Тем временем упомянутый Вайль, поняв, наверное, что Коул угрозы не представляет, снова обернулся ко мне.
— Зачем тебе понадобилось знать, кто владеет этим домом? — спросил он.
Я изложила свою теорию о том, что Колдун взял Дэйва под контроль и, вероятно, ему же принадлежит и дом, где мы сейчас расположились.
— Полагаю, что это возможно, — решил Вайль. — Но мотивы для такого поступка мне кажутся бессмысленными. Зачем обладателю такой мощи и такого влияния организовывать собственное устранение?
— Этого мы пока не выяснили, — призналась я. — Для начала, я думаю, нужно доказать, что Дэйв и есть «крот». Потом придется думать, как сделать так, чтобы он остался жив по окончании операции.
— Жасмин, — тихо сказал Вайль. — Ты же знаешь, что ни у кого из нас нет такой силы.
— Тогда мне придется говорить с Раулем.
— А разве это не опасно? — спросил Коул, все еще несколько воинственно. — Я думал, ты после стычки с Магистратом решила на Рауля не выходить.
Он достаточно успокоился после гляделок с Вайлем, чтобы прислониться к дверному косяку. Но вечную свою зубочистку наполовину сжевал и сейчас искал в карманах новую.
Я посмотрела, как он хлопает себя по карманам, жалея, что мою привычную потребность удовлетворить не так легко. Желание тасовать карты просто дырки прожигало в ладонях. Но сказала я только одно:
— Тогда еще не стоял вопрос о жизни моего брата.
— Звучит убедительно, — начал Вайль, — и все же… если Дэвид не погиб на учениях, как мог Колдун его убить? Я полагаю, он всегда с кем-нибудь из своих людей, даже в увольнении. Или он убежденный одиночка?
Я задумалась. Нехотя покачала головой.
— Нет, он никогда не бывает один, всегда с друзьями. А в таких местах, как здесь, даже в увольнении слишком опасно бродить в одиночку.
— А значит, — вставил Коул, — что этот тип должен был убить Дэвида, имплантировать какое-то устройство управления и оживить покойника — все на глазах его людей, которые даже и не заметили, что случилось.
— Мы уверены, что это устройство? — спросил Вайль.
— Как показывает «Энкиклиос», Колдуну нужно либо видеть своих зомби, чтобы ими управлять, либо что-то в них имплантировать, чтобы управлять дистанционно, — напомнила я.
Этот имплант должен выдавать какой-то экстрасенсорный сигнал, и в этом был главный смысл, зачем Бергман послал меня к Аше. Меня кольнула совесть, что я ничего еще не сказала Вайлю о его существовании. Ну ладно, мы же с ним не муж и жена. Я не обязана ему пересказывать каждый свой день в подробностях. Кроме эпизодов, напомнила я себе, относящихся к работе. Но сообщить Вайлю, что я за ним следила и при этом кого-то встретила, оказалось труднее, чем я думала. Что этот встреченный настолько мощен, что знает Рауля. И что поделился своим энергетиком.
Так что я пока промолчала, отложив этот разговор до более удобного момента. Или пока не соберусь с духом, если момент окажется такой же неудобный.
— Может, надо расспросить ребят из группы Дэвида, — предложил наконец Коул. — Один из них может знать, о чем мы тут говорим. Должен же был быть момент, когда он был хотя бы ранен, так? Я хочу сказать, что нельзя же убить человека и вернуть его, не оставив никаких следов.
— Вот оно! — воскликнула я. — Кэм рассказывал историю! Как они поймали двух сообщников Колдуна, как один из них вцепился Дэйву в горло, залил все помещение кровью, а Дэйв пару дней говорить не мог.
— Верно! — согласился Коул. — А если подумать, не случается ли ему иногда чесать шею? Тот знак, который Бергман велел нам отлавливать. И это делалось все время прямо у нас под носом. Я не почувствовал уникальности Дэйва прежде всего потому, что принял его таким, как он есть. Решил, что он из бойцов Рауля, как и я. А знаки не заметил, потому что, когда он высказал подозрения насчет «крота», этим он полностью отвел от себя подозрения.
— Хорошо, — кивнул Вайль. — Меня убедили. И все же остается еще один вопрос: зачем? Что он выигрывает, организовав прибытие двух киллеров из ЦРУ и собственное устранение?
Мы предложили ему свои теории, но он их не принял.
— Я не верю, что он хочет смерти. Тем более от нашей руки. Это для него было бы вершиной бесчестия. Так что давайте предположим, что он хочет жить.
— Может быть, решил завязать? — предположил Коул. — Инсценировать собственную гибель и начать новую жизнь где-то совсем в другом месте?
— А потому организует с нашей помощью убийство — кого? Двойника? — спросил Вайль.
Мы кивнули. Злодей посылает простака в одну сторону, а сам идет в другую, надеясь, что мы погонимся за простаком и на него обрушим свою огневую мощь.
Я вытащила из кармана фотографию Колдуна и всмотрелась, совсем по-новому сочувствуя дамам, которые на ней изображены. Тот джентльмен, что их держит, ни за что на свете не оставит жизнь, где есть такие женщины. Это значит, что кто-то его вынуждает. Черт, мы не только не можем его убить, теперь мы еще должны спасать его родных, пока ребята Колдуна не обнаружили, что игра вскрылась, не разозлились и не оттяпали этим родным головы. При этом нам еще нужно установить, где Колдун находится.
Время вступать Бергману и Кассандре.
* * *
Разлучить Кассандру и Дэйва оказалось непросто — они стали в каком-то смысле неделимы. Как простые числа. Что разбило мое сердце, хотя я думала, что разбивать уже нечего.
В конце концов Коул сказал Кассандре, что я с ней хочу поговорить о своем о девичьем, и никому больше в кухне не интересно это слышать. Бергмана он выманил из комнаты, сообщив, что Питу что-то не нравится в новых очках — какой-то глюк в аппаратуре транслятора, из-за которой у одного агента волосы загорелись.
Когда мы все собрались в спальне у парней, Коул встал на дверях отгонять любопытных, а я кратко изложила последние события. Кассандра слегка покачнулась, но отказалась от помощи и дошла до скамейки, умудрившись кое-как сесть, и уставилась невидящим взглядом в стену. Я села рядом, продолжая быстро говорить:
— Как только смогу, я увижусь с Раулем. Мы этот вопрос решим.
— Если это возможно, — сказала она отстраненно и неожиданно спокойно.
Эту силу ей пришлось вытягивать откуда-то из глубины. Чуть ли не с другой стороны мира.
— Знаешь, Кассандра, тебе стоило бы больше в меня верить. — Я говорила уверенным голосом, но внутри все у меня подрагивало. Последствия неудачи могут быть такими, что даже думать о них невыносимо. Вот я и не думала. — На последнем нашем задании разве не я спасла тебе жизнь, хотя у тебя и было видение собственной смерти?
Почти незаметная пауза.
