А я начинаю истерично смеяться… Пока мне не затыкают рот поцелуем, притягивая к себе. Грубым. Жестким. Настолько желанным, что это мгновенно отрезвляет.
Кусаю мужчину, да так сильно, что он рассерженно шипит и отстраняется. Но меня не отпускает.
Так мы и стоим… тяжело дыша и глядя друг на друга… почти одинаковыми глазами.
— Почему… почему ты это сделала? Зачем? — раздается вдруг сдавленный, горячечный шепот, будто в голове. Будто непокоренные до конца мысли снова воспрянули. — Почему не отвечала на мои звонки? На сообщение, которое я передал через Главу?
Глупо моргнула.
Звонки? Сообщение? Бездна его раздери… о чем он?!
Кажется, Гард что-то понимает по моей растерянности… Открывает рот, но я его перебиваю, пытливо вглядываясь в напряженное лицо:
— Зачем ты… пытался связаться со мной?
— Убедиться… — губы кривятся в гримасе, — что ты… что он… что не…
Замолкает, так и не сказав ничего толком. А я сглатываю горечь… Не верил. И не верит.
Но…
Я должна знать. Должна понять, какая еще игра состоялась за моей спиной… в которой опять оказался замешан Глава.
— Когда ты это сделал?
Удивление. Но отвечает… медленно и старательно, будто проживая еще раз.
— Почти сразу… С околопланетной Академии.
И я тоже решаюсь.
— Я не отвечала потому… что была в тюрьме.
Мне даже нравится то потрясение, что я вижу на таком всегда спокойном лице.
— За что?
— За то, что должен был сделать ты… — и пусть дело о давно минувшем прошлом… я не смогла сдержать презрительную гримасу.
22
За двадцать два космических суток до точки отсчета.
Край.
Гард Норан
«Я провела в тюрьме почти две декады».
«Почему?»
«Потому что избила того, кого считала другом, и разнесла к бездне его музыкальный бар».
«Но при чем тут…»
Аррина уже не слышала, погрузившись в размышления.
«Я все думала, как Главе удалось вытащить меня и даже сделать так, чтобы в личном деле не было пометки, и меня не отчислили. Полагала он сам справился… Но, похоже, ему пришлось снова совершить обмен».
«Да о чем ты…»
Посмотрела на него совершенно дико и вдруг выскочила из зала, бросив напоследок: «Все-таки ты идиот, Норан».
Был ли я идиотом?
Чувствовал я себя, во всяком случае, именно так.
Я проснулся как по щелчку в своей каюте, снова воспроизводя в голове все, что она мне сказала: словами, глазами, жестами. Вспоминая крупицы информации, что мне досталась: и в прошлом, и в настоящем.
Накануне, после того как вышел из зала, пришлось принять специальный препарат, как и всем стражам, которые были задействованы в последующей операции. И заснуть почти на половину суток.
По-другому было нельзя — слишком многое зависело от нашей выносливости.
Но как только сознание включилось… в голову сразу полезли вопросы.
Что такого произошло в том музыкальном баре, что всегда ледяная и «меня ничего не волнует» стерва взбесилась и устроила погром? Она же бредила этими танцами и возможностями, которые те давали… И как это связано с тем, что Глава не передал мое сообщение?
«В городе есть одно местечко для любителей всяких… танцев», — сказал мне Леван и поведал, чем на самом деле занимались эти «любители». И хотя я сам там ни разу не был, верил Аррине, что та приходила туда, как правило, одна, днем — и просто погружалась в новую историю…
Но что-то было в этом… В погружении. И в том, что у столь разных людей об этом заведении сложилось столь разное мнение. И в том, что его хозяин — слишком сладкий на вид парень — сразу мне не понравился. Тогда Аррина списала все на ревность и не подпускала меня больше к своим развлечениям, но только ли в этом было дело?
И самый, пожалуй, правильный вопрос который стоило задать: каким таким образом простой кадет Академии пилотов без поддержки влиятельной семьи смог без последствий остаться в этой самой Академии после попадания в довольно жесткую судебную систему Дилипа?
