женщины с зелёными глазами и прочь от двух других видящих. Он шагнул ещё раз, и ещё… пока не очутился прямо перед ней.
Поколебавшись ещё секунду, он внезапно и плавно согнул ноги, присев на корточки и оказавшись примерно на одном уровне с ней. При этом он слегка вздрогнул, опять осознавая боль, тянувшую его свет, и эрекцию, вздыбившуюся в штанах.
Изучая её лицо, видя ужас в её глазах, он прочистил горло.
— Кто послал тебя сюда? — спросил он.
Она помотала головой.
Он чувствовал, что она хочет его в своём разуме, хочет, чтобы он позволил поговорить с ним таким образом. Она не могла сделать это со своей стороны, пока на ней ошейник.
Он посмотрел на кляп в её рту, на ошейник на шее… затем обратно на её тело. На сей раз он подметил детали, включая синяки на руках, порезы и ушибы на животе и груди, засыхающую кровь из пореза на бедре и в уголках рта. Посмотрев на её груди, он позволил своему взгляду опуститься ниже, к плоским мышцам живота, содрогавшимся с каждым вдохом.
Он чувствовал, как в горле встал ком.
Боль резко усилилась, и он отвёл взгляд.
Однако он не мог сбежать от её света. Не мог.
Он осознал, что тонет в нём, пусть и пытался держать дистанцию, напоминать себе, зачем он здесь и что должен сделать. Он старался закрыться щитами, вообще держать её подальше, но какая-то часть его продолжала её впускать, притягивать ближе, в него. Теперь она была так близка к его свету, что он чувствовал её страх как нечто осязаемое.
Но она боялась не за себя.
Он чувствовал её страх за нерождённого ребёнка.
Он чувствовал её страх за её супруга.
«Уйе, — импульсивно подумал он в её адрес. — Его зовут Уйе?»
«Да, — послала она, и её мысли дрожали от боли. — Да, пожалуйста. Мы связаны. Мы связаны на всю жизнь. Пожалуйста, если ты убьёшь меня, он умрёт. Не вреди ему, брат мой. Пожалуйста, пожалуйста, не вреди моему супругу…»
Но он отгородился от неё, не в силах это слушать.
Он увидел, как она вздрогнула от ошейника, пытаясь связаться с ним, но Ревик заблокировал и это тоже, глядя на её колени, видя синяки там, где она стояла на коврике поверх паркета.
Он не хотел спрашивать, навредили ли они ей.
Он и так видел, что навредили.
Ощутив тот жёсткий импульс боли в своем сознании, он закрыл глаза.
«Дигойз».
Ревик почувствовал там Галейта, тепло в его сердце, ободрение.
«Дигойз, друг мой. Всё хорошо. Ты не должен ненавидеть её, чтобы сделать это».
«Разве можно?» — мягко спросил Ревик.
«Она наверняка пешка. Это делает её такой же жертвой этих махинаций. Но ты не можешь допустить, чтобы они снова использовали её против тебя. Ты не можешь допустить, чтобы они использовали её против нашего дела. Ты должен воспринимать её как оружие, друг мой, как инструмент. Оружие необязательно должно действовать по своей воле, чтобы нанести огромный урон другим…»
Ревик покачал головой, борясь с тем, что чувствовал в своём свете, борясь с тем, что он чувствовал в Галейте, в женщине с зелёными глазами, в Рейвен и Териане позади него.
Его боль усилилась, когда то знакомое ощущение сделалось глубже.
Он поймал себя на том, что вспоминает слова зеленоглазой женщины о том, что на самом деле он реагирует вовсе не на неё. Что на самом деле это было нечто другое… некто другой.
Её дочь.
Её нерождённая дочь.
Если он сделает это, то никогда с ней не встретится.
Он никогда не узнает её в этой жизни.
Боль в его голове скакнула, вызывая тошноту и заставляя его закрыть глаза. Он открыл их мгновение спустя и посмотрев на женщину, силясь увидеть лицо, что хотело проступить на её деликатных чертах.
«Да, — торопливо подумала она в его адрес, когда он вновь проник в её сознание. — Да. Ты видишь её. Ты знаешь её, Ревик. Ты знаешь её, ведь так? Ты знаешь её…»
Он хотел покачать головой.
Хотел, но осознал, что вместо этого кивает.
«Ты знаешь её», — послала она с облегчением.
Слезы катились по её лицу, размывая эти зелёные глаза, смачивая тряпку, которая впивалась в уголки её губ.
«О, брат… пожалуйста, услышь меня в этом. Она так сильно тебя любит. Я чувствовала это в ней снова и снова. Она любит тебя. Она любит тебя так отчаянно. Не поворачивайся к ней спиной…»
Ревик не ответил.
Он не мог.
И всё же, на сей раз почувствовав Галейта, нависавшего над его светом, он осознал, что отталкивает другого мужчину. В те же несколько секунд он запустил руку под выцветшую армейскую рубашку, дотронувшись пальцами, а потом крепко сжав гладкую рукоятку пистолета, закреплённого в кожаной плечевой кобуре.
Зиг Зауэр 220, которым он владел годы, со времен конца последней войны.
Рукоятка до гладкости обтёрлась его собственными пальцами.
Он достал оружие, и его разум полностью опустел.
Женщина перед ним увидела пистолет, и её глаза снова широко раскрылись. Он почувствовал её страх, даже её смирение, а потом медленно поднялся обратно на ноги.
Он всё ещё не думал, когда сделал шаг назад и сделал четыре выстрела друг за другом.
Только закончив и стоя над Терианом и Рейвен, которые оба лежали на полу и зажимали раны на своих ногах и плечах, он осознал, что сделал.
Териан лишь хватал воздух ртом, глядя на него с потрясённым выражением на лице.
— Реви'… — выдавил он, дыша с трудом. — Реви'… брат…
Рейвен не была так сбита с толку.
— Ты невозможный кусок дерьма! — провизжала она, стискивая своё бедро, и кровь уже сочилась сквозь её пальцы. — Ты подстрелил меня! Членосос! Ты подстрелил меня, бл*дь!
Ревик не раздумывал.
Используя свой свет, он быстро отрезал её от сети — он мог сделать это, поскольку формально она находилась ниже его по иерархии.
После беглой паузы он сделал то же самое с Терианом.
Как только Рейвен и Териан оба были свободны от Пирамиды, Ревик вырубил их.
Быстро и с холодной эффективностью, исходившей как будто извне.
Он сделал это всё, не сказав ни слова.
Когда он закончил, они оба лежали на полу, истекая кровью.
Пусть они и были без сознания, он чувствовал их боль от разъединения, а также куда более жёсткую и интенсивную реакцию от Галейта где-то на фоне. Силой воздвигнув стену между собой и остальной сетью Организации, Ревик осознал, что у него мало
