Среди недели Крейк свозил Сайли к родителям, где они, не сговариваясь, сыграли счастливую семейную пару молодоженов, но на ночь не остались, как не уговаривала Настия, ведь тогда бы пришлось спать в одной комнате. Дома (Сайли уже стала думать о семейном особняке Гродвольнов, как о доме) никто, казалось, не замечал, что они спят раздельно, или просто все делали вид, что не замечают этого, давая им, немного времени привыкнуть друг к другу.
Но в основном девушка всегда была одна, если не встречалась с Кэтрин или Брендом, не гуляла с Изой, с которой они стали часто видится, её муж всегда был занят работой. А других членов семьи Гродвольнов, она не доставала своим присутствием, и не хотела менять заведенный порядок их жизни. Они ведь не должны были развлекать её. В общем, в жизни девушки мало что изменилась, она жалела только о том, что закончила учиться, а работать пойти не могла, Сайли даже не думала спрашивать об этом у мужа сейчас, когда они в тихой ссоре.
И все ночи Сайли тоже проводила одна. Она не могла точно сказать была она рада этому или нет. С одной стороны он не трогал её, не принуждал, и это радовало, но с другой, лежа в темноте своей одинокой спальни, девушка вспоминала его нежные прикосновения и их страсть, и горько жалела, что его нет рядом. Но постепенно Сайли смирилась с этим фактом, хотя его безразличие сначала задевала девушку. Но чего она ожидала: Крейка заставили на ней жениться, и он честно попробовал возжелать свою жену, но глупая гордость Сайли помешала ему, и мужчина к ней остыл. Девушка молилась только об одном, что бы волки из её новой стаи ничего не заметили, не стали задавать ненужных вопросов, чтобы она не стала всеобщим изгоем из-за того, что муж её не хочет. И только его метка, которую она решила никому не показывать, напоминала ей, что когда-то Крейк её желал.
К середине недели её молитвы были услышаны, самым неожиданным образом: Сайли с величайшим удивлением поняла, что носит под сердцем ребёнка, которого зачала после первого раза, что было настоящим чудом. Но делиться радостной новостью девушка, пока, ни с кем не хотела, это стало её тайной, только её событием, чем-то сакральным. Она больше не чувствовала себя одинокой, и часто прикладывая руки к животу, когда этого никто не мог видеть и слышать, разговаривала со своим зарождающимся малышом, советовалась с ним, шутила, рассказывала ему свои переживания. Девушка уже очень любила своего не родившегося ребенка.
Это случилось в субботу. Они как обычно вдвоем сидели в гостиной после ужина, но и в доме были одни, все остальные члены семьи ушли побегать в волчьем обличье под зарождающейся луной.
- Ты можешь не сидеть со мной, - сказала Сайли. – Можешь пойти со всеми. Я всё равно собиралась рано лечь.
- Тебе нездоровиться? – настороженно спросил Крейк.
- Нет, всё в порядке. Просто завтра мы договорились с Кэтрин, рано встретится. Она хочет в воскресенье пораньше пройтись по магазинам, что бы найти какую-то очередную редкую энциклопедию.
- Это не слишком утомительно для тебя?
Сайли удивленно на него посмотрела:
- Прости? Не поняла?
- Не хочу, что бы ты перетрудилась.
Девушка разозлилась:
- Что трудного в хождении по магазинам. Я ведь не фарфоровая, не развалюсь.
- Я знаю, что ты не фарфоровая, - раздраженно заметил он. – Но теперь тебе надо себя беречь.
Сайли в удивлении открыла рот:
- Откуда ты знаешь?!
- Твой запах поменялся,.. Но я надеялся, что ты сама мне скажешь.
- Я не была полностью уверена…
- Хвать, Сайли, - резко сказал он. – Ты знала, самки всегда такое чувствуют. И не сваливай все на свою… «ненормальность», как ты это называешь.
Девушка опустила глаза. Крейк встал и резко отошёл к окну:
- Ты знала и не сказала мне, что носишь нашего волчонка.
- Какой в этом смысл, если ты и так почувствовал…
- Какой смысл?! – разозлился он, резко повернувшись. – Мы пара! Вот какой смысл. Ты должна была сказать мне сразу, как только узнала!
- Только это тебя волнует! – крикнула Сайли и вскочила с дивана, все раздражение недели вырвалось наружу. – Что бы твоя самка выносила тебе потомство?! Чтобы она добросовестно выполняла функцию, ради которой была приобретена! Только в этом мы пара?! А ты не боишься, что от ненормальной самки, может и потомство быть ненормальным?!
- Закрой свой рот и сядь, - тихо прорычал он. – Тебе нельзя волноваться.
- Слушаюсь и повинуюсь, хозяин! Ваш личный инкубатор вас не подведет, и выполнит свою единственную функцию! – сказала девушка и, развернувшись, пошла к двери.
- Я сказал тебе сесть, - услышала она его тихое рычание.
Сайли обернулась:
- Ты уж, пожалуйста, определись, что для тебе важнее: что бы я выполняла твои приказы или вынашивала твоё потомство. Потому что от первого, мне тошнит, а значит потомство под угрозой.
Он молчал, прищурившись, глядя на неё.
- Так как? – спросила девушка. – Я могу идти, что бы… ни волноваться?
Крейк напряженно кивнул, и Сайли вышла из комнаты, пообещав себе, что не будет из-за него плакать.
Крейк прикрыл глаза. Как он устал от этого. Он всю неделю был сильно возбужден, потому что обещал Сайли дать ей время, глупое обещание! А что бы удовлетворить желание с кем-то другим не могло быть и речи. Она всю неделю была вежливой и холодной, как будто дальняя знакомая, которую он нечасто видел. Мужчина старался полностью уйти в работу, чтобы не думать о молодой жене, которая манила его как магнит, как вода путника в пустыни. И он поклялся, что переступит через свою гордость и разделить с ней постель на выходных, иначе просто сорвётся и натворит, что-нибудь ужасное. Он собирался быть нежным, ласковым, не поддаваться на её провокации, потому что больше не мог быть на расстоянии от неё.
Но когда в четверг утром Крейк почувствовал от неё какой-то новый аромат, он почти сразу понял, что она носит под сердцем его волчонка. Всё возликовало в нем, от осознания этого, у них будет ребенок! Но в самом крохотном уголке души билась одна грустная мысль: теперь она точно не захочет с ним ложиться, потому что уже забеременела, а, значит, прямая необходимость в этом отпала. А что она может быть с ним просто так, ради удовольствия, ради его потребности любить свою юную жену, не могло быть и речи. Но Сайли молчала и не говорила, что носит ребенка и это злило мужчину еще больше. Теперь к постоянному возбуждению добавилась еще и постоянное раздражение.
И вот сегодня, все сдерживаемые неделю чувства прорвались наружу. Он был не справедливо груб с ней, и не мог всё исправить, поднявшись наверх и попросив прошение. Сайли решит, что он делает это ради ребенка, что бы она ни навредила ему своими переживаниями. Как все запуталось в их недолгих отношениях. Он хотел всего лишь быть с ней, любить её, заботится, оберегать, но, похоже, все делал не правильно. Сложно соперничать с умершим братом.
