– Теарушка, – разразившись потоком слез, быстро сохнущих на щеках от мучительного жара, я уткнулась лицом в шею нелианца. – Послушайся своего отца. Сделай Маше кусь, только быстро и не очень больно. Маша прожила на белом свете целых двадцать три года, а ты всего полтора. По ее вине ты попал в беду. Понесло же чудачку гулять на зеленую лужайку. Еще дернуло с коровой сфоткаться. Сама виновата, короче... А ты… живи. Ты должен быть среди себе подобных, охотиться вместе с ними и грызть вкусные косточки, а не мотыляться с Машей по галактике.
– Номт киор, – огрызнулся Теару и прикрыл глаза, отворачиваясь от меня.
“Не хочешь делать кусь. Тогда придется мне придумать, как спасти нас. Вот, идея!”
– Послушайте, дорогой свекор, – я встала и махнула Лэйдану рукой. Тут же сверху по окружности ямы показались штук двадцать нелианских людоедов, причем, мужчин было несколько больше, чем женщин. Говорила по-русски, зная, что лидер клана меня поймет. – По вашим обычаям, раз Теару меня назвал своей избранницей, с того самого момента я считаюсь его женой. Вы должны уважать выбор сына и чтить народные традиции.
– Я ничего не должен людям, – Лэйдан рявкнул, перейдя на русский язык. – Наоборот, человечество передо мной в неоплатном долгу. Я бы уничтожил всех людей, но ваша планета носит статус охраняемой заповедной территории. У вас надежные защитники. Но и они не могли мне помешать охотиться на людей. Пусть тайно и не в желаемом масштабе, но я убил и съел много твоих сородичей… Люди… С тех пор, как они стали проникать на Нелию, наш мир начал меняться не в лучшую сторону… Все началось с того, что более шестидесяти лет назад Киарен Текку, мой лучший друг и первый лидер Клана Голодных Теней, не уследил за своей человеческой добычей. И эта живая еда, называвшая себя Гражданин Советского Союза Петр Воронцов, сбежала с Танирой Денери, невестой Киарена. Дальнейшие вредоносные действия ненормальной пары привели к катастрофическим последствиям и смене власти на Нелии. Наш клан потерял свое влияние и был почти полностью уничтожен. Мой друг Итрир погиб, и я сам с трудом выжил. Петр Воронцов и его сородич Джон Холланд загнали нас в ловушку. Это они меня искалечили, разрушили всю мою жизнь! В нелианских проблемах нового времени виновны люди!
– Ну вы даете, папаша! – воскликнула я, хлопнув в ладоши. – Вроде нам с Теару припекает головы, а у вас там, наверху, прохладно, работает кондиционер. Вы мне сейчас напоминаете лису, которая залезла в курятник, съела цыпленка, подавилась его косточкой и обвинила кур во всех своих бедах. Люди вас приглашали в гости? Просили их ловить и есть? Вы совсем спятили! Если люди вам так душевно вломили, выбили зубы, оторвали руку и ногу, то, значит, поделом. Сами заслужили взбучку.
– Я не намерен вести переговоры с едой, – Лэйдан щелкнул стальными зубами. – А у тебя осталось мало времени, сын, на принятие решения.
– Прости за откровенность, я люблю говорить правду, даже горькую. Твой отец сумасшедший, – присев рядом с Теару, я стала нервно теребить ногти, соскабливая с них бледно-розовый лак.
Неожиданно Теару взял мою руку, положил пальцы себе на ладонь и поскреб лак закругленным кончиком чехольчика-антицарапки, надетой на коготь указательного пальца другой его руки.
“Идея”, – телепатически сказал он и метнулся к огню, сунул в языки пламени кисти обеих рук.
“Ты тоже сошел с ума?” – я схватила его за руки, попыталась оттащить от огня, но не хватило сил.
“Нелианская кожа выдерживает кратковременный контакт с огнем, – Теару посмотрел на меня и слабенько улыбнулся. – Смотри на мои когти”.
Я послушалась и увидела, как антицарапки плавятся в огне, меняют цвет и облепляют светлые когти Теару, делая их черными. Мой лак вдохновил его на рискованную авантюру.
“В древних заветах не сказано о том, что когти не могут быть окрашены”, – Теару подтвердил мою догадку.
Он выпрямился во весь рост, поднял руки вверх, поворачивая кисти и перебирая пальцами.
