— Ящер унес, — повторил задумчиво ректор. — Надо ему премию выписать. Хорошее дело сделал. И что дальше было?
— Было гнездо… которого больше нету… сломала, — покаялась я.
Я действительно сожалела, что развалила домик Джуниора. По своим заботливым ящерам скучала, особенно сейчас, когда меня распекал ректор. Птерик мне за гнездо слова не сказал, а ректор уже второй пройденный этаж мозг выносит.
— Я даже не сомневался. Значит и ящеру досталось, — дракон фыркнул и насмешливо глянул на меня. — Я так думаю, ваши ящеры вымерли, когда на Земле появились люди.
— Не-е-е, гораздо позже, — историю и биологию я знала хорошо. — Ученые так говорят. И доказательства есть. Нашли кучу окаменелостей разных костей, экскрементов… вот только окаменелых мозгов не нашли.
— Да неужели! Я даже не удивлен, — не скрывая сарказма, произнес ректор. — Ну что там дальше…
— Я сорвалась со скалы и упала на дроу-патрульного, — покаянно выдохнула, но про вывих уха, полученного от меня дроу, решила умолчать.
Ректор остановился и пристально осмотрел меня с ног до головы. Заметил перебинтованную ладонь и нехорошо сощурился.
— Что за патрульный?
— Бродик… совсем дурачок…
— Я так понимаю, дурачком он стал уже после того, как ты на него упала, — продолжал издеваться Бриш.
Но мне показалось, что вздохнул он свободнее.
— Не-е-е, он такой и был… вернее стал, как отучился у вас в академии, — поняла, что ляпнула что-то не то и решила исправиться:- Вас там все помнят. Вспоминают очень часто…
— Добрым словом? — сощурился дракон, проходя к себе в кабинет.
— Не то что бы добрым… но часто и много, — заверила его, ныряя следом.
В кабинете нас уже ждали четверо, и разговор о «благодарных» учениках ректора пришлось прервать. Мерзко ухмыляющийся Люлик едва ручонки не потирал от радости. На бледной рожице было написано предвкушение от того, что меня и троицу моих нелюдей сейчас начнут распекать по полной. А в коридорах и на лестнице ректор только язык разминал.
На лицах парней настоящая радость. Даже Лотусс улыбается. Не знала, что он умеет! Караш, который меня потерял, вообще цветет и пахнет в хорошем смысле слова. Улыбаюсь им в ответ. Я действительно рада всех их видеть. И когда успела сродниться с этими охламонами?
Встаю рядом с ребятами, вытягиваясь по стойке. Они отдают приветствие старшему по званию. Ректор падает в ближайшее кресло, развернутое боком ко входу, и страдальчески прикрывает глаза.
Страдает так, будто я ему перелом устроила. Или тут другая причина?
— Люлик, принеси мне лед для компресса, — отсылает немного расстроенного нага, достает из кармана фляжку с алкоголем и прикладывается пару раз.
Я почувствовала, как ладоней коснулись прохладные цветочные стебли. Мой дракон передал мне букет цветов. Что за шутки опять?
— Лирэйники. Наше задание, — шепнул Караш на мой удивленный взгляд.
— Вы опять в полном составе и снова можете именоваться кварта «Неуловимые». Хотя, как показал опыт, — он ткнул в меня фляжкой, — очень даже уловимые для крылатого трипадрючиса. Способы защиты от заврусов-крыланов вы проходили. Не так ли, кадет Кутько?
— Не так, — возразила я. — Наша четверка прибыла позже, когда тема была пройдена.
— Вас брали с расчетом, что вы все нагоните. И что…
— Я в вашу академию не рвалась, — обиженно отвернулась. — А с Птериком мы и так поладили.
— Кутько изобрела новый способ борьбы с крыланами! Невероятно! Может поделитесь, Кутько. Чем победили громадину ящера?
— Обаянием, — засмущалась я, — он меня замуж звал.
Четыре пары глаз, нет, пять… в стене снова торчала голова Люлика… уставились на меня изумленно-неверяще. Я обвела всех мужчин глазами и смущенно улыбнулась.
— Он мне цветы подарил. Лирэйники, — поделилась женским счастьем.
Люлика и Лотусса перекосило от отвращения, оба дракона синхронно закрыли ладонью лицо, и только Натан понятливо усмехнулся. Пару секунд непонимающе пялилась на нелюдей, выдохнула, удерживая вертящиеся обидные слова на языке. Отвернулась и закусила губу, чтобы позорно не разреветься перед всеми.
