чтобы заявить, что долг перед расой выполнен, тогда как, говоря научным языком, генетический вклад в бессмертие каждого из супругов составил всего лишь ноль целых пять десятых генов. В данном же контексте мы имеем дело с коэффициентом единицы. Госпожа Мэрриш перевыполнила план, родив сразу двух детей, а следовательно, она имеет право на поблажки.
Мужчины за кафедрами переглянулись.
— Но мы не учитывали количество детей для расторжения брака… — пробормотал один из них.
— Но это же нелогично! — Себастьян ловко крутанулся на каблуках и прошёл в центр помещения. — Как я понимаю, ключевым фактором для принятия решения совета являлось именно наличие чистокровных детей. Если вам так важен факт наличия, то как же вы не учитываете их количество?!
— Да, но… если господин Мэрриш против, мы ничего не можем поделать, — слово вновь взял председатель. — А вы, собственно?..
Повисла крошечная пауза.
— Себастьян Касс, профессор астробиологии и межгалактической генетики.
«К чему все эти сложности? Чего он добивается?» — подумала я про себя, с изумлением наблюдая за происходящим.
— Ах, профессор генетики…
Краем глаза я уловила, как Морис о чём-то яростно перешёптывается со своим юрисконсультантом. В конце концов, муж мотнул головой и, явно нервничая, поднялся с места.
— Я прошу прощения, сэр, но разве этот… — он напрягся, пытаясь вспомнить термин, которым оперировал Себастьян, — вклад в бессмертие… он что-то значит? Жена вошла в мой ближний круг, а потому я ни за что не дам согласия на расторжение брака. Господа, — он развёл руками, — вы же цварги, вы всё прекрасно понимаете.
По тому, как победно сверкнули синие глаза Себастьяна, я уловила, что именно этого он и добивался: вынудить Мориса признаться в ближнем круге! Но в чём разница с его первым «Нет, сэр»?..
— Конечно значит! Аппарат Управления разрабатывает законы на основании пользы для расы, и не учитывать этот момент было бы глупо. Каждый ребёнок наследует ровно половину хромосом от обоих родителей. Больше детей — больше генов конкретной особи в генофонде. — Сообщил Себастьян тоном лектора, заставив членов АУЦ задуматься, и как ни в чём не бывало уточнил у моего супруга: — Значит, вы очень сильно любите жену?
— Да! — Ответ Мэрриша прозвучал с неприкрытым вызовом в голосе.
— Вы, наверное, очень сильно скучали, пока её не было дома?
— Разумеется!
— И считаете, что она будет счастлива с вами?
— Да, — вновь гаркнул Морис, но уже не так уверенно.
— Вы знаете, что за ложь и введение совета в заблуждение существует ответственность?!
— Да что вы себе позволяете, господин Касс! — взъярился Морис, и тут уже председателю пришлось постучать молоточком, чтобы успокоить расшумевшихся мужчин.
— Господин Мэрриш, разумеется, никто не будет отбирать у вас жену, если вы утверждаете, что сформировалась привязка, — пробормотал цварг, бросив недобрый взгляд на Себастьяна. — Мы не подписываем смертные казни гражданам.
Касс же вдруг одобрительно закивал.
— Всё так, уважаемые сенаторы, но вот загвоздка. Я считаю, что этот мужчина искусно лжёт и никакой привязки у его организма к бета-колебаниям госпожи Мэрриш нет.
На несколько секунд в зале поднялся гул: Касс бросил очень серьёзное обвинение.
— Что?! Да как ты смеешь! — заорал Морис вновь с места, однако его перебил его же юрисконсультант:
— Насколько мне известно, не существует способа достоверно определить, сформировалась привязка у мужчины к женщине или нет.
Председатель выразительно посмотрел на генетика:
— Мне тоже о таком способе неизвестно. Вероятно, вы изобрели что-то новое, господин Касс? Ваши исследования уже проверила Планетарная Лаборатория? Есть ли у вас подтверждающие документы?
Наверное, только я заметила, как Себастьян едва поморщился при словосочетании «Планетарная Лаборатория», но то была лишь доля мгновения.
— Лучше. Я ничего не изобретал, всё необходимое вам и так уже известно. Мы, цварги, улавливаем малейшие вибрации, испускаемые головным мозгом других живых существ. Эмоции — вот основа, которой мы питаемся. Большинство из нас поглощает эмоции любых гуманоидов и даже животных, но случается, когда цварг привязывается к кому-то так сильно, что эмоции других созданий перестают для него играть роль. Он по-прежнему чувствует их, осознает, но они перестают его насыщать.
— Дальше, господин Касс. — Председатель досадливо бросил взгляд на коммуникатор. — Мы ограничены по времени, и если в ближайшие полчаса вы будете и дальше читать школьный курс, то, боюсь, госпожу Мэрриш это не приблизит к желаемому результату.
— Понял. — Себастьян серьёзно кивнул. — Как и сказал уважаемый адвокат, ни одна магнитно-резонансная томография, рентген или анализ крови не покажут, что организм цварга полностью перестроился на бета-колебания конкретной цваргини, но… существуют же косвенные признаки. Если «привязанный» мужчина долго не видит и не слышит нужных ему колебаний, то в его крови падает уровень бета-частиц, а затем цварг и вовсе может слечь от бета-недостаточности. При продолжительном ментальном голоде наступает смерть. Насколько мне известно, господин Мэрриш три недели не видел супругу и детей. Если его связь так сильна, то он должен как минимум чувствовать себя плохо.
«Вот же хитре-е-ец!» — не без восхищения подумала я про себя, рассматривая Себастьяна по-новому. Ещё недавно он мне казался наивным мальчишкой, а сейчас даже то, что он не дал ни мне, ни детям за это время ни разу вернуться в поместье, — заиграло новыми красками. Профессор Касс ставил опыт!
— А я плохо себя чувствую! — тут же нашёлся Морис. После речи Себастьяна он даже побледнел весьма натурально, а на висках выступили капли пота. — Я даже похудел, пока жены дома не было!
Адвокат зашипел на подопечного, но супруг сам себя загнал в ловушку.
«Пока жены не было дома».
Морис как болванчик повторил за Себастьяном, сделавшим акцент на самочувствии. В условиях ограниченного во времени слушания попытка доказать, что супруг мог как-то насытиться при случайной мимолётной встрече и затянуть спор, была бы единственно верной стратегией с его стороны. Но он подтвердил, что мы не виделись.
— Отлично, тогда вы позволите взять вашу кровь на анализы? Сотрудники Планетарной Лаборатории, по счастью, как раз присутствуют. — Касс коротким жестом указал на лаборантов.
— Я против! — возмутился Мэрриш, но его никто не слушал: все смотрели на председателя. Тот лишь угрюмо кивнул.
Двое лаборантов при всех взяли кровь и опустили пробирку внутрь огромной монструозной машины. У Себастьяна в