– Лэйдан из рода Керрон, я бросаю тебе вызов по праву черных когтей, – прокричал Теару. – Я готов сразиться с тобой за власть над Кланом Голодных Теней.
Я вздрогнула при его диком реве, последовавшем за словами. Он будет драться с безумным терминатором. Но лучше получить шанс на выживание, чем сгинуть в огненной яме. Хоть бы его отец принял вызов.
Белый луч переместил Теару из ямы на ее верхний край. Наша маленькая хитрость сработала, или огромная гордость Лэйдана взыграла. Думаю, все вместе.
Я пожалела о том, что мне будет почти не видно ход поединка. Но все равно, стоя в полный рост, было легче дышать, чем сидя на полу. Вытянув шею, я встала на цыпочки.
Теару не выдали доспехи с оружием, но и его злобный папаша расхаживал по краю огненной ямы в простой драненькой одежонке. Железные рука и нога Лэйдана меня смущали, мало ли какие опасные выдвижные лезвия в них спрятаны, да и сами по себе длинные стальные когти не внушали доверия. Но выбора у нас нет… Категорически нет.
***
Теару
Лэйдан принял вызов. Он стоял, спокойно и властно глядя на меня своим единственным глазом, уверенный в победе.
Я не хотел тратить время на оценку своих и его возможностей. Прежде нам не приходилось драться. В моих тренировках отец не участвовал. Маша права, он обезумел от злобы и бессильной обиды на поймавших его в ловушку людей. Лэйдан сам виноват, как работорговец Кайрош. Но он был моим отцом, я чувствовал родственную привязанность к нему. Не хотел умирать сам, и убивать его – тоже. Но мне была необходима победа.
Я помнил больные точки на теле Лэйдана, незаживающие язвы глубоко под восстановленной кожей, остатки ядовитого вещества, въевшегося в его внутренние органы, но для надежности просветил его насквозь сканированием. Впервые посмотрел, как на жертву в поиске слабых мест. Он был сильнее и опытнее, а я моложе и здоровее. Маша хорошо меня откормила, подарила моему телу солидный резерв для быстрого залечивания ран. Я был благодарен человеческой девушке за все, что она сделала для меня, и в первую очередь за то, что не позволила мне стать ненавидящем все миры вселенной безумцем, каким был мой отец.
Лэйдан атаковал первым. Я ему это позволил, но проиграл в скорости, не сумел вовремя уклониться и перейти в контратаку. Он поймал меня, глубоко порезал стальным когтем, но не успел порвать боковой защитный хрящ на шее. Я отбился и вывернулся, ударил его в поврежденную больную печень и отскочил. Напал первым, пережил краткий болезненный контакт и ушел высоким прыжком, не позволив себя поймать в смертельный захват. Снова уверенно атаковал, нанося череду быстрых ударов и, отступая, ободрал когтями ему грудь. Об укусах и царапинах на своем теле не думал, они мгновенно заживали. Старался подвести Лэйдана к углу, лишить свободы открытого пространства. Отец был спокоен: ни рычания, ни оскала, стабильно ровная волна импульсов с незначительными колебаниями. Я чувствовал, как мои собственные импульсы вырываются яркими вспышками, в том был и недостаток, ибо я показывал неуверенность в успешном исходе поединка, но и преимущество: сильные выбросы создавали помехи в поле восприятия противника. Поле Лэйдана не могло быть широко развернутым и в достаточной мере активным, он только что плотно поел. Но, находясь вблизи, мы чувствовали каждый импульс друг друга. Я постарался свернуть свое поле восприятия, даже минимальное оно меня отвлекало. Используя мой метод импульсного отвлечения, отец ослабил контроль над эмоциями и ощущениями. Я почувствовал его вяжущую боль, растекающуюся от места моего удара по телу. На миг уступил жалости, промедлил и попался в стальную хватку. Когти Лэйдана вонзились в мою шею, но в отличие от первого дня жизни, я был сильнее и мне удалось освободиться. Я порвал его здоровую щеку клыками и сильно ударил между ног. Отец взвыл и решился на использование встроенных в металлическую руку лезвий. По касательной зацепил мое предплечье, но, уворачиваясь, мне удалось его развернуть достаточно для возможности загнать самое длинное лезвие в стену. Я ею воспользовался, а затем вырвал вживленную искусственную руку из плеча отца. Электрический разряд на миг пронзил его тело. Лэйдан упал от моего удара в его грудь, и я прижал его к полу, схватил за шею, сдавив защитные хрящи, лишил возможности дышать.
