— Грабеж! Грабеж! Меня обокрали! Держите вора!
Рыночная толпа ахнула и забурлила, Айлил однако не растерялась, ни она, ни Юстас у торговца ничего не крали, поэтому не останавливаясь они двинулись дальше по своим делам. Но кто-то схватил за Айлил руку и резко дернул в самый центр бурлящей толпы, туда, где стоял громко причитающий ювелир. Девушка, находясь в мужском теле, среагировала мгновенно, она, коротко замахнувшись ударила держащего ее мужчину, и тот охнув согнулся пополам, но в этот момент кто-то рванул рукав ее куртки, затрещала ткань и на мощеную улицу посыпались драгоценные камни, с разорванного ожерелья. По всему, выглядело так, что именно Айлил украла с прилавка ювелира, и теперь, была уличена в одном из самых страшных для Паданга преступлений — краже.
— Это чужеземец! Это чужеземец! Вор! Вор! Вор! — Скандировала толпа.
Айлил безуспешно пыталась перекричать толпу. Даже знание падангского не спасало, ее попросту никто не слышал. Юстаса, который хотел прийти девушке на помощь за руки удерживало четверо торговцев. Стоило отбиться от одного двух, как их сменяли другие. Юстас рычал в бессильной ярости, но секунду замерев, он четко увидел зачинщика, и вдруг вспомнил, что видел это лицо и вчера и сегодня несколько раз…
Айлил рвали в разные стороны, через несколько секунд она осталась в брюках и нательной сорочке, куртка, сапоги, верхняя рубашка были сорваны разъяренной толпой. Словно по приказу толпа расступилась, образовав вокруг Айлил круг в который вступил крупный мужчина в черном кафтане. Он поставил рядом с Айлил деревянную колоду странного цвета и неторопливо достал из ножен кривую саблю. Айлил вырвало, и Юстас понял, что цвет колоды не просто странный, это цвет запекшейся крови. Вспомнилось все, что он учил про Паданг со своим домашним учителем. Вспомнилось и про отрубание руки пойманному вору.
Айлил, не останавливаясь, что-то кричала на падангском, но никто не слушал ее, несколько мужчин удерживали ее на коленях, а черный кафтан вытянул ее правую руку над колодкой. Мужчина замахнулся рукой, в которой держал саблю и резко опустил ее вниз.
Юстас, который каким-то чудом вырвался из держащих его рук, в мгновенье подскочил к Айлил и подставил свою правую руку под удар. Кровь фонтаном облила Айлил и держащих ее мужчин. Черный кафтан увидев, что с первым ударом сабля не достигла цели, а вернее достигла, но не той, что было нужно, выругался и замахнулся вновь. Но Юстас, вложив весь свой гнев в удар, свалил черный кафтан с ног.
— Вора!? Вам нужен ВОР!?
Деай сделал стремительный шаг в сторону и выдернул из толпы того самого, что следил за ним и Айлил все утро. Здоровой рукой, лорд дернул ткань длинного мужского одеяния в сторону и на мостовую посыпались монеты, украшения, безделушки, что были украдены мужчиной за это утро. Толпа взревела.
Через мгновение около лавки ювелира осталась стоящая на коленях Айлил, колодка и черный кафтан, который начал приходить в себя после страшного, свалившего его с ног удара. Юстас сделал еще пару шагов медленно и неуклюже осел на камни. Левой рукой он зажимал правую, заливая кровью мостовую. Айлил подскочила к нему и, оторвав от своей сорочки нижнюю часть, перетянула правую руку мужчины. Кафтан, наконец встал на ноги и подошел к ним:
— Я отведу вас к врачу, нужно спасти ему руку.
Глава 25
Деаю очень и очень повезло, во всяком случае, так сказал старик — лекарь, к которому их привел черный кафтан. Вернее привел он Айлил, которая, находясь в мужском теле, практически на руках несла Деая половину квартала. Юстас стремительно терял кровь, и если рука получившая удар не была отсечена сразу и оставался шанс на ее спасение, то опасность смерти от кровопотери становилась с каждым шагом все выше и выше. За ними, от самого рынка до дома лекаря, на светлых камнях мостовой, оставался широкий красный след.
