Гораздо менее сонный, чем до нашего разговора, я протянул руку и выдернул из розетки провод от гирлянды. Комната погрузилась в темноту, а миг спустя Грейс прошептала, что любит меня. Голос у нее был немного печальный. Я крепко обнял ее, жалея, что любить меня так непросто.
Я прошептал в ответ, что тоже люблю ее, но она уже размеренно дышала. А я так и не заснул. Я лежал и думал о Томе Калперере, о Беке и о том, что оба они были совсем не такими, какими казались на первый взгляд. Перед моими глазами снова и снова вставал Калперер с уже покрасневшим от холода носом, шагающий ко мне сквозь снежную тьму, готовый без раздумий помочь совершенно чужому мальчишке сменить колесо в ледяной вечер. А в промежутке между этими вспышками в памяти всплывали волки, сжимающие вокруг меня кольцо зимним утром, собирающиеся швырнуть мое маленькое тельце на снег и бесповоротно изменить мою жизнь.
За все это следовало благодарить Бека. Это Бек решил забрать меня. Задолго до того, как мои родители решили, что я им не нужен, он задумал забрать меня у них. Они лишь облегчили ему задачу.
Я не понимал, как умудрялся жить с этим знанием — и оно не разъело меня изнутри, не отравило все счастливые воспоминания детских лет. Не разрушило все то хорошее, что было у нас с Беком.
Я не понимал, как один и тот же человек может быть богом и дьяволом. Как у него получается уничтожить и спасти тебя одновременно. Все, что я представлял собой, все плохое и хорошее во мне было делом его рук — разве мог я понять, любить его или ненавидеть?
Посреди ночи Грейс проснулась с широко раскрытыми глазами. Ее била дрожь. Она произнесла мое имя, как Бек тогда на обочине дороги, а потом, как Бек, оставила меня ни с чем, если не считать кучки одежды и тысячи вопросов, на которые я не знал ответа.
В семь утра меня поднял с постели звонок на сотовый. На экранчике отобразился номер Сэма. Обычно в это время я уже собираюсь в школу, но сейчас были выходные, а это значило, что я лежала на постели, надевая кроссовки. Я девушка тщеславная, а бег придает ногам шикарную форму.
Я открыла телефон.
— Да?
Не знаю, что я ожидала услышать.
— Так я и знал, — послышался в трубке голос Коула. — Так я и знал, что ты возьмешь трубку, если будешь думать, что это Сэм.
— О господи. Ты это серьезно?
— Серьезнее не бывает. Можно мне зайти?
Я соскочила с кровати, подошла к окну и выглянула наружу. В самом конце подъездной дорожки виднелся краешек уродливого «универсала».
— Это твой драндулет там торчит?
— Тут воняет, — сообщил Коул. — Я пригласил бы тебя выйти и поговорить со мной в машине без посторонних ушей, но воняет так, что хоть топор вешай. Не знаю уж, что это такое.
— Что тебе нужно, Коул?
— Твою кредитку. Мне нужно заказать рыболовную сеть, кое какие железяки и пару транквилизаторов. Тех, что продают без рецепта, клянусь. Только все это нужно мне прямо сейчас.
— Ты решил пошутить?
— Я сказал Сэму, что могу поймать Бека. Хочу устроить западню из ямы, которую обнаружила Грейс, весьма кстати в нее свалившись, а в качестве при манки положить туда любимую еду Бека, которую он весьма кстати упомянул в своем дневнике в связи с историей с пожаром на кухне.
— Ты все-таки решил пошутить. Или я сейчас разговариваю с психом.
— Запах — лучшее средство пробудить воспоминания.
Я вздохнула и улеглась обратно на постель, прижимая телефон к уху.
— И как все это поможет вам избежать отстрела, который устраивает мой отец?
В трубке возникла пауза.
— Бек уже однажды переселил стаю в другое место. Я хочу расспросить его об этом.
— При помощи рыболовной сети, кое-каких железяк и транквилизаторов?
— Ну, если ничего не получится, так хоть развлекусь.
Я устремила взгляд в потолок. Давным-давно Джек забросил туда комок пластилина, и он до сих пор висел на стыке между стеной и скатом мансардного потолка.
Я вздохнула.
— Ладно, Коул, уговорил. Встретимся у боковой двери, рядом с лестницей, по которой ты поднимался в прошлый раз. Только припаркуй свою колымагу, чтобы не попалась на глаза моим родителям, когда проснутся. И не шуми.
— Я никогда не шумлю, — сообщил Коул, и телефон у меня в руке смолк.
В ту же секунду дверь комнаты распахнулась.
Я повернула голову и ничуть не удивилась, увидев на пороге Коула. Он вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. В брюках-карго и простой черной футболке он выглядел как звезда, но я уже начинала подозревать, что дело было в нем, а не в одежде. В моей комнате посреди всех этих легких струящихся покрывал и занавесок, блестящих подушек и бесчисленных зеркал он казался чужим, неуместным, но и тут, как я опять же начинала подозревать, дело было в нем, а вовсе не в окружающей его обстановке.
— Значит, сегодня ты Барби-бегунья, — прокомментировал он.
Я вспомнила, что успела натянуть шорты и беговые кроссовки. Он подошел к туалетному столику и пшикнул в воздух моими духами. Отражение Коула в зеркале помахало рукой, разгоняя белесое облачко.
— Сегодня я Барби без чувства юмора, — отрезала я.
Коул взял со столика мои четки, погладил одну из бусин большим пальцем. Жест казался привычным, хотя мне трудно было представить себе Коула Сен-Клера входящим под своды церкви без того, чтобы его не поразили громы небесные.
— Я думала, боковая дверь заперта.
— Не так уж и крепко.
И закрыла глаза. Смотреть на него было… утомительно. Стало так тягостно, как было в «Иль помодоро». Наверное, мне стоило уехать куда-нибудь, где никто бы меня не знал, и начать все заново, чтобы освободиться от всех прошлых решений, разговоров, ожиданий, связанных со мной.
Заскрипела кровать: Коул плюхнулся на нее и растянулся рядом со мной. От него пахло чистотой — кремом для бритья и морской свежестью, — и я поняла, что он, видимо, собирался с особым тщанием. Эта мысль вызвала у меня странное ощущение.
Я снова закрыла глаза.
— Как Грейс? После того, как узнала про Оливию?
— Не знаю. Ночью она превратилась в волчицу, так что пришлось запереть ее в ванной.
— Мы с Оливией не были подругами, — призналась я. Почему-то мне показалось важным, чтобы он узнал об этом. — Я ее и не знала толком.
— Я тоже. — Коул помолчал, потом произнес уже другим тоном: — Мне нравится Грейс.
Он сказал это как-то очень серьезно, и на миг мне показалось, что он произнес эту фразу с нажимом на «Грейс»; я даже растерялась, не уверенная, как это понять. Но потом он пояснил:
— Мне нравится, как она ведет себя с Сэмом. Мне кажется, я никогда не верил в любовь. Всегда считал, это одна из бородатых уловок Джеймса Бонда, которую он придумал, чтобы затащить в постель очередную красотку.
