не хотел сейчас видеть себя со стороны, его мучила вина и отчаянье, которое невозможно было сдержать. Но слова любимой сотрясли мир под ногами:
— Хорошо. Ты уйдешь со мной, Тарвас, навсегда отказываясь от мира людского.
— Я согласен! Согласен… — шептал он.
— Ты отречешься от этого мира, и от всего, что тебя с ним связывает.
— Да, отрекусь.
— Да будет так, — она легонько подула в его сторону, но на теле лорда будто бы загорелись ледяные ветра, и… вдруг стало легче.
Все боль прошла, слезы больше не душили, хватая за горло, тело стало подозрительно невесомым.
— Мы уходим сейчас, — добавила она, и стукнула длинным посохом по земле, заставляя острый наконечник вспороть почву.
— Нет! Стой! Мама! Почему ты ушла?
Смотреть в светлое лицо, с искрящейся крошкой на щеках и лбу, было невыносимо сложно. Я бегло, стараясь ухватить мельчайшие детали, запоминала все что было перед моими глазами, запечатлевая образ женщины, что была мне матерью.
Мама… мама…
Оно так неестественно срывалось шепотом с моих губ, что ком в горле становился только плотнее, мешая дышать и душа слезами.
Улыбнувшись тепло и честно, женщина опустилась в траву рядом со мной, и взяла мои ладони в свои, не боясь испачкать белые одежды в крови Аксара. Она чуть склонилась вперед, целуя меня в лоб, и улыбнулась шире:
— Ты стала такой красивой. Я и предположить не могла, какой красавицей ты вырастишь.
— Мама…
— Тшшш, девочка, времени у меня немного, скоро граница закроется, и я должна буду уйти, так что спрашивай быстро.
— Почему ты ушла? От нас с… папой, — стараясь не смотреть на сидящего в пыли мужчину, спросила я.
Как не крути, но считать Его Светлость отцом я просто не могла, слишком чуждо и пусто было у меня к нему. А вот папа… Мой дорогой папа, действительно был значим, и я хотела узнать, почему женщина так поступила с нами.
Так, как мы не заслуживали.
— Я ушла, чтобы подарить тебе, — она мельком взглянула на Аксара, лежащего рядом. — Его. Дочка, много воды утекло, но с того момента, как я поняла, что ношу тебя под сердцем, твоя судьба встала на первое место. Я даже думать не хотела, что любовь может обмануть тебя, и поэтому ушла.
— Не понимаю…
— Я обменяла свою мирскую жизнь на твое счастье, — она улыбнулась, и черный ворон на ее плече начал быстро переступать с лапки на лапку. — Мне сложно было пережить предательство, и каждый день превратился в погоню за прошлыми чувствами. И я устала, дорогая, просто устала бояться. Но у меня была ты, и я хотела, чтобы ты знала — мама любит тебя, и очень скучает.
Она погладила меня ладонью по щеке, и словно фантом, перед глазами встала картина того, как эта беловолосая женщина, точь-в-точь так же гладит детскую щечку, прощаясь.
«Я люблю тебя, малышка. Не теряй надежду» — пронесся в голове шелестящий голос.
— Аксар, он…
— Да, он мой подарок тебе, — подтвердила она, кивнув головой. — Так ведь, господин Ворон? Вам пришлось неплохо поработать, чтобы свести этих двоих.
— Кар! Кар! — закивала зверюга, хитро выглядывая алыми глазами.
— Он был проклят с рождения. Гневом, воинственностью, злобой, одиночеством. Я хотела увидеть, каким бы он стал, если бы рядом была чистая душа, способная научить его счастью. И этой душой стала ты.
Вспоминая слова Аксара о том, что я снилась ему, долго, часто, я видела подтверждение моих мыслей в глазах белокурой женщины.
Это все она. Это она нас связала, запутала алыми нитями.
— Не злись на меня, дорогая. Я проверила все на несколько раз, и лучше, чем вы вдвоем, нет ничего на свете.
— Спасибо, — прошептала я, и женщина поднялась, вновь наклоняясь и целуя меня в лоб.
— Это лучшее, что я могла сделать, как мать. Береги себя, моя девочка, и Зверя береги, он без тебя ни на что не способен.
Распрямившись, она вновь стукнула посохом по земле, и протянула руку Его Светлости, приглашая пойти с собой.
Помятый, уставший и потерянный, лорд поднялся, и впервые за долгое время переплел свои пальцы с тонкой женской рукой, которая, как не странно, ответила взаимностью.
То серебристое сияние, что витало вокруг моей мамы, пушистыми пчелками вспорхнуло вверх и опустилось на плечи мужчины, укутывая его блестящим коконом света.
— Прощай, дорогая! Дочку назови Эрика! — радостно вскрикнула женщина и подмигнула.
Вспышка на мгновение ослепила, но открыв глаза, я поняла, что они наконец ушли. Оба.
На поляне остались только гвардейцы, продолжающие лежать без сознания, Хьюго, который отборно ругался, не понимая произошедшего, я и Аксар, к которому я быстро вернулась, заглядывая в белое лицо.
Осмотрев рану, поняла, что данная мамой губка, похожая на мох, плотно запечатала рану, и кровотечение прекратилось. Любимый дышал куда ровнее, хоть и усталость сквозила в каждом выдохе, и я прижалась к его лицу, закрывая глаза и улыбаясь, как чокнутая.
Все будет хорошо. Все будет! Обязательно!
Мысль о том, что все произошло не случайно, грела меня обжигающе-горячим костром, давая уверенность. Он мой предначертанный, подаренный судьбой, а значит, все правильно. Я могу спокойно купаться в его любви, дарить ему всю заботу, что топила меня изнутри.
Мы созданы друг для друга.
Зверь и дикарка.
— Почему… плачешь? — хрипло, и рвано спросил он, и я вновь всхлипнула, с дурной улыбкой на устах. — Не плачь, волчица… Я скоро встану…
— Я знаю, — погладила темные волосы, чувствуя, как дрожат руки от радости. — Я знаю. Я люблю тебя, Аксар Хидай. Больше всего на свете.
Мужчина устало закрыл глаза, украшенные черными, как смоль, ресницами, и обескровленные губы дрогнули в улыбке.
— Над чем смеешься?
— Ты сказала, что любишь, — прошептал он. — И мне захотелось, — он шумно сглотнул и продолжил: — привязать тебя к кровати, и больше никогда не выпускать.
— Я сама вас свяжу, господин Хидай, — пообещала я, целуя желанные губы. — Нам пора домой, согласен?
— Думаю, у нас еще много дел, — он тяжело вздохнул, и перевернулся на спину, попытавшись встать, но я уложила его обратно, уверенно упираясь в широкие плечи ладонями.
— У тебя нет других дел, кроме как прийти в норму. Мне
