От замка отделяется знакомая фигура. Поджарые бёдра в обтягивающих бежевых штанах, белая рубашка, каштановые локоны, рассыпавшиеся на плечах. Как ни в чём ни бывало, Дэмиан идёт мимо агентов, и никто не обращает на него внимания, ведь внешне его не отличить от гостя. И от этого ещё более жутко.
Тиррэн стоит в стороне и спиной к нему, всё внимание дракона сосредоточено на дочке. На лице застыла безмятежная улыбка.
Часто-часто моргаю, выходя, наконец, из оцепенения. Что-то насвистывая, Дэмиан останавливается в нескольких десятках метрах от нас.
Я до сих пор не уверена наверняка, причастен ли он к ночному кошмару, или это всего лишь досадное недоразумение? Я привыкла верить людям. Где-то глубоко внутри я верю Дэмиану.
И это становится роковой ошибкой.
Всё происходит очень быстро, за доли секунды. Отработанным движением Дэмиан выхватывает из-за спины клинок. Прищуривается. Размахивается.
Делаю вдох и расширенными от ужаса глазами смотрю, как клинок летит… в Сэймура, которого я держу на руках.
Я не успею выставить щит, не успею, не успею – молоточком стучит в мозгу, пока крохотные доли секунды стремительно тают. Я успею только одно.
Прижимаю сына к себе как можно крепче и поворачиваюсь спиной, закрывая его своим телом.
Сжимаюсь в тревожный комочек. Зажмуриваюсь, готовясь к боли. Жду её, но ничего не происходит.
Сбоку снизу раздаётся испуганный плач Фло. Где-то позади звучат разъярённые крики агентов. Топот, грязные ругательства и проклятия. Открываю глаза.
– Маам? – растерянно тянет Сэймур, глядя куда-то расширенными от ужаса глазёнками.
Оборачиваюсь резко, и сердце ухает вниз.
– Тиррэн? – тяну руку к широкой спине дракона, но кончики пальцев хватают лишь воздух, потому что Тиррэн покачивается и начинает медленно оседать вниз, а после и вовсе падает на колени.
– Папочка! – Фло подскакивает с травы, бросается к Тиррэну.
– Отец? – вырывается у Сэймура. Внезапно. Похоже, он и сам удивлён, но сейчас не до того.
Руки не слушаются. Разжимаю их, позволяя сыну сползти вниз на траву. Обхожу Тиррэна, не желая верить увиденному.
Из груди дракона торчит рукоять клинка, от которой расходятся чёрные всполохи. Доспехи пробиты насквозь.
– Боже! – прислоняю ладонь ко рту, чувствуя, как меня начинает потряхивать от нарастающей паники.
Падаю на колени перед ним, пытаюсь ухватить его за плечи. Тиррэн смотрит вниз, себе на грудь, затем на меня. Обхватывает рукоять, как будто хочет достать клинок. Чёрные всполохи впитываются в его руку, доспехи и грудь. Впервые такое вижу! Это… это ненормально! Проклятая тёмная магия! Она… продолжает отравлять его?!
Боже!! Что делать? Тиррэн начинает заваливаться набок. Придерживаю его, как могу, за плечи, помогая мягко прилечь. Рядом плачет Фло.
– Уведите детей! – раздаётся откуда-то сверху ледяной голос. – Эту мразь в комнату для допросов, передайте Корфасу и Эварру. Я скоро буду!
Детский плач постепенно стихает вдали.
Касаюсь ладонью щеки Тиррэна. Колючая, не то, что вчера. Склоняюсь над ним, жадно ища в его глазах признаки того, что всё не так страшно. Подумаешь, лезвие в груди. Он ведь дракон!
Но взгляд синих глаз туманится. Губы кривит горькая улыбка:
– Эйви…
– Да? – наклоняюсь к его лицу, жадно ловя каждое слово.
Его голос слабеет, приходится изо всех напрягать слух:
– Теперь… в расчёте?
– Что? – распахиваю глаза и с ужасом смотрю на него.
О чём он? Что за… Веки дракона опускаются.
– Нет! – всхлипываю и закрываю рот ладонями, заглушая отчаянный крик. – Неет!
Чьи-то сильные руки ложатся мне на плечи со спины:
– Леди Даорр? – раздаётся над головой невозмутимый голос, который мне смутно знаком. – Прошу вас.
Не позволяю поднять себя с земли и увести от Тиррэна. Сжимаю его руки своими. Раздражённо дёргаю плечом, вырываясь.
– Эйвилин! – в голосе сверху добавляется сталь, и вместе с тем я отчётливо слышу сочувствие. – Ну же! Дайте работать целителям! Вы сейчас нужны детям! Прошу, идёмте!
Только увидев молоденьких парней в белых целительских мантиях с носилками, позволяю поднять себя.
Дэмиана в магических наручниках ведут прочь, но не к главному входу, а к тому, что уходит в подземелья. Перед тем, как скрыться за поворотом, тот оборачивается. Прожигает меня полным ненависти взглядом, но в следующий миг лорд Мэрвир, а это оказывается именно он, заслоняет меня своей грудью:
– Сюда, Эйвилин, прошу.
Сама не замечаю, как оказываюсь внутри замка:
– Позаботьтесь о ней, – наследник передаёт меня с рук на руки Исиде.
– Конечно, лорд Мэрвир! – оказываюсь в кольце тёплых женских рук. – Ох, Эйвилин! Идёмте к детям, они у меня в комнате, а ещё у нас есть бутерброды, печенье и горячий чай. Или сделать вам кофе? Как думаете? Вы любите кофе?
Её непринуждённая болтовня успокаивает, заставляет вспомнить о том, что жизнь вокруг продолжается. Что нужно оставаться в уме и сознании, хотя бы ради детей.
Не время опускать руки. Я должна быть сильной. Должна успокоить Сэймура и Флору, а для этого придётся сначала успокоиться самой.
И верить в лучшее. Это единственное, что всем нам сейчас остаётся.
22. Мама
Эйвилин.
Как бы мне ни хотелось лечь и горевать, жалея себя, но это невозможно, когда ты хозяйка большого дома, в котором, к тому же, прямо сейчас находится вся верхушка драконьей знати, включая наследника.
Иду по коридору в сторону кухни, когда из-за угла показываются Сэймур и Фло. Непривычно притихшие в последние дни, будто всё осознают и чувствуют, несмотря на свой возраст.
Понимаю вдруг, что забыла, как выглядят их улыбки. Их личики сосредоточенные и хмурые. Словно дети вмиг, по щелчку пальцев, сделались взрослыми. От осознания этого становится грустно.
А тут ещё Фло не замечает порожек. Запинается об него и со всей дури приземляется на твёрдый каменный пол. Хорошо хотя бы не лицом, а на ладони, которые успела выставить перед собой!
– Фло! – выдыхаю испуганно, подношу руку ко рту и поднимаю юбку, ускоряя шаг.
Поначалу мне кажется, что всё обошлось, но приблизившись, я вижу, что малышка просто не привыкла кричать. Сидя на холодном полу, прижимает к себе согнутую в коленке правую ножку. Зажмурилась и плачет беззвучно, заливая прозрачными бусинками слёз пухлые щёчки.
И от этого её жальче ещё больше, чем если бы верещала на весь замок. Сэймур присел на корточки и с сочувствием смотрит на подружку. Я опускаюсь вниз на колени, тяну к ней руки:
– Фло, милая, где больно? Тут? Коленка? Можно, я посмотрю?
Осторожно поднимаю розовую юбочку, приспускаю вниз с коленки белый гольф, внимательно осматриваю ушиб:
– Кожу чуть содрала, – объясняю ей тихо. – Я сделаю холодок, и всё пройдёт, хорошо?
Малышка кивает, и всхлипывает чуть меньше.
Наклоняюсь к её коленке, дую на ссадину:
– Сейчас! – выпрямляю спину, разогреваю ладони, затем формирую над коленкой Фло охлаждающее магическое плетение. Внимательно наблюдаю за девочкой. – Вот так! Лучше?
Она шмыгает носиком и кивает. Трёт кулачками покрасневшие глаза. Жду, сколько требуется, но дети быстро устают сидеть на одном месте. Глазки Фло красные, но уже почти сухие. Пожалуй, достаточно.
– Вот, и всё! – целую её коленку, возвращаю на место белый гольф. – Как новенькая! А царапинка заживёт!
Встречаюсь взглядами с Фло, ободряюще ей улыбаюсь, но в ответ голубые глазки напротив наполняются слезами с новой силой. Прежде, чем успеваю спросить, где ещё болит, Фло соскакивает с места и бросается мне в объятия.
Прячет лицо у меня на груди и плачет, на этот раз не сдерживаясь.
– Флооо? – тяну удивлённо, обнимаю её в ответ, перебираю пальцами тугие косички. Растерянно смотрю на Сэймура.
Сын в ответ лишь пожимает плечами и молчит. Чувствую, как от детских слёз у меня стремительно мокнет лиф платья. Из глухих рыданий разбираю:
