— Как Ольга?
— В шоке. Как и ее родители. Как и все в семье. Пресса пока молчит, но рано или поздно что-то просочится. Бабулю, конечно, никто не тронет, не те у нее статус и возраст. Баба Настя случайно выяснила, что Кирилл — приемный ребенок, от нее это скрывали… долго. Она просто пыталась через Олега узнать происхождение Кирилла, найти его корни. А причина была в Ольге. Бабуля думала, они с Киром хотят пожениться. Мезальянс, ага… Я лишь вчера узнал много нового о своем кузене, например, то, что он мне не кузен. Да мне плевать на это, мало ли в мире приемных детей. Но то, что с ним произошло что-то ужасное до того, как он попал в семью, и именно подробности тех событий интересовали Олега… я в шоке. Ты что-нибудь знаешь?
Я покачала головой.
— Ты и Кир…
— Я люблю его.
— Ясно, — Глеб подвигал челюстью, опустив взгляд.
— Что тебе ясно? — устало спросила я.
— То, что Киру всегда достается самое… интересное, такой уж он человек. Хочешь совет? Улетай сейчас и дождись выздоровления Кира где-нибудь в тихом месте. Он обязательно тебя найдет. Не разговаривай с дядей Петей, а особенно, с тетей Светой, не подписывай никаких документов.
— О чем ты?
— Узнаешь сама. Понимаешь, Демидовы — неплохие люди, но отравленные понятиями чести семьи. Дядя Петя женился на тете Свете вопреки воле бабушки. Не то, чтобы он потом жалел, но годы на периферийной планетке… Они хорошие люди, правда, но…
— Понятно, — сухо сказала я. — У каждого свои недостатки.
— Держись, Сэм. Меня они, увы, не послушают, не та у меня репутация, но я мысленно с тобой. Постарайся выдержать давление.
Я не выдержала. Подписала договор о неразглашении, но отказалась от денег и не дала обещание больше не искать с Киром встреч. Меня взяли с собой на Пальмиру, разрешили побыть с Кириллом, пока он не очнется и, позволив убедиться, что жизни его больше ничего не угрожает, выпроводили вон. Мы не увиделись. Я смогла лишь посмотреть через дверь, как он сидит на койке, весь в датчиках, и нахмурившись, водит взглядом по палате.
— Вы ведь не станете устраивать скандалов, Саманта? — мягко спросил Петр Олегович, взяв меня под локоток. — Мы еще раз выражаем вам нашу благодарность за спасение сына и предлагаем денежное вознаграждение… Что ж, вам решать. Мы все понимаем: молодость, свежесть чувств, совместное противостояние опасностям. Однако смею напомнить, что с вашим появлением в жизни нашего сына начались проблемы, которые теперь вылились в большие неприятности для семьи. Вашей вины в этом нет, тем не менее… Вы кажетесь здравомыслящей особой. Будьте же… сдержаннее, устранитесь из окружения Кирилла. Вы еще молоды, у вас все впереди, а на Кирюше огромная ответственность, за будущее компании, которая еле держится на плаву в связи с последними слухами, за семью. Кир очень увлекающийся молодой человек, вы весьма милая девушка, но вы же сами понимаете, у вас нет будущего. Кирюша очень требователен к происхождению и образованию… своего окружения.
Не в укор вам, Саманта, отнюдь. Просто… не хочется, чтобы вы с Киром однажды разочаровались друг в друге. Поверьте, это очень тяжело, уж я-то знаю.
Снаружи больницы меня ждал Глеб. Мы вместе долетели до предпосадочной станции.
— Тут стоит моя яхта с экипажем, домчу с ветерком. Куда тебя подбросить?
— Созвонюсь с друзьями и решу. Не надо… ветерков. Мне их хватило на Пальмире.
— Саманта, послушай. Все это чушь. Я знаю Кира. Если Кирюша решил для себя, что ему что-то нужно, он пойдет до конца.
— Глебушка, все это верно, вот только у меня нет уверенности, что я — именно то, что нужно Кириллу. Я слышала от него много приятных слов, таких слов, что… Это было в минуту опасности и слишком большой близости, от которой у людей… особенно хорошо чувствующих друг друга вибрантов, — я усмехнулась, — иногда сносит крышу. Однако крыши имеют обыкновение возвращаться на место. Особенно у богатых людей. А я Золушка, у которой не осталось ни кареты, ни… мышки. Бал окончен, гости разъезжаются по домам.