Старик лекарь сразу же срезал с Юстаса большими, тронутыми ржавчиной ножницами, кожаную дорожную куртку и пояснил:
— Куртка спасла ему руку, сила, с которой был нанесен удар, не была рассчитана на еще один слой одежды, тем более такой плотный. Крови, правда, потерял много, но это не страшно, главное рука останется при нем, он слишком молод, чтобы становиться калекой.
Айлил вздрогнула от слов лекаря всем телом, а старик, заметив это, сказал:
— Ему очень и очень повезло, мальчик.
— Я не мальчик, — ответила Айлил по привычке, мальчишкой ее часто называли за то время, что она работал с Аерином, — я мужчина.
Старик лениво махнул рукой, словно отмахивался от назойливой мухи и сосредоточил все внимание на Юстасе. Лорд уже несколько минут находился без сознания, лежа на большом, словно разделочном столе в центре комнаты, в которой лекарь вел прием больных.
— Поди, смой с себя кровь, — не поворачиваясь от стола, сказал старик, — там во дворе колодец.
Айлил прошла через несколько темных комнат и коридоров первого этажа дома лекаря и из мрака вышла на яркое, полуденное солнце. Дворик был внушительным, но большую часть его занимал ухоженный сад и несколько грядок с травами. Мощеным был только пятачок, в центре которого как раз и стоял колодец. Рукоять гусака была отполирована до блеска тысячью касаний рук. От колодца, в сад, шел мощеный речным камнем арык. Айлил на пробу качнула гусак, и вода полилась сильным напором, она была ледяной и кристально чистой, сверкала на солнце как бриллианты. Девушка сначала умылась, а потом, сняв с себя верхнюю одежду, застирала кровавые пятна. Нижнее белье было безнадежно испорчено кровью лорда, как и вся одежда впрочем. У Айлил не было ни щелочи, ничего другого, чтобы отстирать кровь. Она упорно и упорно терла между кулаками ткань, и вода, весело бежавшая в сад, все так и была почти алой. Сколько же он потерял крови, если только я вся в ней? Сколько осталось на рыночной площади и на камнях по дороге к лекарю. Захотелось плакать, чего она не делала очень давно. По всему выходило, что Айлил как талисман на удачу, да только наоборот. Она приносит несчастье, конкретному человеку. Из-за нее его отправили в герцогство, из-за ее желания спасти подругу, Юстас был ею же серьезно ранен в карете, из-за нее их увидел на постоялом дворе главного тракта ее брат. Из-за нее им приходится пробираться в Серединное, как двум преступникам. За такое короткое время, лорд слишком часто оказывался на грани жизни и смерти. И все из-за нее.
— Ты тут уснул что ли?!
Громкий и властный голос старика выдернул Айлил из тяжелых мыслей.
— Можешь забирать его.
— Забирать…?
Голос одномоментно просел и не слушался, но лекарь сказал:
— Конечно, забирай его, кость цела, рану я обработал и зашил. Шрам будет так себе, но рука останется на месте и даже будет рабочей.
— Он потерял много крови…
— Да, но я кое-что дал ему, и скажу тебе, чем его поить … или напишу, если умеешь читать.
— Я умею читать…
— Хорошо, тогда пойдем.
Айлил перебросила через плечо свою мокрую одежду и прямо в исподнем зашла вслед за стариком в дом.
Юстас, как ни странно, сидел на стуле. Он не был бледен, наоборот, на его лице был лихорадочный румянец, а глаза блестели.
— Это позволит вам добраться до гостиницы, и продержаться до того момента как ты купишь, что я скажу, и приготовишь своему другу питье, — пояснил лекарь.
Айлил кивнула в ответ, а лекарь взял с верстака стоящем у стены обрывок бумаги, начал писать на нем список и рецепт. Пока старик пыхтел над витиеватыми падангскими буквами, Айлил присела рядом с Юстасом и заглянула мужчине в глаза.
— Как ты, Юстас?
Деай попытался сфокусировать на Айлил взгляд, но расширенные во всю радужку зрачки постоянно убегали куда-то поверх головы девушки.
— Держи, мальчик, — сказал лекарь, и Айлил, повернувшись, взяла из рук старика исписанный обрывок бумаги, — у него могут быть видения, средство, что я дал сильное, помогает хорошо, восстановит кровь, но иногда дает неожиданный результат.