Вот говорят, что личное должно оставаться личным. С другими делиться не стоит. Да я бы всех их променяла на одного Птерика, превратись он в мужчину.
— Значит, Кутько, вы там личную… гм… жизнь устраивали. Понятно, — ехидно улыбнулся ректор. — Вы же, Кутько, вроде домой рвались, а сами личную жизнь взялись устраивать. По островам скачете. Драконов соблазняете. У дроу шороху навели. Как вас понимать?
Я же не специально. Она сама как-то устраивается. Да все как-то не так. И понимать меня не обязательно. Простить и отпустить.
Люлик, не дожидаясь разрешения, вошел, неся на плечах тяжелый с виду, мешок. Остановился за спиной ректора, поправил поклажу. Разглядывать ректора, сверлящего нас взглядом, надоело, и я уставилась на Люлика. Тот кряхтел под весом груза. Для интереса прикинула на вид вес мешка.
Килограммов пятьдесят точно есть. Зачем ректору столько льда?
— Ректор Бриш, я принес, — прохрипел, сгибаясь от тяжести тщедушный наг.
— Кинь мне на ногу, — не глядя в его сторону, приказал ректор, выставляя вперед пострадавшую конечность и продолжая сверлить взглядом нашу четверку.
Как долго проживет наг, пытаемый разозленным драконом?
Это я еще успела подумать, прежде чем новый крик дракона огласил академию, испытывая мои барабанные перепонки на прочность.
Глава 41.1.
Первый крик был громче и отчаяннее, и потому я обиделась еще больше. Я причинила адскую боль, а мешок — это так, семечки. За стеной послышался топот десятков бегущих ног. Кадеты приняли ор ректора за рев крата, замещающего в академии звонок.
Ребята бросились помогать. Общими усилиями сняли Люлика, упавшего от страха в обморок прямо на мешок. Сняли мешок с пострадавшей ступни. Помогли снять обувь, разглядывая багровые, раздувшиеся на глазах пальцы. Ректор морщился, сдерживая стоны боли.
Когда не болело, делал вид, что умирает. Сейчас, когда реально болит — молча терпит. Что в голове у этого дракона?
— Давайте я помогу, — рванула к ректору, спасая жизнь нага. Присела у его колен, подула на распухшую ногу и пробормотала известный всем заговор, стопроцентная, проверенная всеми мамами панацея от любого вида боли:- У собачки болИ, у кошечки болИ, у ректора Бриша не болИ.
Опухоль начала уменьшаться прямо на глазах. Я нервно сглотнула, не припоминая за всю свою жизнь такого быстрого выздоровления. Ну надо же! А мы такие деньжищи платим врачам! Тут всего-то нужно пожелать здоровья от души.
— Ты нашла последний кусок карты! — быстро оправившийся от боли дракон, забыл про валяющегося на полу в глубоком обмороке Люлика, сверлил меня взглядом.
— Откуда такая осведомленность?
— Ты избранная, и магия слушает тебя.
— Вау! Так я теперь магичка и могу воду в вино превращать!
Я улыбнулась, представляя, сколько всего могу вытворить теперь. Заметив мою улыбочку, ректор нехорошо прищурился, словно знал, что я собираюсь вытворить.
— Кто о чем, вшивый о бане, — скривился презрительно Бриш, но предусмотрительно отступил на пару шагов.
Я даже обиделась. Я нормальный, адекватный человек. А он ведет себя так, точно я обезьяна с гранатой. За обезьяну обиделась еще больше.
— Нашла. Я же умница! — вздернула подбородок. Моя кварта зашепталась, радостно улыбаясь. Обморочный Люлик резко ожил и навострил ухо, подслушивая.
— Где? — оживился Бриш.
— В гнезде, — ответила, едва удержав другой ответ, тоже в рифму.
— Спрашиваю еще раз. Где сейчас пайцза? — повторил ректор, осмелев и подходя ближе.
Дался им этот кусок золота с каракулями. Мой трофей. Я его домой заберу, на Землю. У нас золото в цене, где попало не валяется. Мы ценное умеем ценить! Золото — это же не человек, оно денег стоит! Это люди у нас бесценные.
Похоже, для жителей Лурании эти кусочки золота имели большую важность, но совсем по другой причине. Ректор аж порозовел весь от волнения, узнав, что я собрала у себя всю карту. Ребята обступили меня, улыбались и похлопывали по плечам.