— Ладно, но туфелька-то у тебя есть. Я не о твоей обуви и даже не о твоих очаровательных ножках. Оставь координаты. Кир должен знать.
— Я буду на Калькутте, буду ждать его там. Не знаю, сколько, но не… настолько долго, чтобы поломать себе жизнь. Не смотри так. Я даю ему время решить.
— Ты идиотка, Сэм. Я знаю, что он решит. Где именно на Калькутте? Калькутта большая.
— Ха! А на то он и принц, чтобы постараться и поискать… как следует.
Я сижу за изящным плетеным столиком и цежу кофе, наблюдая за входом. Вот уже три недели я каждый вечер попиваю здесь моккачино, глядя на двери отеля. Дни пролетают быстро — на Калькутте много развлечений — а вечера тянутся
издевательски долго. Это потому, что космическим челнокам разрешено опускаться на северное полушарие планеты-сателлита только после пяти пи эм по местному времени — днем слишком велики помехи от ледяных колец газовой Бенгалии. Калькутта — терраформированный спутник Бенгалии. Здесь сейчас лето. И еще год будет лето. Глеб не прав, не такая уж она большая, Калькутта. Я сейчас в ее столице, Тагоре. Нет ничего проще, чем найти человека в городе с населением в каких-то четыреста тысяч человек, и если примерять туфельку не всем девушкам подряд…
Я много времени провожу у моря, читаю, катаюсь на местных трамваях. Но основное мое занятие — прочесывание Сети. Новостей мало. Сообщение о событиях трехнедельной давности ушли вниз Гуглакси-рейтинга. «Дом известного киберразработчика Кирилла Демидова на Северной Пальмире был атакован шайкой местных браконьеров. Демидов известен своим вкладом в терраформирование планеты и заботой о защите местных лесов. Очевидно, что не всем пришлось по вкусу недавно введенное ограничение на промысел некоторых земных видов животных, принятое по настоянию влиятельного ученого. Все члены банды задержаны и дают показания. Кирилл Демидов госпитализирован с легким ранением, в настоящее время его жизни ничто не угрожает». Я перечитываю последнее предложение снова и снова.
Я жду. Вместе со мной ждет моего решения Стив. С одной стороны, О'Нил надеется, что Кир не прилетит. Стиву кажется, что тогда ему удастся направить мое разочарование в нужную сторону — он продолжает уговаривать меня вернуться в театр, который теперь, уже официально, называется «Монмартр» и по-прежнему объединяет под прикрытием старинного театрального направления десять актеров нетрадиционной ориентации. С другой стороны, Стиву меня искренне жаль. Он заставил меня позвонить Киру, но в комфоне мне вежливо ответили, что в данной части Кластера подобный номер не зарегистрирован. Ничего удивительного, конечно. Я сама еле оторвалась от журналистов на орбите Пальмиры. Должно быть, они выследили меня от медицинского центра. Я — новость, которая все еще в топе, но тоже неудержимо стремится вниз. Мои фото есть в Сети, но только в одном образе — исполнительницы поздравительного номера на дне рождения бабули Демидовой. (Их было бы больше, не настрой Кир систему защиты от любых видов съемки на «Каллиопе», полагаю, та же Дейзи с удовольствием продала бы снимок мальчика Сэма прессе). Под фото надпись: «Любовник Демидова оказался профессиональной актрисой, а его каминг-аут — розыгрышем. ЛГБТ-сообщества разочарованы». Нигде ни слова о другом скандале в семье Демидовых.
Я жду. Но сегодня последний день моего ожидания. Примерно через час я лечу домой. Я звонила маме по своему новому комфону, и она сообщила мне новость, от которой я в некотором шоке: Эрик и Дерек подали заявление в летную школу, у Эрика обнаружились способности к активации торс-полей. Дерек не унывает и собирается стать «парус»-пилотом при брате-вибранте, родственные экипажи — довольно распространенное явление в космофлоте. Через год, если близнецы хорошо окончат школу, их возьмут на первый курс Академии. Вау!
… Я задумалась и вздрогнула, когда Стив со скрипом отодвинул от столика стул с ротанговой спинкой. О'Нил выразительно посмотрел на мою сумку, стоящую под сидением, и вздохнул:
