Ознакомительная версия.
Я села на лошадь и последовала за своим мужем, более не глядя на отряд Борхана, удаляющийся прочь.
Я больше не дочь своего отца. Я больше не одна из своего народа. Теперь я жена Шаккара. Теперь я женщина-варвар, как и все они, только почему-то эта мысль больше не страшила меня. Я приняла свою судьбу окончательно и бесповоротно, следуя вперед, к будущему.
Весь день я провела в седле, лишь изредка пересаживаясь на телегу, когда уже совсем не могла держаться верхом. Статус второй жены предполагал, что я буду ехать во главе обоза, за спиной своего повелителя, рядом с его братом Аббасом, в то время, как сам принц и его первая жена, возглавляли воинов и вели их за собой. Но я не всегда следовала за ними. Порой придерживалась телег и лишь издалека наблюдала за горделивой осанкой своего повелителя, что время от времени оглядывался на меня, словно желая удостовериться, хорошо ли я держусь в седле, не устала ли. Несколько раз он даже придерживал своего жеребца и ехал подле меня, поглядывая с настороженностью.
— Как ты, Майрам? — спросил меня Шаккар, когда мы снова сели в седла после короткого отдыха.
Я устала. Спину ломило и мне казалось, я никогда больше не смогу свести ноги вместе, но я не могла позволить себе проявить слабость, тем более, когда на меня смотрели его люди — воины то и дело оглядывались на свою новую повелительницу, словно только и ждали, когда я начну жаловаться и причитать. В их глазах я была слабой изнеженной принцессой, не ровней Сарнай. И, хотя я понимала, что в какой-то степени так и есть, я не могла так просто сдаться.
— Я горжусь тобой! — чуть наклонившись, шепнул мне муж и улыбнулся.
За дневной переход я всего лишь три раза пересаживалась на телегу отдохнуть, чтобы не задерживать обоз больше положенного. А во время привалов просто сидела привалившись к тюку и позволяя Наиме массировать мои ноги. В тот же день произошло нечто, показавшееся мне странным. Старая рабыня попросила подержаться за мою руку.
— Зачем? — спросила я, недоумевая.
— Я знахарка! — отозвалась женщина, пристально глядя мне в глаза. — Хочу знать, не переутомились ли вы, моя госпожа! — а сама провела пальцами по моей ладони, покрытой шершавыми буграми от поводьев. Она несколько мгновений словно ласкала мою руку, а затем широко улыбнулась и отпустив ее, взялась снова за мои многострадальные ступни и икры.
— И что ты почувствовала? — я не удержалась от вопроса.
Наима покачала головой и только улыбнулась.
— Все хорошо, госпожа! — ответила она и я успокоилась. А затем появилась эта птица.
Ястреб прилетел со стороны, куда направлялся наш обоз. Молча опустился на подставленную руку в кожаном нарукавнике, заклекотал, требуя внимания. На небе уже зарождался закат, солнце клонилось к западу, бросая последние лучи по волнам степных трав. Я видела только, что человек, принявший птицу, что-то снял с ее лапки, а затем направил своего коня в начало обоза, туда, где ехал Шаккар.
«Что это может быть?» — подумала я, и какая-то тревога сжала сердце. Предчувствие беды, вот что это было.
Я ударила пятками в бока лошади и стала объезжать едущих впереди воинов. Они расступались, давая мне дорогу, и я почти добралась до мужа, когда путь преградил Аббас. Он посмотрел на меня и только покачал головой, давая понять, что мне пока не стоит тревожить принца.
— Что случилось? — спросила я и поехала рядом с молочным братом мужа.
— Вести из дома! — ответил Аббас.
Я посмотрела на Шаккара, который неожиданно вскинул руку, призывая обоз остановиться. Человек с ястребом склонился к уху варвара и стал зачитывать послание, принесенное птицей. Мне сильно захотелось узнать, что за новости подарил нам ястреб, хорошие или плохие? И кто отправил письмо — враг или друг?
Придержала кобылу, дожидаясь вместе со всеми, пока Шаккар выслушает чтеца. Оглянулась назад и увидела, что воины Шаккара в нетерпении переглядываются. Задержка насторожила всех. Даже рабы, что шагали за телегами, недоуменно смотрели друг на друга.
На несколько коротких мгновений затихло все. Только ветер шумел, да шумно дышали кони. Люди хранили молчание, а затем принц выпрямился в седле, и мужчина с ястребом отъехал в сторону. Я ждала, что Шаккар повернется к своим людям и расскажет о том, какие новости прилетели из родного дома, но он ничего не сказал. Только поднял вверх руку и резко опустил ее вниз, приказывая обозу и воинам трогать дальше.
Мы с Аббасом переглянулись.
— Почему он молчит? — спросила я.
Менсувар принца покачал головой.
— Значит, новости плохие, — нахмурился мужчина. — Если бы весть была радостной, он непременно уже поделился ею со всеми.
Внутри у меня все сжалось. Липкие пальцы страха коснулись сердца, сдавили, пугая. Я хотела было направить своего коня в начало обоза, чтобы спросить у своего мужа и Повелителя о содержимом послания, но Аббас схватил мои поводья и остановил меня от подобной затеи.
— Не надо! — сказал он.
— Но… — я попыталась было воспротивиться, а затем поняла, что он сделал правильно. Варвар не станет при всех рассказывать жене то, что узнал. Видимо еще не время. Было бы что-то срочное и действительно опасное, об этом уже знали бы все. Шаккар объявил бы это своим громогласным голосом, не спускаясь с седла на землю.
Мы продолжили путь. Я молчала, понимая, что вечером, если мой принц навестит меня перед сном, и если он захочет, я узнаю все подробности, но сейчас стоит выждать и проявить кротость, присущую хорошей жене.
До вечера оставалось всего ничего, и я собрала остатки сил, чтобы вытерпеть этот путь, до того самого момента, когда спущусь с лошади и упаду на подушки шатра в изнеможении.
Ирада стояла у колонны и смотрела на то, как веселятся наложницы в серале. Девушек было немного. У принца Акрама — только Дилия, а у повелителя Борхана трое красавиц — Дания, Закия и Лазиза — последняя была самой старшей, ее повелитель взял первой, после нескольких лет жизни с женой Ширин. Сам Борхан наложниц посещал редко. Он любил жену, хотя был очень строг в ее отношении. В видении Борхана женщина почти не играла роли в жизни мужчины. Он не считался с ними, полагая наивно, как и большая часть мужчин, что женщина существо достойное только греть постель и суетиться на кухне.
«И, конечно же, рожать наследников!» — усмехнулась Ирада.
Ширин свою работу выполнила — подарила Борхану прекрасного сына и не менее прекрасную дочь, воспитанную по женскому идеалу повелителя. Иногда, думая о маленькой Майрам, Ирада жалела ее и с трудом представляла, как эта мягкая и наивная девочка сможет удержаться возле мужа-варвара. Ираде посчастливилось увидеть первую жену принца Шаккара во время брачной церемонии, и старая хазнедар сделала свои выводы — воительница Сарнай не та женщина, что станет терпеть подле мужа другую женщину. Какие причины заставили Сарнай дать позволение на этот брак, Ирада не знала, но догадывалась, что это нечто значимое.
Ознакомительная версия.
