раз в год такое могло присниться. Впрочем, раньше я не жила в замке с чудовищами на стенах, стоящем на границе с землями мертвецов и некромантов, и не лазила по подземным лабиринтам! Слишком много впечатлений…
Было душно. Или это меня душило послевкусие кошмара? Я не могла понять, но все же откинула в сторону одеяло, спустила ноги с кровати, нашарила в темноте тапки, подошла к одному из окон и после непродолжительного сражения с рамой открыла его настежь.
В комнату ворвался свежий ночной воздух, пахнущий осенью: дождем, прелой листвой и мокрым деревом. Прикрыв глаза, я подставила лицо легкому ветерку, игнорируя то, как он холодит шею и голые ноги, забирается под футболку. С выданной в первый же день ночной рубашкой отношения у меня не сложились: слишком длинная, объемная и закрытая. Я постоянно путалась в ее подоле, поскольку вообще не привыкла к ночным рубашкам, предпочитала пижамы с шортами и майками. Здесь такого добра было не найти, поэтому я решила спать в нижнем белье и футболке, которые привезла из дома. Тепла камина и одеял вполне хватает, чтобы не мерзнуть ночью, а вот вставать утром с голыми ногами, конечно, нелегко. Но сейчас кожа у меня горела, и прохлада была приятна. Стало хорошо, спокойно, мысли немного упорядочились, перестали метаться в голове.
Это был просто сон. Кошмар. Дело в постоянном стрессе и проснувшейся тоске по дому. А еще в недавнем разговоре с Рабаном, при воспоминании о котором у меня до сих пор кожа покрывалась мурашками, хотя с тех пор прошло уже пять дней. Но стоило вспомнить его взгляд и тон, как внутри снова все переворачивалось. Похоже, он очень любил свою невесту и теперь был готов сунуть голову в петлю, лишь бы отомстить за ее смерть.
«Нет, кто угодно не может. Только человек в такой же степени отчаяния, как я», – сказал он. В такой же степени отчаяния… Не знаю почему, но когда вспоминала все его слова, на меня накатывали приступы болезненной тоски и чувство безысходности. Как будто это я кого-то потеряла, а не он.
Я уже порядком подмерзла, но не торопилась вернуться в постель. Открыв глаза, оперлась локтями о небольшой подоконник и посмотрела в окно, пытаясь отвлечься и от кошмара, и от печальных мыслей о драконе. Есть что-то завораживающее и волшебное в том, как привычный мир выглядит ночью – в то время, когда ты на него обычно не смотришь. И вроде все такое же, как всегда, а все равно воспринимается иначе. Должно быть, просто игры разума.
Опустив взгляд ниже, на замковые стены, я заметила пару стражей, совершавших обход, но вскоре они скрылись из вида. Посмотрела еще ниже, во двор, и едва не охнула от неожиданности.
Посреди двора стояло несколько студентов. Человек десять или даже немного больше. Ничего такого ужасного в этом, конечно, не было, просто я не ожидала кого-то увидеть, но картинка меня все равно встревожила.
Что они здесь делают в такой час? Почему спокойно стоят, не прячась, хотя по академии не принято слоняться ночью? Никакого конкретного общего «отбоя», конечно, нет. Единственное правило требует возвращаться в замок до колокола. Но все равно, я еще ни разу не видела, чтобы кто-то тусовался во дворе среди ночи. Хотя по ночам я все-таки обычно сплю. Может быть, я что-то пропускаю? Стража ведь никак не отреагировала на это собрание…
Нет, было в происходящем что-то еще, пугавшее своей странностью. Приглядевшись и заодно сосчитав студентов – их оказалось тринадцать, – я поняла, что не так. Они стояли вместе, но при этом оставались каждый сам по себе: не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Обычно, собираясь группой, люди встают в кружок или парами-тройками лицом к лицу, а эти… Они могли стоять боком или спиной к соседу. Даже те из них, что смотрели друг другу в лицо, выглядели все равно… неестественно. Они не шевелились. Совсем. Не переминались с ноги на ногу, не крутили головой, не чесали нос или ухо. Просто стояли, замерев, как манекены.
Холод ветерка внезапно стал пробирающим до костей, живот свело и тоскливая печаль, которую я испытывала прежде, превратилась в болезненно тянущее ощущение в районе солнечного сплетения. Дышать стало труднее, и я почувствовала, как удивление потихоньку перерастает в приступ паники.
Чего они стоят? Что делают? Кто это вообще такие? Не могу сказать, что знаю всех студентов академии, но за месяц большинство лиц успели примелькаться: мы ведь каждый день видим друг друга в столовой. Эти же были мне совершенно незнакомы. Я приняла их за студентов только потому, что они были подходящего возраста.
«Да ты просто смотришь сверху и издалека, поэтому и не узнаешь никого, – попыталась я рационализировать. – А что до странного поведения… Забыла уже, как куковала на кладбище посреди ночи из-за глупого спора? Может, эти тоже стоят здесь на спор. Или, наоборот, уже кому-то проспорили желание, а у него оказалась вот такая извращенная фантазия».
Пока я пыталась себя убедить, что ничего страшного не происходит, ситуация начала развиваться. Люди внизу вдруг встрепенулись и зашевелились. Словно кто-то держал их на паузе, а теперь нажал воспроизведение. Незнакомцы закрутили головами, переглядываясь, а потом задрали их вверх и посмотрели на мою башню. Да что уж там… Они все разом посмотрели прямо на меня!
Я почувствовала, что больше не могу вдохнуть. И закричать не могу, хотя теперь стало так страшно, что очень захотелось. Рациональная часть вновь попыталась уговорить, что ничего ужасного по-прежнему нет, ведь они там, а я здесь, но иррациональная в панике велела бежать. Бежать немедленно!
Я бы, наверное, и побежала, если бы знала куда. И если бы заледеневшие ноги не приросли к полу. Теперь я и сама замерла, как студенты-манекены внизу. Они все смотрели на меня, а я на них.
Не знаю, сколько так продолжалось. Мы застыли, и время вокруг нас застыло, пока что-то вновь не подтолкнуло ситуацию: студенты-манекены пришли в движение и один за другим направились к входу в замок, выстроившись гуськом.
Когда последний из них исчез из моего поля зрения, наконец отмерла и я, испуганно обернулась к двери. Почему-то я была абсолютно уверена, что все эти странные люди идут ко мне, хотя было не менее логично предположить, что они просто возвращаются
