— Косса… — он наконец оторвался от своего окна.
— Всё, Вельмир. Ты сам так решил.
Несколько секунд мучительной тишины. Мне даже показалось, что в кабинете стало нечем дышать. Яромир тоже молчал, видно, ошарашенный новостью.
— Рок проводит тебя в Академию, — наконец сообщил Вельмир: — Как только закончится бал, мы поговорим.
— В этом нет необходимости, — бросила я, покидая кабинет вслед за своим охранником.
По моей просьбе, мы прошли через бальную залу, но и сестра, и Ян где-то потерялись. В конце концов, я махнула рукой. Пусть развлекаются, они заслужили.
Улица встретила меня лютым холодом и метелью. Подобрав юбки, чтобы не набрали больше снега, я в последний раз повернулась к нарядному дворцу. Музыка, световые гирлянды и журчащий смех, который летел даже сквозь закрытые окна. Праздник жизни, за ширмой пороков и скелетов в шкафу. Знала ли я, прибывая в столицу два месяца назад, что всё закончится таким признанием?..
До Академии по пустому городу мы добрались за считанные минуты. В моих покоях царила мгла, только ярко-розовая книжица цепляла взгляд.
Надо же, я отдала Яромиру все дневники, но про самый первый совершенно позабыла. Он так и остался лежать на полке. Маленькая история чужой драмы… Теперь секреты матушки, как я надеялась, были в надёжных руках. Впрочем, Яромир мог продолжить её разработки. Жаль только, что у них уже будет другое имя… а матушка навсегда останется в тени.
Останется в тени…
Перечисляя подозреваемых — тех, кто мог вырвать страницы из дневника матушки, я забыла одно имя. Имя, которое остаётся в тени. Тот, кто знает Академию как свои пять пальцев. Тот, кто жил с маменькой столько лет и наверняка был в курсе её изысканий. Тот, у кого хранились дневники. И тот, кто составил необъяснимо странное завещание.
Златан Ольховский.
От очень своевременного стука в дверь я едва не подпрыгнула. Но голос Росаны за створкой привел меня в чувство.
— Добрый вечер, Косса! — растерянно улыбнулась она, переступая через порог: — Уже и не чаяла застать вас. Неужели на бал не поехали?..
— Я только вернулась, но кажется, вновь ухожу, — пробормотала, убирая мамин дневник в сумку, — Росана, скажи мне, кто нашёл тело Ольховского? И ещё, ты не помнишь, Ян был в Академии в ту ночь?
— Яна точно не было, он приехал позже, — нахмурила лоб женщина, — а Златана нашла Ружана.
— Из-за этого её убили… — пробурчала я.
Росана захлопала глазами: — О чём вы?!
Накинув шубу, я замерла напротив неё.
— Ольховский не умер, Росана. Он лишь сымитировал свою смерть, потому что хотел…
Я осеклась. Бумаги по исследованию кадо, переписка с Зарёй Севера… Но зачем вытаскивать меня из пансиона в Академию?..
Основа для формул. Дневники матери. У него были последующие записи, но не имелось той базы, которая хранилась в первом дневнике. Розовая книжица с цветами осталась в каморке Алессы, среди тетрадей. Неужели Ольховский решил, что именно я смогу найти недостающую часть?..
Парадоксально, но факт — я действительно её нашла. И комнату мою обыскивали именно с этой целью. Они хотели забрать дневник.
Язычники Зари Севера боролись за возвращение княжеских устоев. Но сколько бы покушений не готовили — клятва верности спасала и императора, и его наследников. Только мама ясно прописала, что "Лоранель" — это разумная нечисть кадо.
У меня закружилась голова.
Тело Ольховского видели трое: Ружана, Пётр и семейный лекарь. Ружана мертва, Пётр в больнице и, полагаю, тоже недолго задержится на этом свете, как и лекарь. Хоронили Златана в закрытом гробу и очень быстро. Думаю, тело внутри есть, но если вскрыть могилу, то Ольховского мы не увидим. Наверняка он прячется во многочисленных ходах Академии, планы которой сам забрал из сейфа.
И упырь принадлежал ему.
Алия, Ягар, Венский, Ружана, губернатор Афалии — все они были членами Зари Севера и марионетками Ольховского. А сколько ещё в Академии верных ему людей?!
— Вы в порядке? — Росана поглядела на меня с сомнением: — Какой Ольховский? Косса, вы бредите!
Я отчаянно замотала головой.
— Если бы! Прости, Росана, мне срочно пора во дворец.
