Я коснулась пальцами сутаны, и мы исчезли из зала.
***
Джафар и Кетцалькоатль шагали к опустевшей банкетке, скорее, по инерции, хотя и несколько медленнее. И когда они оказались на расстоянии трёх-четырёх метров друг от друга, султан Османской империи, криво усмехнувшись, приветствовал своего коллегу:
— Доброй ночи, светлоликий император! Кажется, мы с вами оказались собратьями по несчастью?
— С чего бы это?! — спесиво приподнял подбородок Кетцалькоатль. — Я просто хотел поставить на место эту шлюшку!
— Да вы, император, совсем потеряли нюх в своих южноамериканских джунглях! Так и хищнику в лапы попасть недолго! И следует помнить, что служанки в вашем дворце и русская герцогиня… Очень разные птицы! Когда ещё не ощипаны, конечно.
Лицо Кетцалькоатля пошло красными пятнами и он, задыхаясь от злобы, прошипел:
— А вы-то, уважаемый Джафар, что здесь забыли?..
— Я? Я шёл выразить почтение и восхищение герцогине Стрелецкой. Такие женщины, император, гораздо полезнее в качестве друзей.
— А я-то думал… — расплылся в пошлой улыбочке собеседник.
— И это вполне возможно, — кивнул Джафар. — Но посмею заметить, что когда я выхожу на охоту, птица оказывается в моём курятнике… Я имею в виду гарем. Или её подают на блюде в жареном виде. Здесь я ещё ничего не решил…
Османский султан, по обыкновению, соврал. В данный момент он лишь собирался прощупать новый Щит императора России на наличие слабых мест.
***
— Но как вы узнали меня, герцогиня? — изумился «монах» и откинул капюшон.
Передо мной стоял принц Франции. Лицо почти точно такое же, как на медальоне Анастасии. Разве что уши оттопырены побольше и волосы подлиннее. Ну и откровенный страх на лице.
— А у меня как-то нет в Париже знакомых монахов и юношей, — ответила я. И спросила в свою очередь: — А тебе Анастасия про меня рассказала?
Но страх, похоже, жил не только на его лице. Или принц заученную роль отрабатывал? Во всяком случае на мой вопрос он отвечать не стал.
Он вдруг рухнул передо мной на колено, и я похвалила себя, что не убрала туманный кокон вокруг нас. Вообще-то я считала, что мы находимся на балконе… Но кто может знать точно?
— Герцогиня Стрелецкая! Спасите меня! Великая княжна Анастасия стала относиться ко мне странно! На письма отвечает через раз и совсем не позволяет смотреть на неё! Я не знаю, что делать!
Пока я размышляла о том, стоит ли мне вмешиваться в столь тонкие материи отношений, сквозь туман проникла голова регента:
— Герцогиня Стрелецкая! Я… — Глаза регента опустились, и он увидел коленопреклонённого принца. — Э-э-э…
— Что «э-э-э»?! — возмутилась я. — Ухажёра никогда не видел?!
Упёрлась ладонью в лоб регента и легко затолкала его обратно в туман. Правда, он успел крикнуть:
— Я вас жду!
А я разозлилась. Во-первых, я уже достаточно погрязла в отношениях принца и Великой княжны! А во-вторых… А с чего бы мне жалеть этого юного Дон Жуана без капли мозгов?!
— Мне проще сказать, что тебе не следовало делать! — жёстко сказала я. — И встань! Терпеть не могу разговаривать с затылками!
Он медленно поднялся, посмотрел мне в глаза и уставился в пол.
— Она написала, что всё будет, как вы скажете…
— Это почему же я должна что-то говорить?! Или это я девочке голых девок показывала?! Или я обязана разгребать после тебя?!
— Нет. Не обязаны… — Он покачал головой и вздохнул: — Я глупец…
Казалось бы, уже неплохо! Раскаялся как бы. Вот только у мужиков в этом плане странная манера: наворотить дел, дураком себя назвать, раскаяться, а потом… А погнали дальше — с рук-то сошло!
— Мне бы только узнать… Простит ли она меня хоть когда-нибудь?
— Бывают даже незначительные обиды, которые приходится заглаживать всю жизнь. И то, если это разрешат сделать.
Он вскинулся, расправил плечи, твёрдо посмотрел мне прямо в глаза и воскликнул:
— Я готов! На что угодно! Только бы… — И совсем тихо, словно выдохнул: — Я люблю её…
— Маленькую девочку? — недоверчиво усмехнулась я.
