‒ Предполагаемые преследователи опасны? ‒ спокойно уточняет голос за моей спиной.
Роки стоит неподалеку, прислонившись спиной к кирпичной стене. В отличие от меня он ничуть не запыхался. А еще факт того, что он находится рядом, говорит о том, что он в точности следовал моему маршруту. То есть тоже через клумбы прыгал.
Представив, как этот солидный серьезный мальчик перескакивает через розовый куст и устремляется за мной, торопливо ухватываю смешок на подходе и ограничиваюсь тихим смешливым фырканьем. Но, судя по открытому и внимательному взгляду Роки, юноша понимает, что он и есть причина моего веселья.
‒ Преследователи не опасны, ‒ заверяю я. ‒ А точнее, они не совсем преследователи. Просто персоны, которые, так скажем, чересчур волнуются за меня.
‒ Хорошо, когда есть те, кому ты не безразлична. ‒ Роки покосился на выход из проулка. ‒ Не стану останавливать тебя. Но очень попрошу быть у меня на виду.
‒ Думаешь, опять шлепнусь в беспамятстве?
‒ Всего лишь хочу присмотреть за твоими конечностями, которые, как ты говорила, иногда ленятся работать.
‒ Хех, ну ты точно заметишь, если я вдруг перестану шевелиться.
Знаю, что звучало это не слишком обнадеживающе. Но мне вовсе не хотелось, чтобы Роки чувствовал за меня ответственность и совсем не мог расслабиться, пока мы гуляем.
‒ Тогда я тебя понесу.
После мимолетом брошенной фразы Роки направляется в другой конец улочки, кивком головы предложив проследовать за ним. Пялюсь в его спину и напряжено оглаживаю подаренный им браслет на запястье, проводя плетение между подушечками пальцев.
С дыханием жуткие неполадки, хотя я давно уже успела отдохнуть от пробежки. И сердце устраивает звучный концерт на ударных, а на щеках чувствуется жар. Интересно, так бы чувствовался вкус первой любви? Где-то лет семнадцать назад?
‒ Можем прокатиться на аэровагончике. ‒ Роки указывает на многоступенчатое возвышение, выложенное плитками пастельных оттенков и лентами с вяло мигающими огоньками. В ночное время те наверняка горят намного ярче.
Раньше ‒ в мою первую жизнь ‒ такого транспорта в городе не было, поэтому я согласно киваю и почти с детской непосредственностью мчусь к возвышению первой. Подскакиваю, виляю в сторону, смеюсь, выравниваю траекторию бега и вновь беспричинно хихикаю. Меня вдруг накрывает волна радостного возбуждения. Без стен, надсмотрщиков и навязанных статусов ‒ легко и свободно. Я словно парю. Чувство напоминает то, что я ощущала давным-давно, осознав, что Сияющий Спаситель вырвал меня из лап мрачного существа ‒ смрадного города, беспорядочно пожирающего своих жителей.
Свобода, порождающая веру в замечательное будущее.
Что же происходит со мной сейчас?
На верхней платформе пусто. Где-то внизу деловито снуют люди.
Задираю голову и в нетерпении слежу за приближающимся одиноким вагончиком. Он словно плывет по воздуху ‒ компактная конструкция, похожая на гигантскую вытянутую корзину для цветов. Солнечные лучи то и дело отмечаются на поверхности шустро скачущими бликами, рассеивая иллюзию хрупкости и выдавая в материале металл. Вагончик снижается прямо по воздуху, как по невидимой горке, но разоблачающее магию солнце и здесь проявляет себя, отражаясь радужными отблесками от едва видимых глазу тросов.
Мою талию внезапно обвивает рука, и Роки осторожно отодвигает меня на шаг дальше от края платформы, за ограничительную линию. Перестаю дышать. Спина упирается в юношескую грудь, а рука с моей талии не пропадает вплоть до того момента, как вагончик останавливается перед нами и приглашающе открывает двери.
‒ Пойдем? ‒ Роки обходит меня и встает у ступеньки в транспорт, как надежный камердинер, ожидающий свою госпожу.
Точно, лучше уж я буду сравнивать его с услужливым мальчиком на побегушках, чем с заботливым парнем, ухаживающим за своей девушкой. Только вслух, конечно же, ничего не скажу.