— Ну ладно, я подожду… — неуверенно бросила она, уступая мне дорогу. Кстати, в каком предательстве Сула обвинила бывшую подругу?..
"Не стоило поворачиваться к ней спиной", — с пугающей ясностью осознала я. А в следующую секунду мир взорвался от боли в затылке и померк.
Я долго не могла прийти в себя. Перед глазами плыли радужные круги, доносились обрывки фраз. А потом чья-то властная рука сжала мой подбородок и дёрнула к свету.
— Мерзкая девчонка. С самого рождения ты раздражала меня!.. — послышался знакомый до мурашек голос. Щёку резко обожгло болью, и моя голова, словно у тряпичной куклы, завалилась в бок: — Шлюха, такая же как мать!
— Не тебе говорить о чести, — прохрипела я, дёрнувшись. Но тяжесть за спиной не дала подняться. Запястья больно саднили — кажется, меня связали и усадили стул. Лёд на зов тоже не отзывался.
Это обстоятельство хорошенько отрезвило. Браслеты, блокирующие силу?! Откуда они у Ольховского?!
— Чего ты пропищала?! — он развернулся ко мне, сведя брови на переносице. Грузный, противный, ненавистный "папочка".
— Не тебе судить матушку! Ты поигрался и бросил беременную служанку, а ещё столько лет изменял матери! Ведь так, Росана? — я повернулась к женщине, замершей у окна. — Это именно та ложь, про которую говорила Сула. Ты дружила с матушкой и спала с Ольховским за её спиной. Полагаю, внебрачные дети у вас тоже были?..
— Заткнись! — истерически заорала она, бросаясь в мою сторону. Только Ольховский не дал
— перехватил её на полпути: — Ты ничего не знаешь! Не может у меня быть детей! Это всё из-за экспериментов Алессы! Она виновата!
— Успокойся! — хорошенько встряхнув свою зазнобу, Ольховский бросил её на уцелевшую софу. Только сейчас я соизволила оглянуться. Кабинет главы Академии — тот самый, который порушил упырь.
— А ты оказывается, много вызнала, — вновь повернулся ко мне Ольховский, — как была любопытной мартышкой, так ею и осталась. Жаль, Венский подставился и не успел тебя проучить… по-своему. Даже интересно, как ты догадалась обо всём, я бы послушал. Но увы, времени нет. Благодаря Алессе я наконец добрался до рыбки покрупнее. Пришло время заката династии Лесовских, — разулыбался он, что меня передёрнуло, — спасибо за подарок, кстати.
На стол упал знакомый дневник. Я мысленно застонала.
— Но кадо невозможно убить, они особая нечисть, — отчаянно выпалила я, — твои знание ровным счётом ничего не значит!
— Алесса была гением, Косса, — он ухмыльнулся, обходя стол, — обидно, конечно, что я узнал об этом лишь после её смерти. Зато сохранился бесценный клад — дневники, о которых я вспомнил два года назад. Твоя мать вовсе не собиралась свергать династию, однако ж, как любого гения, её "несло". Она не только поведала нам о кадо, но и выявила их слабые места. Росана почти закончила её эксперименты, нам просто не хватало данных. В каждом дневнике была ссылка на базовую часть, на самый первый дневник. Вот тогда я вспомнил о всепоглощающей любви Алессы к тебе… и переписал завещание. Как я и думал, она привязала свои тайны к дочери, за которую отдала жизнь.
В полном непонимании я вскинула голову.
— Ты была мне не нужна, и как Зарина подросла, я планировал от тебя избавиться. Но после странного самоубийства Алессы, что-то неведомое отводит беду. Раз за разом. Ты удивительно везучая, Косса. Была. А теперь всё. Росана, избавься от неё.
Видно, злость придала мне сил. Я вскочила, сбив связанными руками чернильницу в его сторону. На белоснежной рубашке Ольховского расплылось фиолетовое пятно, но стеклянная чернильница лишь ударила его в грудь, оставив максимум синяк. Росана схватила меня со спины, прижав к горлу нож.
— Ах да, спасибо, что напомнила, — с премерзкой улыбкой Златан достал из кармана знакомую ласточку. Заколка была удивительно похожа на мою… Но цвет и форма бусин отличались: — Мы решили обратить предсказание Сулы в свою пользу. Смотри, тебя найдут мёртвой в кабинете, рядом с той самой заколкой. Самоубийство. Не выдержала мук совести. Вот только несмотря на все твои усилия, я чудом выживу, — и поясничая, он отпустил заколку. Ласточка со звоном ударилась об пол и допрыгала практически до моих ног.
