— Мне надоело чувствовать себя одураченным.
Это тоже было не совсем так.
А потом я услышал крик.
ТАЛИЯ
Джек — не моя судьба.
Я отправилась с ним на эту вечеринку, чтобы сделать его счастливым. Вот и сделала. Пожалуй, слишком счастливым, поскольку толкнула его прямо в объятия заждавшейся Амбер.
Я вернулась с цилиндрами пива (у них это называется «жестянками»)... это я-то, принцесса, которую отправили за пивом, как обыкновенную служанку... Дело не в том. Когда я вернулась, Джек и Амбер с упоением целовались. Теперь я вижу: Джек готов целоваться со всеми подряд. И в том, что он поцеловал меня, не было ничего особенного. Его губы открыты для всех.
Я повернулась, готовая убежать.
Но куда? Я была в чужой стране. В чужом времени. Одинокая и никому не нужная. И все из-за того, что я поверила, будто Джек... этот ужасный Джек... моя судьба.
Но Джек целовал распутную девицу Амбер. Мальволия оказалась права! Он не являлся моей настоящей любовью. Мне не стоило просыпаться. Эх, вернуться бы сейчас в замок и ждать поцелуя от настоящего принца.
— А это для меня? — спросил мужской голос, прервавший мои размышления.
Я обернулась и увидела обаятельного темноволосого молодого человека.
— Простите, вы что-то сказали?
Он улыбнулся и показал на пиво:
— Одна для тебя, а другая — для меня?
Я засмеялась. Уж лучше смеяться, чем разреветься на глазах у этой толпы.
— Почему бы нет? — сказала я и отдала ему пиво Амбер.
Он открыл жестянку и почти залпом выпил пиво.
— Принести тебе еще? — спросил он.
Наконец-то мне встретился юноша, знающий, как подобает обращаться с принцессами.
— Я еще не допила это, — сказала я ему.
— Так допивай.
Я пила, а он не спускал с меня глаз. Пиво было холодным, шипучим, горьким и сладковатым одновременно. До сих пор не понимаю, как людям этого века удается делать напитки холодными в такую жару. Но мне это нравилось. Ради этого, наверное, стоило прожить триста лет.
Потом я подумала о Джеке. А может, и не стоило.
— Восхитительно! — сказала я.
Молодой человек засмеялся.
— Хорошая девочка, — сказал он.
Потом он забрал у меня пустую жестянку и пошел за новыми порциями пива. Вернувшись, он продолжил:
— Насколько понимаю, ты — подружка Джека.
В его тоне я уловила вопрос.
— Нет, я не подружка Джека.
Он посмотрел туда, где Джек и Амбер по-прежнему целовались, забыв обо всем на свете.
— Теперь вижу. Глупый он парень. Если бы я пришел сюда с тобой, ни на шаг бы не отпускал.
Содержание разговора мне нравилось не меньше, чем тон его голоса. Мимо нас прошла непристойно одетая девица с подносом в руках. На подносе лежали разноцветные предметы, чем-то напомнившие мне конфеты.
— Хочешь такую? — спросил молодой человек.
— А что это?
— «Джелло».
Я не представляла, что это такое, но к подносу со всех сторон тянулись руки. Не желая показывать свое невежество, я сказала:
— На вид они красивые.
— И на вкус неплохи.
Мой новый знакомый взял пару странных конфет и одну подал мне. Внутри оказалась душистая сладкая начинка. Вероятно, земляничная.
— Восхитительно! — сказала я.
Ему это понравилось.
— Тогда ешь и мою, — сказал он.
Я не стала возражать. Еда у Джека была скудной, а от пива у меня кружилась голова. Может, «Джелло» ее успокоит.
— А как тебя зовут, красавица? — спросил молодой человек.
— Талия... Талия Брук.
— Рад познакомиться с тобой, Талия Брук. А я — Роберт и могу сказать, что ты сама восхитительна. Кстати, ты захватила купальный костюм?
Костюм лежал в сумочке, но у меня не было ни малейшего желания его надевать. Я заметила, что некоторые девицы тоже не умели плавать. Они просто стояли в воде и разговаривали, словно это был не бассейн, а бальный зал. Но я не собиралась надевать купальный костюм. Для принцессы недопустимо выставлять себя на всеобщее обозрение.
— Купального костюма у меня нет, — солгала я Роберту.
— Жаль, — поморщился он. — А купаться без ничего ты вряд ли согласишься.
Этого выражения я не поняла. Роберт заметил, что оно мне не знакомо, и нахмурился еще сильнее. Похоже, он потерял ко мне интерес и был готов уйти. Но если я его отпущу, то останусь совсем одна. Джеку не до меня. Амбер целиком подчинила его своей власти. Моя голова кружилась, словно я каталась на карусели. Подозреваю, что от пива. Только бы меня не начало тошнить, как бывает с пьяницами.
Мне надо было удержать Роберта.
— Такой замечательный вечер, — сказала я ему. — Может, мы прогуляемся?
Предложение ему понравилось, и он заулыбался.
— Туда, где потемнее? — спросил он.
Мои глаза устали от яркого света.
— Да, где потемнее, — согласилась я.
Я споткнулась и, наверное, упала бы. Но Роберт вовремя протянул мне руку и поддержал.
— Ты такой добрый и предупредительный, — сказала я Роберту, оглядываясь на Джека.
— Потому что я — рыцарь в сияющих доспехах.
— Да.
Мы снова прошли мимо разносчицы «Джелло». На ее подносе оставалась последняя конфета. Роберт проворно схватил лакомство и преподнес мне.
— Прошу, миледи.
— Нет, — запротестовала я. — Ты сам не съел ни одной.
— Я настаиваю.
Роберт протянул мне конфету. Она была переливчато-голубой, как перья павлина.
— Спасибо. Я чрезвычайно благодарна тебе за помощь.
— Возможно, потом мы найдем способ для выражения твоей благодарности, — сказал он.
— Обязательно найдем.
Роберт так обрадовался, что в моей голове стал немедленно складываться план. Конечно, в Эфразии учтивость Роберта расценили бы как проявление обычной вежливости. Но в этом веке, лишенном манер и учтивости, даже обычная вежливость заслуживает почестей. Если я вернусь домой (теперь это мне кажется вполне вероятным, поскольку Джеку — ужасному, вероломному Джеку — не быть моим мужем)... О чем я думала? Ах, да: если я вернусь домой, то произведу Роберта в рыцари или, по меньшей мере, награжу каким-нибудь почетным орденом.
А Джеку отрубят голову.
Думать мне было тяжело. Моя голова кружилась и существовала словно отдельно от тела. Подобное состояние я уже однажды испытала. Отец получил из Франции несколько бочек шипучего вина. За разговорами взрослые не заметили, как я одна выпила почти целый графин. На какое-то время я перестала быть собой. Помню, потом госпоже Брук изрядно влетело за недосмотр.
— Тебе совсем не надо этого делать, — сказал Роберт.
— Чего?
