не понимать как нюансов в общении, так и всей подоплеки моих отношений с Тариеном.
Но в тот момент, когда он замолчал, меня не просто трясло — колотило. Руки сжались в кулаки до боли в костяшках. А еще мне хотелось кричать. Раскрыть рот и неистово, яростно кричать, выпуская злость и бешенство, которые разрывали мои внутренности, как волчьи клыки плоть.
Тариен надумал укротить меня, как будто я была… норовистой кобылой. Норовистой. А ему нужна была послушная. Та, что будет подчиняться своему хозяину.
— Кло…
Я не видела Лурдис, не смотрела в ее сторону, перед моими глазами расстилалась красная пелена, но в голосе матери воров отчетливо услышала нотки беспокойства.
— Я возвращаюсь в замок, — произнесла и сама удивилась тому, насколько ровно, без какого либо намека на эмоции, прозвучал мой голос.
Значит, несмотря на раздирающую меня ярость, мне удалось сохранить хотя бы видимость спокойствия.
Я шла очень быстро, Лурдис едва поспевала за мной. Дважды оглянувшись, я убедилась, что Маюнги не последовал за нами — он направился внутрь берсо, где на нас напал волк, видимо, чтобы убрать оттуда тело мертвого зверя.
— Кло, — снова подала голос мать воров, — ты выглядишь так, как будто собираешься совершить какое-то безрассудство.
— Напротив. Я собираюсь все уладить. — Внутри меня внезапно воцарилось удивительное спокойствие, как будто, стоило мне принять решение, и причин для тревоги просто не осталось. — Приставил ко мне охрану? Ждет, что я приду к нему, смирив гордыню? Хочет, чтобы, всегда полагаясь за его защиту, я стала покорной ему? Но зачем, Лурдис? Зачем мне это делать, если я могу защитить себя сама? Жить в страхе? Перед кем? Перед жалкой немолодой шлюхой, которая решила, что ей по силам тягаться с Клодией де Фракиз? Тариен не хочет решать проблему по имени «Гвеневер Леду», потому что это позволит ему держать меня в узде? Хорошо. Тогда я сама решу эту проблему. Я пошла к нему за помощью, потому что хотела дать понять ему, что мы на одной стороне… В очередной раз сделала шаг навстречу.
Я глубоко вдохнула.
— Это было ошибкой. Но я допустила ее в последний раз.
«Мы не на одной стороне, Тариен, — мысленно сказала я ему. — Спасибо, что заставили меня окончательно осознать это».
— Но я благодарна тебе, Лурдис. Ты напомнила мне, что в союзничестве Тариена Грима я на самом деле не нуждаюсь. В конце концов, у меня есть ты.
Повернувшись к женщине, которая здесь и сейчас была моей единственной союзницей, я увидела, как ее губы тронула сдержанная улыбка.
— Ты ведь поможешь мне, Лурдис?
— Конечно, Кло. Я сделаю все, что скажешь.
Бронзовый кубок с громким лязгом ударился о стену, отскочил от нее и покатился по полу, оставляя за собой след из дорожки и брызг красного вина.
— Проклятье!
Гвеневер Леду яростно дышала, сжимая кулаки.
— Будь ты проклят, магистр!
Она только что получила через доверенного слугу послание от барона. Письмо, разорванное и скомканное, валялось сейчас у ее ног, но его содержимое она прекрасно помнила — слова стояли у нее перед глазами:
«Знаю, как ты печешься о моей дочери, дорогая Гвеневер. Спешу тебя заверить, что Клодия находится в полном здравии, о ней хорошо заботится наш гость, магистр Грим — как ты знаешь, из-за того, что у нее пробудился дар нагалиси, он взял ее под свое покровительство, — а тебе стоит сейчас думать только о себе и моем будущем наследнике. Твой Арне».
Почему она была уверена, что все пройдет как по маслу? Почему даже не сомневалась, что легко избавится от лжедочери Арне, которая одним своим присутствием мешала ее планам? А ведь была уверена! Все продумала, все устроила, оставалось только подождать, когда ей принесут хорошие новости: «Бедняжку Клодию разорвал волк, пробравшийся в сад барона де Саар. Она была так молода, такая утрата…»
Но новости пришли плохие.
Она до сих пор жива и невредима! Эта шалава с воровского дна, которая заявилась в замок барона, притворяясь его дочерью, и позарилась на все то, ради чего Гвеневер так долго обхаживала этого мерзкого старикашку!
Ей нужен был ребенок, чтобы стать хозяйкой земель и замка рода Саар — и дитя наконец-то было зачато. Здесь ей пригодилась помощь ведьмы Зельды, которая с помощью зелий позаботилась о том, чтобы семя старого жеребца оказалось способным на продолжение рода. Этот ребенок должен был наследовать все: и титул, и состояние. Дочь барона была помехой.
И ведь Гвеневер уже избавилась от нее однажды. Так почему ей приходится делать это второй раз?!
Магистр! Все из-за него! Арне недвусмысленно намекал в письме, что план провалился из-за его защиты. Из-за того, что этот седой маг пас свою овечку, глаз с нее не сводил. Овечка-то для него была золотой, используя ее дар нагалиси он очевидно собирался подложить ее под принца и сделать кронпринцессой, чтобы в будущем взять контроль над всей Гатарией в свои руки.
Она недооценила его. Недооценила его амбиции. А должна была! Непростительная ошибка с ее стороны!
Но ничего. Гвеневер знала, что ума ей не занимать. Еще ее мать говорила, что родила на свет дочь, которая хитра, как лиса. Она придумает — ей нужно только время. Придумает, как сжить со свету навязанную магистром фальшивку, избавив барона от «дочери», чтобы единственным наследником стал ее сын.
В этот раз она ошиблась, потому что начала не с того. Не девчонку ей нужно обвести вокруг пальца, нет. Магистр — вот, кого она должна обхитрить!
Сделав глубокий вдох, Гвеневер Леду призвала себя к спокойствию. Опустив взгляд на живот, погладила его, как самое дорогое сокровище.
— Ты принесешь мне то положение в обществе, которого я заслуживаю, дитя, — произнесла она. — Титул баронессы, покровительство Волка, светские приемы при дворе — все это уже зародилось в моем чреве. Мне нельзя быть опрометчивой. Я не могу позволить себе еще одну ошибку.
Подняв кубок, она вновь наполнила его вином, и немного пригубила, чтобы успокоить нервы. Подойдя к окну, посмотрела в вечерний сумрак.
— Итак… как же мне убрать с пути эту грязную воровку, чтобы даже магистр не смог защитить ее?
Какое-то время Гвеневер была погружена в свои мысли. Она искала решение. Расслабившись, она чувствовала себя сейчас в безопасности и не ждала сегодня более дурных новостей. Тем сильнее было ее потрясение, когда за ее спиной раздался голос:
«Ты не убила меня. Я не умерла».
Кубок выпал из рук Гвеневер — во второй
