Первым делом мы посетили храм огня, в котором Мики сняла иллюзию с моей руки, и все присутствующие увидели потрясающий брачный узор, конечно же решив, что богиня приняла наш с Эдвором брак.
А после храма были гуляния в столице, мы шли с Эдвором рука об руку по украшенной цветами зимней заснеженной улице и приветственно махали и улыбались горожанам, пришедшим пожелать счастья нашему браку. Это тоже была часть традиции, за которой последовал длинный бал с великим множеством гостей, среди которых нашлась и принцесса соседнего королевства. Она выразила мне не только пожелания счастья, но и свою благодарность:
— У наших с Эдвором родителей было какое-то слишком ненормальное желание поженить нас. И ты даже не представляешь, как я рада, что Эд встретил тебя.
Девушка не хотела меня обидеть, но ее слова меня все же ранили.
— А как же вы, ваше высочество?
— Можешь обращаться ко мне на «ты», Милли. Надеюсь, мы с тобой подружимся. Ты ведь тоже теперь Высочество. — Блондинка улыбнулась еще шире, напоминая мне сейчас цветочную фею из детских сказок. И в душу заполонила колючая обида.
— А ты сама? — повторила я свой вопрос.
— А я… — Арабелла бросила взгляд за мою спину и смущенно улыбнулась, я же оглянулась и заметила принца Карика, не спускающего взгляд с Арабеллы. — У меня есть время на устройство своего семейного счастья. Потому что, если бы не ты, в тот день король объявил бы о нашей помолвке с Эдвором и мне пришлось бы заключить договор от имени моей страны.
Я натянуто улыбнулась и, отойдя в сторону, выискала взглядом сестру.
Почему-то после этого разговора хрустальный домик, который я себе построила, вновь разбился на мелкие осколки. Несмотря на то, что я с самого начала предполагала, чем должен был закончиться ежегодный бал, услышать эту истину, да еще и не от Эдвора, было неприятно.
Подойдя к сестре, я попросила ее переместить меня домой. Я желала сбежать с собственной свадьбы. С меня словно в один миг слетел пьянящий все это время разум дурман, и больше участвовать в этом фарсе я не желала.
Если бы не грядущая помолвка с Арабеллой, Эдвор так и не вспомнил бы, что у нее его есть жена. И сколько бы за минувшие четыре года я себя ни убеждала, что это все для меня было неважно…
Это было важно.
Особенно тогда, когда я понадеялась и поверила во взаимность. А сейчас же… чувство, что меня бросили, как старую поломанную игрушку, и благополучно забыли, вспыхнуло во мне с небывалой силой.
Пожелав сестре спокойной ночи и отправив ее обратно на бал, я оглянулась по сторонам. Ремонт нашей супружеской спальни с Эдвором мы все же завершили, но сейчас мне хотелось все это разнести к Рарховой матери. Первым делом я потянулась к нежно-голубому балдахину над кроватью и дернула за него.
— Эй, ты что делаешь, Огонечек? — послышался голос Эдвора за моей спиной, но я все равно не остановилась, а только сильнее дернула за балдахин, оторвав от него лишь кружевную кромку.
— Не называй меня так, — рявкнула я и взялась за новый кусок ткани. В этот момент я почувствовала на своей талии руки, а шею начали покрывать мягкими поцелуями.
— Не трогай меня, — закричала я, — уходи туда, где пропадал все эти четыре года.
— Хочешь сжить меня со свету? — приглушенно произнес Эдвор и провел языком по кончику моего уха, заставляя меня рвано вздохнуть, а мои ноги на мгновение подогнуться.
— Я просто хочу, чтобы ты не дурачил мне голову. Четыре. Года! От тебя не было ни весточки.
— Так ты сама не хотела меня видеть, — рявкнул Эд и повернул меня в своих руках, словно я была всего лишь пушинкой. — Ты сама захотела сделать вид, что между нами ничего не было.
— А ты… ты меня чуть не ударил! — крикнула я и сама не заметила, как, взмахнув руками в попытке что-то доказать, выпустила из ладоней огонь.
— Но не ударил же. — Я округлила глаза, а Эдвор раздраженно продолжил: — Я был в шоке. Решил, что ты специально все… Прости.
