тело с упругой грудью с торчащими горошинами сосков, тонкой талией и соблазнительными округлыми бёдрами. — Вот он. В ответ я хочу увидеть твой.
АЛЕКСАНДРА ГОЛДЕНБЕРГ
Стояла под упругими струями, пытаясь унять нахлынувшее возбуждение. Удавалось плохо. То и дело перед глазами возникал образ Гордея, а кожа горела в тех местах, где он ко мне прикасался.
Прикрыв глаза, вспоминая обжигающие прикосновения парня, провела руками по груди, задевая соски, скользнула вниз, лаская живот и спускаясь ещё ниже, к сокровенному местечку между ног.
— Что я делаю? — отдёрнула руки, спохватившись.
«Вот и я думаю! — пробурчала недовольно Беглянка. — У нас там целый сексуальный драконище в комнате томится, а мы тут рукоблудием будем заниматься?»
«Вот-вот! — поддакнула Принцесса. — Александра, тебя разве так воспитывали? Где твои манеры? Не спорю, Гор, безусловно, хорош собой и в нашем вкусе. Да и на тебя смотрит как на величайшее сокровище в мире. Но разве это повод забывать, что ты — принцесса и должна мало-мальски соблюдать традиции, хранить чистоту и верность для будущего супруга? И так уже срамоты натворили!»
«Для кого хранить чистоту? Для непонятного типа, что нам в отцы годится? Принца чешуйчатозадых, которого мы в глаза никогда не видели? Которому нас продали во благо государства? Тьфу!» — разозлилась Беглянка.
«Но Гордей тоже дракон!»
«Наполовину. И ему эти ящерицы тоже подгадили. Вспомни, он отца своего никогда не видел. Тот подлец бросил мать Гордея беременной!» — отбрила Принцессу Беглянка.
«А если и он такой же, как его папаша? Поматросит и бросит?» — не сдавалась Принцесса.
«Ты совсем слепая? Видела, как он на нас смотрел? Да он с ума сходит, даже когда мы в образе парня. Я удивляюсь, как ещё дверь не выбил, не прижал грудью к холодному кафелю и не овладел нами прямо в кабинке? Наверняка напугать боится своим напором. Да чтоб тебя! Если он этого сейчас не сделает, я сама на него наброшусь!» — застонала Беглянка.
«Я сдаюсь! — вздохнула Принцесса. — Если уж и творить глупости, то с тем, от кого сносит крышу. Моя, кажется, уже поехала и помахала на прощание платочком».
«В кои-то веки забей на своё воспитание, долг и прочие бла-бла-бла. Есть парень, который безумно хочет нас и которого безумно хотим мы! Надо брать, пока у нас ещё есть такая возможность. Жалеть потом будем. Живём один раз!»
И я была полностью согласна со своими внутренними голосами, которые в кои-то веки пришли к единому мнению.
***
— Что ты делаешь? — его хриплый от возбуждения голос ещё больше распалил желание, сконцентрированное между ног, и я почувствовала, как там становится мокро.
— Ты хотел увидеть мой истинный облик. Вот он, — трясущимися от волнения руками расстегнула последнюю пуговицу и позволила рубашке соскользнуть, открывая Гордею всю меня. — В ответ я хочу увидеть твой.
Полотенце упало на пол, а у меня перехватило дыхание от взгляда на возбуждённый мужской орган.
«Ва-а-ау!» — восхитились Беглянка и Принцесса, прежде чем свалиться в обморок. На этот раз синхронно.
Гордей был ещё прекрасней, чем я себе представляла. Он положил руку на свой большой увитый венками ствол и провёл по нему вверх-вниз. На головке выступила капелька прозрачной смазки.
— Иди ко мне, — тихим шёпотом поманила я, но он услышал и неспешно приблизился к кровати, не сводя с меня жадного взгляда колдовских фиолетовых глаз.
Подползла на коленях к самому краю и положила свою руку поверх его.
— Можно я попробую? — заглянула в его глаза, облизывая пересохшие губы.
— Тебе можно всё, — снова услышала знакомую фразу.
Гордей переложил свою руку поверх моей, так что горячая гладкая плоть оказалась у меня в ладони. Осторожно провела несколько раз вверх-вниз, наблюдая за реакцией парня. Гордей шумно выдохнул, прикрыв глаза, а его член напрягся ещё сильнее.
Он пах одуряюще терпкой пряностью, и я, поддавшись порыву, наклонилась ближе и провела языком по гладкой налитой головке, слизывая ароматную капельку. Гордей слегка дёрнулся бёдрами вперёд и застонал.
— Не останавливайся, прошу, — прошептал он хрипло, когда я отстранилась, испугавшись, что сделала парню неприятно.
Не задавая больше вопросов, увереннее провела языком по нежной плоти, задевая чувствительную уздечку, а затем, осмелев, втянула головку в рот, наслаждаясь реакцией Гордея, неотрывно следящего за моими действиями. На мой затылок легла его рука, аккуратно собирая рассыпавшиеся золотые пряди в кулак, натягивая их до лёгкой боли. От этого подчиняющего движения по коже пробежала волна эйфории. Теперь застонала уже я.
Прикрыв от наслаждения глаза, медленно и неумело посасывала горячую плоть, аккуратно толкающуюся мне в самое горло. Одна моя рука так и продолжала обхватывать ствол, а вторая впилась острыми коготками в напряжённое бедро парня.
Гордей вдруг резко отстранился и с рыком повалил меня на кровать, впиваясь в губы. Его язык исследовал мой рот с какой-то безумной яростью, словно дикий голодный зверь, в то время как руки изучали ноющее от желания тело.
Насытившись моими губами, Гордей лёгкой дорожкой поцелуев спустился к груди и с жадностью по очереди стал втягивать в рот соски, ударяя языком по острым вершинкам, снова и снова вышибая из меня жалобные стоны. Каждое движение его языка отдавалось резкими вспышками наслаждения внизу живота, а лоно сочилось предательскими соками возбуждения.
— Пожалуйста, — взмолилась я, когда желание стало невыносимым.
Гордей приподнялся на локтях, нависая сверху и прижался своим лбом к моему, тяжело дыша в мои распухшие от поцелуев губы. Его бёдра удобно устроились между моих широко разведённых ног, а горячая головка скользила по мокрым складочкам лона, бессовестно дразня.
— Алекс, ты уверена? Я сейчас себя еле сдерживаю. Ещё не поздно передумать, — слова от сбившегося дыхания давались ему с трудом.
— Я хочу быть твоей! — прошептала в губы парня, прежде чем впиться в них со всей неумелой страстью, на какую была способна.
Бешеный рык, ответный поцелуй и резкий толчок до упора. От неожиданности я ахнула, разрывая поцелуй, а Гордей замер, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо.
— Почему не сказала? Прости! Я должен был быть аккуратнее… чёрт… — шептал он, сцеловывая выступившие слёзы в уголках моих глаз.
— Всё хорошо, не останавливайся! — молила я, сама осторожно подаваясь навстречу, прислушиваясь к новым для меня ощущениям.
Мои стоны наполняли комнату. Наши разгорячённые тела слились в безумном танце. Чувство наполненности внутри опьяняло, а аккуратные сильные толчки возносили к вершине удовольствия. Казалось, будто с каждым новым движением прошлая я распадалась на тысячи мелких осколков, а затем складывалась в более совершенную, чувственную версию себя. Хотелось, чтоб