Хватило бы у Главы на это возможностей? А если нет, у кого хватило? Не у моего ли отца?
И за что он таким образом заплатил?
Можно было бы, конечно, поверить, что он попытался так компенсировать все, что с ней происходило, в том числе действия её отца, которые так и не стали достоянием гласности… но что, если нет?
Я понимал, что ответы лежат на поверхности… И от этих потенциальных ответов внутри все скручивало до тошноты.
Ясно, что если мои предположения верны, и я потратил бездну времени на ненависть к той, которая заслуживала только любви, я просто сдохну у неё в ногах. В попытке зализать раны, которые нанес…
Мне трусливо хотелось избежать… того, что может стать разрушительной правдой. Но я знал, что не стану этого делать: сбегать, забывать и снова выстраивать вокруг себя стену. Потому что, если мой отец и я виноваты в том, что произошло… Аррина заслуживает по меньшей мере того, чтобы я это признал.
А потом я заставлю признать и отца. Любым методом… в конце концов, у меня тоже было, чем надавить на него.
Сигнал на капитанском браслете пиликнул требованием пройти в рубку. Я всегда находился там во время входа и выхода из подпространства, к тому же сейчас именно я должен был контролировать подход к планете и две высадки на полюсах. И находиться на орбите до того момента, когда они завершат миссию, включат приборы и сигнализируют о необходимости забрать их оттуда.
А значит, мне надо было оставаться максимально сосредоточенным. Полностью отбросить все личные переживания. От этого зависит сейчас слишком много судеб. А потом… Потом я разберусь с прошлым — на то, чтобы понять произошедшее, у меня будет вся последующая жизнь.
Глубокий вдох… и новый блок, который поможет продержаться последующие несколько суток, когда все стражи будут работать на стимуляторах: сложная посадка, сложная установка, многочисленные нюансы, которые нужно учесть… Но если все пойдет как должно, они «обволокут» целую планету особым полем.
Крохотной попыткой стражей и самых гениальных ученых Содружества воспротивиться Пожирателю.
У меня получилось абстрагироваться.
Нора была пройдена идеально. И вынырнули мы достаточно близко к ЕААН, чтобы не тратить слишком много времени на подлет.
Контроль расчетов. Контроль перелета. Контроль сходящих вниз групп и их готовности.
На каждый полюс мы высаживали четверых.
Один страж из боевой единицы, двое ученых и… механик. Я решил, что такой состав будет оптимальным для выполнения задачи.
На каждом страже был не только специальный скафандр с двойным запасом смеси для дыхания, резервными наборами батарей, систем жизнеобеспечения и энергетическими капсулами — они автоматически впрыскивались в кровь, заменяя еду и воду. Но так же свой индивидуальный маячок, набор медикаментов и средств выживания в скалах.
Конечно, я был готов спуститься снова, подхватить любого, все группы, если вдруг покажется, что что-то пойдет не так. Но перестраховаться не мешало.
Я знал, что они подготовлены по максимуму… Но все равно, высаживая вторую группу, в которой была Аррина, чувствовал панический страх. Мерзкое ощущение… которое старательно подавлял.
Задание сложное, но… не такое уж опасное. Во всяком случае, аналитики не считали его опасным. И все равно, когда мы расположились на орбите, настроив корабль так, чтобы тот находился в одной точке, установив слежку дронами таким образом, чтобы видеть каждую группу, я постоянно подавлял в себе желание сместиться с экватора ближе к тому полюсу, где была она…
Бездна!
Я слишком переживаю.
Пришлось отключить и эту эмоцию…
Следующие двое суток никто не спал. Я следил за каждым показателем на корабле и на планете. За каждым действием групп. Первая часть установки приборов прошла быстро, стражи не случайно выбрали для эксперимента именно эту планету. Небольшой крен по оси по отношению к звезде, сравнительно малый размер, отсутствие бурь и слишком высоких гор, которые могут помешать. Практически гладкий мертвый каменный шарик, которые мы планировали окружить особым полем.