— Потому сбежал?
В зрачках Эдвора заплясали язычки пламени, а в помещении стало слишком жарко. Мы оба часто дышали и просто испепеляли друг друга взглядами.
— Я ушел, потому что ты так хотела! Ты не желала меня видеть и признавать наш брак! — взревел мужчина как ненормальный, я же поспешила ответить ему не менее громким криком, завопив во всю свою мощь:
— Я тоже была в шоке!
Больше Эдвор ничего не пожелал выяснять, и последнее слово я прокричала уже ему в губы: муж набросился на мой рот, как самый настоящий голодный Рарх. А за этим безумным поцелуем началась и наша брачная ночь. Наутро же мы проснулись на обломках супружеской кровати, у которой выгорело основание. Целой осталась только перина, все остальное в комнате превратилось в пепел.
Значит, не зря мне вчера показалось, что было как-то слишком жарко…
И нет бы на этом успокоиться, но за последующий год и два месяца нашей супружеской жизни наша спальня пережила больше двух десятков моих поджогов. Эдвора мой огонь не обжигал, а вот все остальное превращал в пыль. Удивительным было, что в эпицентре моей кровожадности значилась лишь супружеская спальня, но и на то были свои причины. После таких скандалов примирение было особенно сладким, и все же ревность моя выходила за рамки чего-то нормального. Я прекрасно понимала это, но сдержать себя и свой огонь не могла.
Арабелла весь этот год прожила в королевском дворце, а потому каждую отлучку Эдвора к родителям я воспринимала с особой болью. Ничего не могла с собой поделать. И, кажется, лишь в тот день, когда я узнала, что ношу под сердцем ребенка, и сообщила об этом Эдвору, а он в ответ признался мне в любви, я наконец-то успокоилась и перестала поджигать все вокруг в моменты неконтролируемого гнева. А может, дело было в том, что всю мою беременность Эдвор был рядом. И этого было мне более чем достаточно для счастья.
Глава 19
Настоящее. АКЭМ. 17 день 1 водного (март) месяца 641 года от начала великой войны
— Еще бы ты не была счастлива, — усмехнулась красивая высокая женщина в алом платье, немного напоминающем индийское сари. — Потому что от судьбы не уйдешь, — прошептала Мигрис-матушка, с любовью глядя на меня. — Особенно судьбы, которую даровала тебе я. Выполни свое предназначение, дочь моя. И тогда разыщешь свою.
— Это ты не дала мне покинуть АКЭМ? — спросила я, оглядываясь.
Мы были в огромном помещении, которое освещало множество огоньков, и, пока богиня говорила, огненные шарики причудливо двигались, то взмывая ввысь, то падая к полу из красного мрамора. В самом же центре горел костер, рядом с ним и стояла богиня, грея руки над высоким пламенем.
— Всему свое время, — вдумчиво произнесла она, а до меня только в этот момент дошло, что именно Мигрис-матушка сказала до этого.
— Что… что ты сказала? — прошептала я, не веря, что она имела в виду мою Кати.
Я дернула рукой и приложила ее к плоскому животу. В последнем видении я окончательно все вспомнила, все, кроме своего последнего дня на АКЭМе. Но выпирающий живот и то чувство безграничного счастья я помнила прекрасно. Как… Как все это могло кончиться таким ужасом?
— Посети все изначальные храмы на Светлой земле, — задумчиво продолжила богиня, словно и не говорила еще минуту назад что-то о моей дочери. — Особенно храм моей сестры. Там будут подсказки. Только ты в силах исправить то, что однажды было разрушено. Я не настолько здесь сильна, и даже в моем храме в Восходном королевстве не могу тебе всего рассказать. Он не истинный.
Мигрис-матушка плавно двинулась в мою сторону, шлейфом за ней заскользило по полу не только алое платье, но и безумно длинные черные волосы, больше напоминающие струящийся отрез шелка. Она подошла ко мне и нежно погладила по щеке, а затем испарилась в ярко-огненном пламени, от которого тут же заслезились глаза, и я зажмурилась, а когда распахнула веки, вместо моей богини передо мной сидел муж. Я лежала на кровати, а за окнами на небе уже вовсю играл рассвет.
