороны: направо и налево. Громаднейший камин на полстены, в котором весело трещали алые языки пламени, мягкая, обитая бархатом мебель, резные из дорогого дерева столики и бесценные пушистые ковры на мраморном полу.
И сами хозяева: стоявшие в центре залы и приветливо нам улыбающиеся.
— Джерри! — воскликнул высокий, но полный мужчина, шагнув навстречу другу детства. — Я на лето запланировал поездку в твой Эльм, но ты меня снова удивил и вернулся в Лавали раньше отмеренного срока!
— Джоши! — не остался в долгу мой спутник, хлопая по спине своего товарища: — ты всё такой же!
— Какой? — хитро прищурился Гроун, крепко сжав плечо Джерома.
— Весёлый и неунывающий!
— Помнишь мой девиз?
— Улыбка продлевает жизнь, как и светлые мысли! — хором оповестили они нас и тут Джош обратил внимание на меня.
— Рад приветствовать вас, лесса Мия, в своей скромной обители. Чувствуйте себя как дома! — и галантно, выверено поклонился. — Моя супруга — Алета, а это мои детки: Сэра и Ролли.
Малыши жались к матери и смотрел на нас круглыми глазами, блестевшие от искреннего любопытства. Я жестом фокусника откинула крышку с плетёной коробки и наклонилась вперёд, чтобы дети смогли рассмотреть, что же такое там лежит внутри.
Сэра и Ролли встали на носочки, вытянули шеи, и, забавно поведя носиками, хором воскликнули:
— Наши любимые лисоновские пирожные со взбитыми сливками!
— Да, только из печи, — улыбаясь, подмигнула им и протянула угощение сорванцам.
— Как долго вы принимаете эликсир жизни? — спросила я задумчивого барона Гроуна, который с трудом согласился, чтобы я его осмотрела.
— Практически с рождения, — последовал ответ и в голосе мужчины я не заметила и капли эмоций: он просто привык с этим жить. — Один раз в год я пью магическую настойку. Точнее, пил, сейчас я её принимаю дважды.
— Какие боли и где именно они вас беспокоят? — кивнула я, выслушав его краткий ответ, после чего взяла чистое полотенце и насухо вытерла руки.
— Вот здесь ноет, иногда до такой степени, что дышать не могу, синеют губы и меня начинает потряхивать, но как только приму травяной успокаивающий взвар, прилягу, то через некоторое время спазм проходит и меня отпускает, — Джош потёр место по центру груди и даже показал, как боль распространяется по правой части тела. — Кажется, что с каждым приёмом эликсир помогает всё слабее, а боль становится беспощаднее и острее, — вдруг признался он, не знаю, что он заметил в моих глазах, но отчего-то решил довериться.
Я нахмурилась. Было множество причин, почему так происходит, но если это всё тянется с рождения…
— Вот тут, где носогубный треугольник, у вас была синяя кожа сразу после рождения? — уточнила, жестом показав, чтобы барон прилёг на широкую лавку с мягким сиденьем.
— Да, мама говорила, что я, когда кричал, то становился бледным, а над губой всё синело, — удивлённо пробормотал он, послушно принимая горизонтальное положение.
— У вас порок сердца. Врождённый. Какой именно точно сказать не смогу, на фоне эликсира это сделать весьма затруднительно, а также у меня нет необходимых вещей для точной диагностики. Даже УЗИ сердца никак не сделать. Но кое-что я всё же могу. Этот предмет называется фонендоскоп, он поможет мне прослушивать высокие и низкие частоты сердца и сделать хоть какие-то выводы.
Пока я внимательно слушала сердцебиение своего пациента, он лежал смирно и выполнял мои короткие указания беспрекословно.
После того как прослушала сердце, пропальпировала живот, чтобы понять, не расширена ли печень.
— Можете одеваться, — кивнула Джошу и, подойдя к рукомойнику снова вымыла руки.
— Вы знаете, что у меня такое, — не спросил, утвердительно заявил барон, натягивая рубаху и накидывая поверх сюртук.
— Предполагаю, — вздохнула я, разворачиваясь к нему лицом. В комнате, кроме нас двоих, присутствовали Алета, супруга Джоша, и Джером, сидевший в дальнем тёмном углу и сосредоточенно слушавший нашу беседу. По бледному лицу хозяйки дома я поняла, как сильно, даже отчаянно, она ждёт ответа на вопрос своего мужа. — С помощью эхокардиографии можно было бы диагностировать практически все специфические пороки сердца. Детально исследовать аномалию, а также назначить адекватное лечение. Но… я услышала шумы, и неравномерный ритм. Понять, что именно с вашим сердцем смогу, только вскрыв грудную клетку. Вы должны понимать, что это очень опасно. А также и другое, — я сложила полотенце несколько раз и убрала в сторону, — раз вы уже перешли на более частое
