настоящей, парой. У наших женщин, - он запнулся, смутился, но продолжил, - у наших женщин беременность наступает сразу, как только произошла близость. Это первый признак того, что венценосные нашли друг друга. Не обижайся на меня, Настъя, я сожалею, что так плохо всё сложилось. Но я знаю: как только он встретит свою пару, он забудет тебя. Любовь на всю жизнь к своей подруге заложена в нас природой, и мы не в силах это изменить. Эта женщина родит ему птенцов, и они будут счастливы. А ты, Настъя, будешь отвергнута и забыта. Я не хочу тебе такого несчастья, поэтому прошу уехать сейчас, пока это не унизительно для тебя. - Рэндам замолчал, не глядя на Настю.
Она давно уже с трудом сдерживала навернувшиеся на глаза слёзы, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не показать ему - им обоим, свою слабость и обиду. Сглотнув комок в горле, ровно ответила:
- хорошо, я завтра же уеду.
Рэндам облегчённо вздохнул, слабо улыбнулся:
- Настъя, я рад, что ты меня поняла. Не надо уезжать завтра. На следующей неделе Крелл проводит тебя до Фрикании, а за оставшееся время вы с Лидией подумайте, что бы ты хотела получить в подарок на память об Йоханненсе.
Кровь прилила у Насти к лицу. Ясно, он решил то ли подсластить пилюлю, то ли откупиться. Нет уж, она уедет завтра и не нужны ей ни их подарки, ни память об Йоханненсе. Обида и уязвлённая гордость жгли горло. Она встала, постаралась, чтобы её голос не дрожал:
- это всё? Я могу идти?
Рэндам внимательно посмотрел на неё:
- конечно, Настъя. Ты умная женщина, я думаю, со временем ты поймёшь, что так было лучше всего.
Она спокойно кивнула, не глядя на Крелла:
- хорошо, Рэндам, я поняла. - Повернувшись, вышла из кабинета. В своей комнате торопливо закрыла дверь на ключ и упала на кровать, захлебнувшись рыданиями.
Ссора.
Крелл повернулся к Рэндаму, его лицо дышало гневом:
- ну что, ты доволен?? Ладно, Настъя, но и мои чувства для тебя ничего не значат!
Повелитель встал из-за стола, выпрямившись, сурово посмотрел на брата:
- не смей так разговаривать со мной, ты, желторотый птенец! Через полгода - год ты всё равно бросишь её, и она останется наедине со своим горем! Ты себялюбец, Крелл! Если, как ты говоришь, любишь её, помоги ей! Пусть она уедет, выйдет замуж, родит детей...
- козлят??!
- Ну и что? По крайней мере, мархуры ей ближе, чем мы.
- Я поеду с ней и останусь у мархуров.
- Тебя убьют через неделю, Малыш. А я буду вынужден объявить винторогим войну.
- Я не позволю себя убить!
- Тогда они убьют Настъю.
- Не думаю, что Джамайен пойдёт на это.
- Джамайен - нет, но кроме него во Фрикании достаточно мархуров, ненавидящих тебя. И ещё, Крелл. Ты должен понимать: твоё бегство к винторогим, отказ от своего рода ударит по нашей семье. Ты сын и брат Повелителя. То, что может позволить себе обычный венценосный, не позволено нам. Иначе мы потеряем доверие, а за ним и власть. Какая за этим последует борьба, ты представляешь.
- Ты разрушил мою жизнь, Рэндам, - с горечью сказал Крелл.
- Не я, Малыш, - мягко ответил старший брат, - просто нам не повезло: мы родились в семье Повелителя.
Крелл угрюмо отвернулся:
- могу я уйти?
- Иди, - пожал плечами Повелитель.
Не для посторонних ушей.
После ухода брата Рэндам, в задумчивости, посидел некоторое время, затем приказал вызвать сангому. Пришёл Лукас, осторожно присел в кресло, вопросительно глядя на Повелителя.
- Лукас, я попросил Настъю уехать. На той неделе Крелл проводит её во Фриканию.
Сангома остро посмотрел на Повелителя:
- ты всё же решился?
Тот пожал плечами:
- что-то же надо было предпринять. Чем дальше, тем больше он к ней привязывается.
- Что мне нужно сделать?
- Поговори с ней, - Повелитель прятал глаза, - убеди, что их любовь мимолётна, она вскоре пройдёт, и они забудут друг о друге...
Сангома с жалостью покачал головой, вздохнул:
- хорошо, Рэндам, я с ней поговорю, только не пожалел бы ты позднее о своём решении. - Он вышел из кабинета.
Настя.
Крелл пришёл поздно ночью, когда у неё уже не было больше сил, чтобы плакать. Он тихо постучал в запертую дверь и позвал её. Она промолчала.
- Настъя, прошу тебя, открой! Мне нужно с тобой поговорить...
Она подошла, прислонилась горячим лбом к косяку:
- прошу тебя, Крелл, уйди. Я не хочу видеть тебя. И разговаривать с тобой я тоже не хочу.
Настя чувствовала себя совершенно без сил. Вот теперь она поняла выражение "выбить почву из-под ног ". Она криво усмехнулась. Сама виновата. Не надо было так влюбляться, так безрассудочно терять голову, так слепо, безоговорочно верить в любовь чуждого существа с иной, отличной от человеческой, психикой. Ну почему он не мог предупредить её сразу, что их любовь не будет иметь продолжения, что они расстанутся, что всё это несерьёзно и временно! Его ждёт другая жизнь, в которой ей нет места. Боже, как больно, как мучительно больно и стыдно! Он знал! Он с самого начала всё знал! И молчал.
Опять набежали слёзы. Настя подумала, что тяжелее всего пережить предательство того, кого любишь, кому веришь. Крелл молча стоял за дверью, она слышала, как он тяжело вздохнул. Набравшись решимости, сказала:
- уходи. Мы не будем ни о чём говорить. Всё сказал Рэндам, твои утешения мне не нужны. Я ложусь спать, не мешай мне, Крелл.
Немного помедлив, он ушёл. Она слышала его удаляющиеся шаги. Опять упала на кровать, вцепилась зубами в подушку, чтобы не завыть в голос. Нахлынуло одиночество и тоска. Одна, совсем одна в чужом и враждебном мире.
Ночью Крелл приходил ещё дважды, тихо стучал в дверь, просил впустить. Она не отвечала, сделав вид, что спит.
Когда схлынуло отчаяние, Настя задумалась о том, что будет делать дальше. Прошлого не вернёшь. Рэндам прав: надо уезжать, пока Крелл не встретил ту, с кем ему предстоит прожить свою жизнь. Она содрогнулась, представив, как на её глазах он будет целовать другую, высоко в небе станет танцевать для неё танец