— Да. — Плечи принца опустились, глаза вновь уткнулись в пол, и он пробормотал: — Я хотел уйти в монастырь…
— Ну тогда ты точно не получишь прощения. И папа твой придёт в ярость и разнесёт монастырь по кирпичикам!
— Плевать… Он и так взбесится, если узнает, что я пробрался на бал. Но я надеялся, что вы…
— «Надежды юношей питают…» — невольно процитировала я. — Об этом мы ещё поговорим. Но предупреждаю! Если ты ещё хоть словом, хоть делом обидишь Анастасию…
— Никогда! Клянусь!
— В клятвах всегда скрыта ложь. Мне нужны твои волосы…
Он столь быстро выхватил откуда-то из-под воротника кинжал и отсёк тёмный локон волос, что я даже прищурилась, приглядываясь, не задел ли он себе ухо.
— Вот! — он протянул мне пучок волос. — Я буду ждать вас каждое мгновение, герцогиня!
Я выбрала три волосинки, спрятала их в кружевах платья, а остальное просто сгорело на моей ладони.
— А не боишься, принц, что я на тебя наложу заклятие?
— Нет. Не боюсь. — Его губы тронула открытая мальчишеская улыбка. — Ещё до моей глупости я понял — вам верит Великая княжна, а значит и я.
— Ты рискуешь больше меня. Сам отсюда выберешься?
— Даже ваше желание помочь, герцогиня, бесценно!
И исчез.
Что бы там ни было, а принц навёл меня на пару-тройку интересных мыслей. Хотя я совсем не сразу осознала их значимость.
К примеру, едва выскочив из туманного кокона, я спросила регента:
— А этот твой барон мою Машку не кинет с браком?! А то я очень обижусь!
И тут же едва не рассмеялась — я ж и без того злая-презлая!
— Ничего такого барон Литтенгофер и не мыслит, — заверил регент. — Вообще-то он бастард, но старый барон прямых наследников не оставил, и было решено… Чисто чтобы не прервалась линия рода Литтенгоферов! А так как в детстве и юности он испил чашу бастарда до дна, то первым делом поклялся на Мосту, что его дети ни при каких обстоятельствах бастардами не будут. А Марию я вписал как баронессу старинного рода… Вы же сохраните эту тайну, герцогиня? Она же ваша…
— На «ты»! — потребовала я. — Или мы здесь не одни?
Кстати, угадала с переносом я довольно точно — мы стояли на балконе у самых перил. Сзади в зале играл оркестр, перед нами сверкали огни города… Вот какой смысл был тащиться сюда?! Какие достопримечательности можно разглядеть ночью?! И какого лешего!..
— …И твоя подруга просто сразила барона.
— Он её чем-то тоже пронял, — согласилась я. — Но моего отношения к тебе это не меняет.
— Так понимаю, что и приглашать тебя на вальс смысла нет? — не особо весело спросил регент.
— Никакого, — подтвердила я.
Наверное, регент решил разрядить обстановку, потому что вдруг улыбнулся и спросил:
— А что это за молодой человек стоял перед тобой на коленях? Принц?
— Да ты никак ревнуешь?
— Почему нет? С удовольствием занял бы его место! — Регент, конечно же, шутил, но уже без улыбки. — А ещё, Катя, я точно знаю, что ты никогда не сделаешь больно Анастасии.
Что ж… Иногда спорить с ним нет никакого смысла.
Регент молчал, пока мы не очутились в его кабинете. Здесь он отпустил мой локоть и быстро произнёс:
— Я, Катя, хочу ска…
Только я оказалась быстрее и перенеслась в свою спальню. А уж что там хотел регент — сказать или скакать — пусть обходится без меня!
***
Принимая душ и готовясь ко сну, я всё думала о том, что собирался сказать регент, когда я смылась? Ведь наверняка что-то важное? Или ерунду какую… Вполне могла и задержаться на десять секунд! Сейчас бы голову не ломала! А Машка, узнай она о моей торопливости, просто и без затей сказала бы: «Дура!» И права бы оказалась. Без вариантов…
Как он сказал там, на балконе? «С удовольствием занял бы его место!» О как! Регент на коленях у моих ног! Уму нерастяжимо… И это только Машка считает, что я в него втюрилась. А это не так никаким боком!
