сон…
Я окончательно запуталась. Ведь так хотелось, чтобы это было правдой…
Слезы сами заструились, растекаясь по вискам, заливаясь в уши, а я все плакала и плакала, словно все слезы, накопленные за годы несчастливого брака в стане врага решили пролиться именно сейчас.
— Не плачь! Не плачь! — чирикал птенец.
Тыкался головой так ласково. А затем и вовсе улегся мне на грудь, грея теплом, и затих. Удивительно, но мне как будто стало чуточку легче. Я смогла поднять руку и его погладить. Теперь я верила, что он не желал мне зла. А правда спасал.
— Как тебя зовут?
— Шнырла. Так меня называла та злая девка. Держала меня в клетке и звала этим противным именем.
— Шнырла… Ну да, когда тебя зовут Граппой, оно и не удивительно. Надо дать тебе нормальное имя. Какое-нибудь милое. Ты пушистый. Будешь Пухлик? Или нет. Ты вон как сражался со змеей. Гроза? Гром? Ястреб? Орлик?
— Мне Пухлик нравится. Зови меня так, — удовлетворенно чирикнул птенчик и посоветовал: — Воду пей. Много пей. Поможет.
Села я с огромным трудом. Еще немеряно сил потратила, чтобы дотянуться до графина. Наливать не стала. Поняла, что останусь без воды вовсе. Кое-как подтянула к себе, благо там было меньше половины, и принялась пить. И правда, каждый глоток был живительным и прибавлял сил, чтобы сделать следующий. Не знаю, когда я закончила такое странное лечение, но проснулась я точно от толчка все еще полусидя с пустым графином в пальцах. Продолжала сжимать его даже во сне. Пухлик спал рядом, спрятав голову под крылышко.
Посреди спальни стояла полупрозрачная белая фигура и смотрела на меня.
Увидев ее я вздрогнула и выругалась.
— Лунара, зачем же так пугать? — прошептала я, инстинктивно избегая громких звуков.
Проснулся и тихонько зашипел, не хуже иной змеи, птенец экофара, однако бросаться на призрака не стал.
Лунара медленно подняла руку, указывая на дверь спальни и беззвучно сообщила: «Там! — Потом как в фильме ужасов, оказалась совсем близко и, глядя мне в глаза, повторила: — Там!»
К счастью, после этого она вовсе исчезла.
— Не делай так больше, — попросила я пустоту, пытаясь успокоить дико колотящееся сердце.
— Зовет, — отметил Пухлик.
Кажется, он не слишком удивился подобным выкрутасам призрака.
— И что?
— Неспроста…
— Мне-то какое дело?
Не нравилось мне все это. В этих покоях сошла с ума и умерла бывшая жена эрла. Где гарантия, что я не свихнусь тоже? Может, тут краска эта белая на стенах так действует? Может, в ней миазмы какие?
Второе утро я чувствую себя отвратительно. Ночью так и вовсе едва не померла. Так мне показалось. Да и сейчас слабость ужасная и голова болит. Сны странные снятся. И с экофаром разговариваю так, будто он разумный. А что, если он просто чирикает, а я сама додумываю смысл сказанного?
Перевернулась на другой бок, едва не потеряв сознание от острой боли в висках. А самое поганое, что воды совсем не осталось… Посмотрела на шнурок, которым вызывают прислугу и попросила:
— Пухлик, дерни за него пару раз.
Самой мне было не по силам дотянуться, но птенец тут же охотно выполнил просьбу, и через десять минут ко мне явилась Лиза. Вот только когда она постучала в дверь покоев, до меня дошло, что я надежно заперлась, и теперь должна открыть.
Я справилась. Не знаю как, но смогла отпереть. Падать начала, когда служанка уже входила.
— Ньера! — встревоженная и очень сонная Лиза подхватила меня и, подставив плечо, довела до диванчика в гостиной. — Марина, что с вами? — суетилась она.
— Плохо… Очень. Принеси воды.
— Я… Я сейчас, — она тут же метнулась прочь, едва затворив дверь в коридор, а я медленно легла и закрыла глаза.
А когда их открыла, посреди гостиной снова увидела призрак Лунары: «Там!»
Ну прекрасно. Она не удушит меня, она выведет меня на балкон, и я сама сброшусь, лишь бы эта головная боль прекратилась…
Кажется, я провалилась в сон, потому что не заметила, когда вернулась Лиза. Подоткнув подушки мне под спину, она засуетилась. Напоила меня каким-то травяным настоем, после которого боль притупилась, а мысли прояснились.
— Легче? — спросила она с надеждой.
— Да. Спасибо. Что со мной, Лиза? — поинтересовалась я.
Глупый вопрос. Риторический, но мне было так плохо, что требовалась хоть какая-то поддержка.
— С виду вас словно высосали. К вам точно этот нирфеат не заглядывал? Говорят, некроманты способны выпивать энергию людей…
— Выпили! Точно… Меч выпил, — пробормотала я.
— Меч? Какой еще меч? — нахмурилась Лиза.
— Не важно, — я снова закрыла глаза, стремясь прилечь.
— Так, ньера! Вам лучше в воду. Вода помогает. А я заварю еще солнцеедов. Специально в сад ходила. Меня цветодраки покусали даже, — продемонстрировала она свежую ранку на пальце. — Не любят, мелкие гады, когда кто-то эти цветы рвет.
Лиза убежала в ванную, засуетилась там. И вдруг взвизгнула, раздалось шипение и гневное чириканье.
— Ньера! Там змея! Змея! Это она вас укусила, да? Зачем вы ему змею приволокли? Хватило бы с него и червей!
Птенец только сердито чирикал, но не разговаривал. И это напрягало, подтверждая догадку, что его понимаю только я. Но ведь вчера вроде бы и Лиза слышала…
— Нет, не я змею…
Когда с помощью Лизы, я оказалась в купели, а в руках у меня очутился новая чашка с отваром из солнцеедов, мне полегчало настолько, чтобы вести беседы. И я рассказала ей почти все. Разве что про странный сон без подробностей и не упоминала, что Пухлик разговаривает.
— Там столько перьев в спальне. Пойду пока соберу, а вы отдыхайте, — Лиза исчезла в комнате, но почти сразу же вернулась, держа в руках меч, который больше не казался кинжалом. — Ньера… Ньера, откуда это у вас? — уставилась она на меня в священном ужасе.
— Вот твое какое дело? — отчетливо чирикнул экофар, и мы обе повернули головы в его сторону.
— Ньера, вы это слышали? Экофар разговаривает!