Залетаю в вагончик и плюхаюсь на двухместное сиденье в середине. Всего в транспорте восемь рядов таких мини-скамеек, окна открывают восхитительный вид на панораму города. А в кабине ‒ ни души. Водителя тоже нет, вагончик работает автономно.
Кривлюсь, смущенно наблюдая, как зашедший за мной Роки невозмутимо отбивает два билета на передней панели по приложенной карточке и идет ко мне. Пропускаю момент начала поездки, потому что мучительно размышляю, каким образом максимально деликатно вернуть ему деньги за свой билет и отчего его прижавшееся ко мне бедро настолько пламенно горячее?
‒ Похоже, многое изменилось, пока ты была в изоляции, ‒ замечает он.
Отлипаю от спасительного окна, на котором сосредоточилась, избегая слишком уж непрошенных мыслей по поводу близости Роки. И секунд пять изучаю лицо юноши.
Говорит так, словно знает некие подробности о моей «изоляции». Но ничего лишнего я ему точно не рассказывала.
‒ Продолжительная болезнь, ‒ напоминает он наконец, как-то по-своему истолковав гнетущее молчание. ‒ Ее последствия ‒ отказ конечностей. Помнишь?
‒ А, да, точно-точно…
Издаю смешок и отворачиваюсь к окну, чтобы стереть с лица переизбыток ненужных выражений эмоций и заодно отодвинуться от соседа подальше. С мимолетной мнительностью справиться удается, а вот с соприкосновением наших бедер ничего поделать не выходит. Слишком мало места. Да и я, по-моему, все же не особо стараюсь…
‒ Больше рекламных конструкций появилось, ‒ уклончиво отзываюсь я, решив не встречаться лишний раз с ним взглядом.
По правде сказать, Высотный Город разжился сотнями новых громадных зданий, скребущих небеса, однако такое не за пару недель воздвигают. Пробурчи я что-то подобное, стопроцентно натолкнула бы Роки на нехорошие мысли. Только бы не поймал меня на лжи. Жаль, что не получится быть с ним искренней полностью.
Никто ведь не захочет иметь под боком оживший труп.
Разве только безрассудный и аморальный Император всех Иммора.
* * *
Вареное мяско, соленые огурчики, несколько видов мелко порезанного сыра. Щедро накидываю на длинную мягкую булочку ингредиенты и заботливо укрываю их красивым листом салата. Улыбчивый продавец помогает сдобрить все это роскошное дело соусами и передает мне упакованный шедевр.
‒ Угощаю! ‒ заявляю я и величавым жестом укладываю упакованный бутерброд на стол перед Роки. Рядом уже стоит стаканчик с чаем.
В середине буднего дня в торговом центре не слишком людно, поэтому нам без труда удается отыскать свободный столик в уголочке, уставленном вазонами с сочной растительностью.
В какой-то момент нашей прогулки меня вдруг накрыла ностальгия по нашим с Тамарой зависаниям в магазинах. Я ни черта не смыслила в шопинге и просто тянулась за подругой, ожидая, что в один прекрасный день вдруг и правда превращусь в обычную человеческую девчонку, а воспоминания о ничтожном детстве ограничатся прекрасными снами о Четыреста пятой.
В порыве вдохновения я просто потащила Роки за собой, и мы оказались в торговом центре. И о чем я только думала? Парням явно не по вкусу подобное времяпровождение.
Что ж, ура, я и правда становлюсь обычной девчонкой, подтупливающей на пустяках.
‒ Спасибо. ‒ Роки, с интересом наблюдавший, как я увлеченно сооружаю ему съестную конструкцию у прилавка, теперь, приподняв верхнюю булочку, с не меньшим любопытством изучает выбранные составляющие. ‒ Похоже, очень вкусно получилось.
‒ Я старалась. ‒ Сжимаю собственный стаканчик с чаем и лучусь гордостью, хотя и радоваться особо нечему.
‒ Тогда и я для тебя создам что-нибудь вкусное.
Мои отказы не принимаются, и через минуту на столе оказывается вторая упаковка с бутербродом.
‒ Половина овощей, половина мяса. Для восстановления здоровья.
Его быстрый, но обстоятельный подход к приготовлению бутерброда ‒ за минуту он успел слегка умучить продавца расспросами по поводу продуктов ‒ меня крайне насмешил. И умилил.
Из-за того, что он так старался, не могу признаться, что у меня проблемы с поглощением пищи, не пребывающей в жидкой форме.
