Как особо умная особа, я поступила так, как и должна была поступить — попыталась вытащить эту странную вещицу из моей руки. А вот фиг вам! И мне, в том числе. Больно! Очень и очень! Потому, я решила с извлечением посторонних предметов из меня любимой повременить и заняться поиском живых в… ну, где‑то тут, где я оказалась.
— Эй, есть кто‑нибудь?! — тишина. Этот кто‑нибудь явно не желает со мной знакомиться, — Лю — ю-юди?!
Жуткий вибрирующий звук, шедший из дальнего конца комнаты, заставил меня насторожиться. Аккуратно приподнимаюсь, снимаю куль с непонятно чем и вместе с ним сползаю вниз, на пол. И вот опять — низкий гул, теперь уже из‑под двери:
— Нелюди?! — да, если это приведение, пугать меня без толку! Не пугаюсь, любопытно просто, — Нечисть?! Нежить?!
Так, судя по громкому писку, который оглушает похлеще дубины, на последнем варианте и остановимся — Нежить! А что делать, когда ты сталкиваешься с нежитью, я уже знала. На собственном опыте испытала все прелести близкого знакомства. Потому я медленно, не торопясь, но, не сбавляя темпа, двигала гусеницей в места наиболее разумного нахождения. Да, вы угадали, под кровать. Почему медленно?! А чтоб панику не создавать.
И только я разместила свои косточки с комфортом на полу, как ощутила зловещее дуновение ветра. Ладно, вру, это был сквозняк от открывшейся двери. Но скрип, слышали бы вы этот скрип, и мурашки страха муравьями бы побежали вдоль вашего позвоночника. Ладушки, и тут вру — дверь не скрипела. И шаги я не слышала, да и поняла я, что в комнате не одна, когда носом уткнулась в нос чьего‑то сапога. Не Рихарда. У него не нога, а ножища! И вот вопрос, для чего я спросила:
— Рихард?! — и опять хриплым — Ри…хард?! Это ты?! — верх сообразительности, ничего не скажешь.
— Мадам, уверяю Вас, я — не он!
— Точно?!
— Точнее не бывает!
— Вы… уверены?!
— Безусловно!
Затянувшуюся паузу заполнила тишина, воцарившаяся в моей голове, ибо мысли решили сходить на рыбалку, или в лес по грибы. Ах, да, и скрип дочерна натертых сапог. Я бы даже сказала — неприлично черных сапог в этом царстве белого.
— Мм — мм, а где Рихард?! — последняя мысль, далеко не самая умная, перед начинающимся праздником женской непоследовательности, приправленной эмоциями и жалостью к себе. В общем, перед истерикой.
— Мадам, а это единственное, что Вас волнует сейчас?! — донеслось сверху в мою обитель спокойствия и благоразумия. Да, вы опять правы, под кровать.
— А что меня должно волновать еще?! — нет, мне действительно интересно.
— Позвольте предположить, может, это то, что Вы делаете под кроватью?!
— Нет, меня это совершенно не волнует! — да, здесь мне хорошо, есть подушка и простынь. Стащила для удобства в нелегком труде — обороны от нежити. Кстати, а не нежить ли… меня сюда и приволокла?!
— Уверены?!
— Абсолютно!
— Тогда, может быть, Вы бы хотели узнать, с кем беседуете?!
— Нет!
— М — да. Может быть, как ко мне обращаться?!
— Не — а.
— Ну, право слово, я теряюсь в догадках. Позвольте спросить, есть ли нечто, что бы Вы хотели узнать обо мне и… что, безусловно, сподвигнет Вас на то, чтобы покинуть… ммм… подкроватное пространство?!
— Да… и да.
— И что же?! Мне крайне любопытно?!
— Как Вас убить!
— Что?! — да, что‑то нежить больно нервная попадается, хотя, казалось бы, вся жизнь в мытарствах, так после того… спокойными должны быть.
— Что, что?! Как Вас убить, упокоить, утрамбовать в землю — матушку, отправить в последний путь, склеить ласты, сыграть в ящик! Что здесь не понятного!
— Ммма — ма — мадам, боюсь, это… неприемлемо! Я — против!
— Да коню понятно, что против! А кто ж тебя спрашивать‑то будет?!
— Кто?!
— Вот и я думаю, кто?! Ладно, что‑то тело затекло, твоя взяла, Нежить, вылазю!
— Не стоит!
— А чегой‑то вдруг?!
— Ну, два разумных человека могут поговорить… и из мест, удобных для них во всех смыслах, не нарушая границ личного пространства и не угрожая, безусловно, физическому здоровью друг друга!
— Чего?!
— Сидите там, мадам!
— Но мне… мне надоело! И здесь тесно! И душно! И я…
— Вам это только кажется! — рядом со мной внезапно очутилась еще одна подушка. И одеяло. И стакан с водой. Да, это самая странная Нежить из всех, кого я видела. Редкий вид.
— …еще не выяснила, как Вас укокошить!
— Вы слишком слабы! И Вам стоит беречь себя как будущую… — и самая заботливая Нежить?!
— Будущую…кого?! — так и знала, переходим к самому интересному, — будущую закуску?!
— Ну, что Вы! Думаю, это в прошлом! Теперь же более актуальны матримониальные планы!
— Матри… что?!
— Ну, Вы — как объект полового влечения, и…
— Что?! Слышь, ты, неудача гробовщика, какое влечение?!
— П — п-половое! Что Вы так переполошились, после свадьбы…
— Какой свадьбы, ты, жертва некроманта — садовода?! Ты, что, меня за муж тащишь?! — действительно, редкий вид. Первая нежить, что делает мне предложение руки и сердца! Предыдущая — только руки.
— Нет, не я! Упаси, богиня!
— Что значит 'упаси'?! — нет, вы представляете, теперь вот в отказ идет, сволочь. Эх, жить мне вечно в девках!
— Мадам, Вы меня не правильно поняли! Вы… Вы..
— Вы оба прекратили балаган! — ой, а вот этот голос я уже знаю. И сапоги видела. И даже как‑то снимала! — Сильван, иди к столу и подготовь необходимые инструменты! Время не терпит. Кьяра, вылась из‑под кровати немедленно и займи место, подобающее больной!
— Я не больна, Рихард! — да, радость в купе с возмущением — те еще чувства, но что поделать. Я действительно рада его слышать.
— Да?! Тогда, что ты там делаешь?!
— Пыль вытираю! Пыльно у вас тут!
— Милорд, позвольте не согласиться! На лицо всплески агрессии с достаточно устойчивым признаком параноидального бреда!
— Агрессии?! У Кьяры?! — и чего он удивляется, Нежить угрожала мне расправой.
— Мадам желала моей смерти! Беспричинно! Потому, рекомендую изолировать пациентку…
— Так, Сильван, успокойся! Кьяра, вылезь же из‑под кровати!
— А меня там нет!
— Я твои ноги вижу!
— А — а, ну тогда ладно! — маскировка никогда не была моей сильной стороной, даже в лесу.
Выбравшись на свет богини, я взгромоздила своё бренное тело на благодатную поверхность кровати. Куль с непонятно чем положила рядышком. Хмурый и усталый вид Рихарда насторожил меня, правда, не настолько, чтобы во все глаза не рассматривать щуплого старичка, одетого в белый халат, накинутый прямо на камзол. Его седая и довольно куцая бороденка навевала воспоминания о соседском козле, с которым у меня так и не сложились дружеские отношения. Как в прочем и у всей общины. Козел был на редкость своенравен и задирист. Козел же, что с него взять. Старикан же, за исключением седины в волосах и бороде, совсем не выглядел древним. Или козлом. Хотя, кое — какие мыслишки по этому поводу у меня есть…
