Надежда дракона - Миранда Мартин

Когда наши губы расходятся, он смеётся. Слёзы текут по моему лицу, когда я обхватываю ногами его талию. Он снова целует меня, его глаза блестят от восторга. Когда мы целуемся, пустота внутри меня заполняется им. Отдалённые аплодисменты вторгаются в наш момент, и я понимаю, что мы не одни. Астарот ставит меня обратно на землю, и я поворачиваюсь и вижу, что мы собрали толпу, включая мою маму.

— Я люблю тебя всем своим нутром, — говорит Астарот, обнимая меня.

— Мама! — восклицаю я, мой голос дрожит от безудержных эмоций.

Она бежит вперёд и обнимает нас.

— Я так рада за вас, — говорит она.

***

— Нервничаешь? — спрашивает мама.

— Разве так и не должно быть? — спрашиваю я, смеясь, чтобы не взорваться от волнения.

— Выглядишь потрясающе! — восклицает Пенелопа.

— Правда. — Здесь нет зеркал, из-за чего трудно увидеть свой внешний вид.

— Я тебе уже говорила, — говорит мама.

— Знаю, но ты предвзята, — ухмыляюсь я.

На мне тонко сшитое, изысканно нежное платье из выбеленной кожи. Араун предоставил материалы, а Астрид, по-видимому, действительно хороша в шитье. У них как-то вышло прекрасное платье. Оливия нашла что-то вроде древесного угля и использовала его, чтобы подвести мне глаза, это лучшее, что у нас было.

Сегодня я соединюсь с Астаротом.

Я никогда не слышала об этой церемонии, но вождь настоял, чтобы он провел её до того, как мы уйдем. Он сам хочет удостоится такой чести, сказал он. Это способ поблагодарить нас за то, что мы пришли в трудную минуту.

Эмоции настолько сильны, что я не могу сказать, заплачу я или взорвусь. Я изо всех сил стараюсь контролировать их, смеясь и хихикая, чтобы выпустить давление. Дюжина объятий спустя, и меня выводят на улицу. Моя мама идёт рядом со мной, а другие женщины отстают, образуя шлейф.

Мы спускаемся по пандусу из пещеры со второго яруса, в которой мы готовились. Мужчины змаи выстроились вдоль стен долины. Когда мы достигаем нижней части каменного подъема, они, как один, делают шаг вперёд. Один начинает резко и ритмично топать, остальные подхватывают.

Моё сердце колотится в груди, а мой пульс бьётся быстрее корабля, преодолевающего гравитацию.

Астарот стоит в конце шеренги мужчин, все они с копьями, направленными под углом, образуя туннель, по которому я должна пройти. Когда я приближаюсь, они отводят копья назад. Моргая, чтобы сдержать слёзы, я иду медленно, наслаждаясь каждым моментом. Словно всё нереально.

Ни у одной из других девочек нашего нового дома не было ничего подобного. Они сказали, что теперь вместе, и всё. В Драконьем городе не так много змаев, так что церемония не имеет такого большого значения. У меня кружится голова, будто я долго кружилась и вот-вот упаду. Я чувствую, как моё дыхание учащается, пока я не уверилась, что у меня не начинается гипервентиляция.

Сконцентрировав взгляд на Астароте, вращение остановилось. Он моя скала. Его красивое лицо, эти потрясающие глаза, его сильные широкие плечи, мускулистые руки, готовые пронести меня через что угодно. Когда он улыбнулся, я знаю, что он любит меня. Я важна для него.

Он берёт мои руки в свои, и я смотрю на него. Мы молча смотрим друг на друга, позволяя толпе рассмотреть нас. Вождь кладёт руки на наши, сжимая их. Его прохладные руки почти холодны, несмотря на жару. Капелька пота стекает по моему лбу, сердце бьётся в два раза быстрее. Вот оно.

— Астарот, — говорит вождь. — Твоё сердце жаждало и получило ответ. Это та самка, с которой ты разделишь воду?

— Да, — говорит Астарот сильным и уверенным голосом.

— Лана, твоё сердце откликнулось на зов. Это тот самец, с которым ты разделишь воду?

— Да, — отвечаю я, не колеблясь.

Вождь держит свои руки на наших ещё мгновение, затем отступает. Дросдан выступает вперёд. Он несёт такую большую бочку, что его руки едва могут её обхватить. Несмотря на его массивные размеры, видно, что он напряжён. Похоже, что обычно бочку несут двое или трое, но Дросдан заменяет всех.

Он с ворчанием опускает бочку. Песок летит вверх, опускаясь на последние несколько дюймов до земли. Отойдя в сторону, вождь снова подходит. Он снимает крышку с бочки. Внутри вода, прохладная, освежающая вода. Очень много.

— Вода даёт жизнь, — говорит вождь. — Вы поклялись друг перед другом и перед всеми нами, разделить воду. Наше будущее зависит от вас.

Он опускает сложенные чашечкой руки в бочку, затем подходит к Астароту и льёт воду ему на голову. Подойдя к бочке, он набирает ещё горсть воды и выливает её мне на голову. Я задыхаюсь, когда холодная жидкость стекает по моему лицу и стекает по позвоночнику. Затем он отступает. Астарот подходит к бочке, складывает руки чашечкой, набирает воду и поворачивается.

— Я разделю с тобой свою воду, — говорит он, лья воду мне на голову.

Поднялась дрожь, когда вода пробежала по моему позвоночнику, поднимаю голову и принимаю его дар. Он обнимает меня, поднимая в воздух, а затем его губы касаются моих. Вокруг нас раздаются аплодисменты и возгласы, но это далеко. Здесь только мы вдвоем, единое целое. Преданы друг другу.

Астарот не ставит меня на землю, неся сквозь ликующую толпу. Его губы поглощают меня, пока мы идём. Мои губы, шея, щеки, поцелуи и покусывания. Через мгновения стены нашей комнаты заглушают звуки толпы. Он сажает меня на меха, затем отступает назад, осматривая меня с ног до головы.

— Ты прекрасна, — выдыхает он, его твёрдый член высовывается из штанов.

Мои щеки пылают, и я посмотрела вниз на землю.

— Спасибо, — бормочу я.

— Лана, я люблю тебя. В первый момент, когда я увидел тебя, я понял, что ты моё сокровище. Ты сильная, красивая и удивительная. Позволь мне поклоняться тебе.

Я хочу ответить, но он слишком быстр. Он хватает моё платье и одним движением стягивает его через голову, отбрасывая в сторону. Его руки блуждают по моим ногам и бокам, затем он целует мою грудь. Проведя языком по моему животу, я вздрагиваю, когда он целует меня ещё ниже.

«Он..?» — У меня едва ли остались мысли, когда он опустился ниже.

Его грубый, тёплый язык ласкает мои нежные складки. Я задыхаюсь от удивления, он никогда не делал этого для меня. Его шероховатый язык скользит снизу вверх, оставаясь вне моих мягких складок. Его крепкая хватка на моих бёдрах контролирует, доминирует так, что я промокаю.

— Ммм, — стону я, когда он ласкает мою сердцевину.

Его язык работает