Чего-то подобного я и ожидал, даже готовился, поэтому не стал дожидаться ареста и на время покинул империю, намереваясь потратить это самое время на собственное расследование.
Имея на руках сведения об истинной ценности сектора Тавра и расположенного там астероида, а следовательно зная реальные причины конфликта интересов моего отца с императором Этельче, я рассчитывал наконец достучаться до одурманенных ревностью мозгов А-атона и Са-оира. Или хотя бы А-атона. Воззвать к прагматизму и рациональности. Купить себе место рядом с Линой.
И ошибочно предполагал, что эти два ревнивых болвана достаточно сосредоточились на мне, чтобы им хватило ума не отыгрываться на своей беременной сэ-авин. Тем более, что мне уже точно было известно, какой приказ отдал супруге А-атон, опасаясь свершения её видений.
Но я жестоко просчитался. Не учёл, что Лина изменила не только меня, но и сломала обычно рациональные мозги моих соперников. Они довели девочку до того, что она бросилась искать меня. И застала как раз в тот момент, когда я встретился с дагрийкой, намереваясь воспользоваться её ко мне интересом и выведать нужную информацию, ну или хотя бы подсадить на кожу синей следящие устройства. Учёные моего Дома как раз незадолго до этого разработали новейшие образцы скартов, способные полностью слиться с организмом носителя и передавать данные о нём практически на любом расстоянии.
Подсадить скарт мне удалось без проблем, Инси, решившая, что действительно могла заинтересовать меня, как женщина, ничего не заметила. Тем более, что я подогрел её интерес и азарт вывернутыми в искажённом ракурсе подробностями своих отношений с императрицей.
Зато я заметил мертвенно-бледную ментальную проекцию Лины, которая стояла посреди комнаты, смотрела на всё это… и слышала.
Понимая, как мои действия и слова могут выглядеть со стороны, особенно для моей эмоциональной, ранимой девочки, которая и до этого ревновала меня к дагрийке, я тут же всё бросил и помчался обратно в Аша-Ирон, наплевав на угрозу ареста. Как раз успел к собранию Высшего Совета.
После случившегося меня не удивила новость, что Лина согласилась свидетельствовать против меня. Зная близнецов, я не сомневался, что они способны надавить на неё, чтобы добиться нужных им действий. Как бы меня ни раздражал факт её безоговорочной преданности своим первым двум мужьям, я не мог отрицать, что и сам мечтал о подобном её ко мне отношении. Поэтому начало речи императрицы не стало для меня неожиданностью.
Но продолжила она так, как от неё никто не ожидал. Ни я, ни императоры, ни тем более Совет. Подтвердив уже неоспоримый факт моего покушения на Менетнаша, Лина вдруг выложила то, что я ей поведал когда-то о своих мотивах. А потом и вовсе рассказала о своих видениях, объявив меня спасителем тысяч невинных жителей империи. Даже после того, что она увидела, моя храбрая малышка меня защищала, тем самым склоняя Совет проголосовать против моего ареста и отстранения от должности.
Разве это не преданность? Разве это... не любовь?
Но моё торжество было недолгим.
Тот миг, когда она шагнула в невидимый круг и мгновенно полностью исчезла из восприятия, я не забуду до конца своей жизни. Он теперь выжжен в моей памяти как клеймо. Вырезан на сердце. От этих шрамов уже не избавиться.
− Зачем она тебе? – вырывает меня из задумчивости голос Са-оира.
− А тебе? – не остаюсь в долгу.
− Мы говорим о нашей с А-атоном сэ-авин, − он раздражённо сжимает челюсти.
− То есть, если бы не это, вы бы с ним отступились? Если бы вам дали другую женщину, способную так же полно объединить ваши силы и родить наследников, вы бы отказались от Лины? Ты бы отказался?
− Нет. Не после того, как познал её. Она единственная, кто мне нужен. Уверен, брат скажет то же самое.
− Я понял, что не смогу отступиться ещё до того, как познал её. Для меня она тоже единственная, − поворачиваю голову к Са-оиру. – Абсолют подобрал для нас троих идеальный соблазн, от которого невозможно отказаться.
− То есть ты действительно уверен, что за всем стоит он? − скептически переспрашивает тёмный.
− Не за всем. Есть ещё один игрок. И я боюсь, что сейчас они по неведомым причинам действуют заодно. Но в том, что именно Абсолют запустил всю цепочку событий, которые привели сначала к вашему с ней браку, а потом и к моему, я уверен. Это слишком похоже на то, что он уже делал раньше. Самым весомым доказательством этому служит факт, что Абсолют указал на неё, как на мою предначертанную.
− Ты не говорил этого, − недоверчиво и вместе с тем потрясённо хмурится Са-оир.
− Вы не спрашивали, − пожимаю плечами, снова отворачиваясь к обзорному окну.
− Постой, − резко разворачивается ко мне тёмный. − Ты хочешь сказать, что Абсолют дал тебе прямое указание жениться на нашей супруге в то время, когда нас выбросило бездна знает куда? Для чего? Чтобы вернуть нас в Аша-Ирон, или наоборот, чтобы не возвращать? Чем ему не угодил Правящий Дом и мы с братом в частности?
− Нет. Ты сейчас смотришь с неправильного ракурса, − вздыхаю с досадой. – Он не давал мне прямого указания. Лишь ответил на мой конкретный вопрос, где я должен искать свою предначертанную. Поверь, для меня тоже было потрясением услышать её имя. Но даже зная это, я не планировал делать Лину своей супругой до вашего возвращения. Отлично понимал, какая будет ваша ответная реакция. Искал способы договориться, надавить на вас, чтобы вы сами приняли правильное решение, когда вернётесь.
В ответ слышу скептическое хмыканье. Ну конечно. Разве может Са-оир поверить, что на него можно надавить и заставить поступиться собственными интересами?
− Поверь. Я бы нашёл. И кстати, если так опасаешься, что Абсолют решил от вас избавиться, вспомни, что именно Лина увидела, как вас вернуть и что нужно для этого сделать. А видит она то, что Он разрешает ей видеть.
На это у моего собеседника возражений не находится. И на пару минут между нами повисает задумчивое молчание. Пожалуй, мы впервые за десятилетия нашего знакомства говорим вот так, не пытаясь уколоть друг друга, не бросаясь обвинениями. Даже за эти долгие нестерпимые четыре месяца, когда нам пришлось вынужденно объединиться и действовать сообща ради общей цели, мы лишь обменивались сухими сведениями и результатами предпринимаемых усилий.
Для близнецов я всегда был врагом и соперником. Особенно для Са-оира. Признаю, небезосновательно. Но всё же.
Что изменилось?
− Ты говоришь, что спрашивал
